Консолидация - читать онлайн книгу. Автор: Джефф Вандермеер cтр.№ 50

Отстойный пруд оказался длинным и примерно прямоугольным. Внутри ограды, на дальнем берегу, лежал на боку ближе к болоту подгнивший сарай.

У сарая высилась худосочная сосна, полузадушенная проржавленной рождественской гирляндой. А воду душили ряска, гортензии и кувшинки. Стрекозы неустанно патрулировали серую, а местами и черную воду. Лягушки оглашали прогноз дождя так истошно, что заглушали сверчков, а от полоски травы и кустов по ту сторону пруда доносились чириканье и суматоха крапивников и славок.

Посреди пруда мрачно и безмолвно стояла одинокая большая голубая цапля. Грозовые тучи все сгущались, и ее перья в меркнущем свете выглядели тусклыми.

— Я должна поблагодарить вас за это? — осведомилась Кукушка. Они опирались о верх ограды. Ее левая рука была чересчур близко к его правой. Контроль чуточку отодвинулся.

— Не благодарите никого за то, что уже должны иметь и без того, — сказал он, что повлекло полуоборот ее головы в его сторону и вид одной приподнятой брови над задумчивым глазом и ничего не говорящим ртом. Что-то этакое говорил его дед с отцовской стороны, когда еще продавал прищепки, обивая пороги. — Клювачи исчезли не из-за меня, — добавил он, потому что первое говорить не намеревался.

— Еноты — наихудшие разорители их гнезд, — сообщила она. — Знаете ли вы, что они пережили последний ледниковый период? Дальше к югу они гнездятся целыми колониями, но в этом регионе подвергаются угрозе исчезновения, и потому более одиноки.

Контроль навел справки: клювачи уже должны были вернуться, если собирались. Они склонны возвращаться на одни и те же места.

— Я могу дать вам лишь минут тридцать-сорок, — констатировал он. Теперь то, что он привел ее сюда, казалось чудовищной поблажкой, возможно, даже представляющей опасность, хотя он и не мог сообразить, для кого именно. Но после утреннего сеанса он не мог оставить все как есть.

— Терпеть не могу, когда тут косят и пытаются выловить ряску, — проронила она, игнорируя его.

Контроль не знал, чем на это ответить. Это всего лишь отстойный пруд, подобный тысячам других. Он вовсе не призван быть биотопом. Впрочем, ее нашли на заброшенной стоянке.

— Смотрите, там еще есть головастики, — указала она с выражением лица, приближающимся к удовлетворению. Контроль начал понимать, что держать ее в четырех стенах было жестоко. Быть может, теперь она не станет рассматривать разговор с ним исключительно как допрос.

— Тут славно, — заметил он — просто чтобы что-нибудь сказать, но было действительно славно. И еще лучше оттого, что он догадался покинуть здание. Собирался порасспросить ее, но сильный запах дождя и то, как вдали темное небо застлала стремительно приближающаяся завеса ливня, отбило эту охоту.

«Спросите ее о директрисе, — велел Голос. — Спросите, упоминала ли та, что уже побывала за границей». Голос отгородился от этого. Ты голограмма. Ты конструкция. Я буду метать харч за борт, пока ты не остервенишься до такой степени, что не сможешь толком плавать.

Кукушка подтолкнула носком туфли большого черного жука. Он лихорадочно, неустанно метался между штакетинами туда и обратно.

— Знаете, почему они так себя ведут?

— Нет, не знаю, — признался Контроль. За последние четыре дня он понял, как много всего не знает.

— Тут просто распылили инсектицид. Я его чую. На его панцире можно разглядеть следы пены. Он не только убивает их, но и дезориентирует, из-за него они не могут дышать. Они впадают в состояние, которое можно назвать паникой. Продолжают искать путь бегства от того, что уже находится внутри них. Под конец они успокаиваются, но лишь потому, что им уже не хватает кислорода, чтобы двигаться.

Она подождала, пока жук окажется на ровном участке земли, а потом опустила туфлю, резко и сильно. Послышался хруст. Контроль отвел взгляд. Прощая подругу, которая чем-то его огорчила, отец однажды сказал, что она слышала иную музыку.

«Спросите ее о заброшенной стоянке», — велел Голос.

— Как, по-вашему, почему вы в конце концов оказались на заброшенной стоянке? — спросил Контроль, главным образом, чтобы ублажить аудиторию. Любой из троих может доложиться потом Грейс.

— В конце концов я оказалась здесь, в Южном пределе, — в голосе ее появились нотки настороженности.

— Что то место означает для вас? — То же самое, что это, или больше?

— Не думаю, что я должна была оказаться именно там, — помолчав, промолвила она. — Просто ощущение такое. Помню, очнулась и минуту не могла понять, где я, а когда поняла, то была разочарована.

— Как разочарованы?

Кукушка пожала плечами.

Зигзаги молний вычерчивали в небесах фантастические страны. Гром докатился, как глас осуждения.

Спроси ее, не оставила ли она что-нибудь на пустынной стоянке. Это его вопрос или Голоса?

— Вы там что-нибудь оставили?

— Нет, насколько помню, — ответила она.

Контроль сказал фразу, отрепетированную заранее:

— Скоро вам потребуется быть более определенной в том, что вы помните, а что нет. Вас отсюда заберут, если я не добьюсь результатов. И у меня не будет права голоса в том, куда вас пошлют, если это произойдет. Там может быть хуже, чем здесь, намного хуже.

— Я вам не говорила, что я не биолог? — она проронила это вполголоса, но с нажимом.

Спроси ее, кто она на самом деле.

Он не мог не поморщиться, хотя был совершенно искренен, когда говорил, что она ничем ему не должна за прогулку к пруду.

— Я пытаюсь быть честной. Я не она… и что-то внутри меня такое, чего я не понимаю. Это вроде… блистания… внутри.

В медицинских сводках — ничего, не считая повышенной температуры.

— Это называется жизнью, — прокомментировал Контроль.

На это она не рассмеялась, а тихонько вымолвила:

— Не думаю.

Если у нее внутри «блистание», то у него — соответствующая темень. Дождь приблизился. Порывистый ветер унес сырость, погнал по поверхности пруда рябь и с посвистом стал прорываться сквозь все щели сарая, раскачивая чахлую рождественскую сосенку туда-сюда.

— Вы тут один-одинешенек, а, Джон?

Ему не пришлось отвечать, потому что дождь хлынул стеной. Контроль хотел поспешить обратно, чтобы не промокнуть, но Кукушка его не поддержала, настояв на медленной, задумчивой походке, позволяя воде сечь ей лицо, сбегать по шее и промочить ее рубашку.

Голубая цапля даже не шелохнулась, сосредоточившись на какой-то добыче под поверхностью пруда.

Теперь в его сне небо стало темно-синим, лишь с проблеском света. Он взирает с воды на высящийся над собой утес. Видел силуэт кого-то смотревшего на него с вершины… видел, как тот наклоняется через край, чтобы поглядеть — дальше, чем под силу любому человеку, но продолжает наклоняться под все более резким углом, роняя камешки, барабанящие по воде вокруг него. Он же завис в ожидании, там, у подножья утеса, циклопический и неузнаваемый среди прочих чудовищ. Ожидая во тьме беззвучного падения, без всплеска или ряби.