Великий Мао. "Гений и злодейство" - читать онлайн книгу. Автор: Юрий Галенович cтр.№ 183

Со своей стороны нам хотелось бы отметить, что отношения между Сталиным и Мао Цзэдуном развивались стремительно. В течение нескольких лет внутренней, или гражданской, войны в Китае, начиная с 1946 и по 1949 г., эти отношения от межпартийных, включавших в себя в завуалированной или тайной форме и отношения по линии ряда государственных ведомств, становились отношениями партийно-государственными, постепенно преобразовывались в сложный симбиоз из партийных и государственных отношений, то есть формально разделялись на межгосударственные и параллельно существовавшие с ними по форме, но, по сути дела, все определявшие в двусторонних связях межпартийные отношения. При этом двусторонние отношения прошли через этап своеобразных региональных межгосударственных отношений: СССР – Маньчжурия. Ситуация осложнялась и тем, что со стороны Мао Цзэдуна проявлялись намерения заключать договоры между двумя партиями (это в одно и то же время, по замыслам Мао Цзэдуна, должно было на практике обеспечивать реальную помощь со стороны Сталина, втягивать его в противостояние с Чан Кайши и США и их союзниками и в то же время постепенно утверждать тезис о равноправии и самостоятельности, отдельности и независимости двух партий, да и двух стран, наций в их отношениях) и в то же время втягивать СССР в войну против Гоминьдана, Китайской Республики и США. Что же касается кредитов или займов, то до образования КНР в указанный период Сталин предпочитал, считаясь с ситуацией в мире, не нарушать общепринятых норм межгосударственных отношений и не давать никакого повода обвинять его в прямом участии в гражданской войне в Китае, а Мао Цзэдун вынужденно соглашался с этим. Как следствие этого, обе стороны осуществляли такого рода связи по привычной и не раз возникавшей в двусторонних отношениях в XX веке формуле: центральное правительство одной из стран – местные власти, фактические местные власти одного из регионов другой страны. В данном случае такого рода отношения существовали между СССР и Маньчжурией, или Северо-Восточным Китаем. По этой линии и предоставлялись кредиты в ходе гражданской, или внутренней, войны в Китае до образования КНР.

И.В. Ковалев продолжал:

«Мао, по-моему, больше всего боялся, что Сталин откажет в кредите, он понимал, в сколь тяжелом положении находится экономика СССР. В связи с этим за неделю до отъезда, 3 декабря 1949 года, он специально вызывал меня, чтобы рассказать о бедственном состоянии китайского народного хозяйства.

Еще одной причиной для беспокойства было сопротивление со стороны членов правительства из числа левых гоминьдановцев. На первом же заседании левые гоминьдановцы категорически воспротивились поездке, указывая, что, согласно традиции, «зарубежные варвары» всегда приезжали к императору Китая на поклон, но никогда не было наоборот. На том же заседании другие представители буржуазных кругов стали возражать против поездки на том основании, что она осложнит отношения Китая с Америкой, Англией, Францией и лишит страну экономической помощи с их стороны.

Так что, хоть перед поездкой многие вопросы и были утрясены, у Мао были основания для волнений. Характерно, что в эту московскую поездку, где предстояло решать важнейшие для Китая вопросы, Мао Цзэдун не взял с собой ни советников, ни руководящих работников ЦК и правительства, ни даже небольшой рабочий аппарат. В поездке его сопровождали только Чэнь Бода и переводчик Ши Чжэ (Карский).

По-моему, такое решение Мао можно рассматривать как желание провести встречи со Сталиным без свидетелей с китайской стороны. Это подтверждается и тем, что перед самым отъездом из Пекина Чжоу Эньлай от имени Мао Цзэдуна обратился ко мне с просьбой взять с собой Н.Т. Федоренко специально для перевода его переговоров со Сталиным и другими советскими руководителями. Он тщательно оберегал свой авторитет и боялся его принизить в глазах товарищей по партии.

Теперь о непосредственной организационной подготовке к визиту. Впервые Мао Цзэдун заявил о своей готовности совершить визит в Москву в конце апреля 1949 года, и я передал его предложение Сталину одновременно с просьбой уточнить сроки визита. Выразив намерение совершить эту поездку, Мао очень волновался, опасаясь за свой авторитет. Уже тогда встреча со Сталиным его явно пугала.

В это время шли операции по форсированию Янцзы, наступление на Юге Китая. В связи с этим Сталин прислал на имя Мао телеграмму, где, в частности, говорилось: «Вам не следует спешить с поездкой в Москву. Вы не можете оставить сейчас Китай и руководство делами в связи со сложностью обстановки на Юге и в связи с тем, что Китай, по существу, не имеет правительства, а это сопряжено с определенной опасностью для дела революции». В телеграмме также содержались советы по организации будущего китайского правительства.

Прочитав это, Мао Цзэдун очень обрадовался. Вскочив с места, он поднял руки и трижды прокричал: «Десять тысяч лет жизни Сталину!» По-моему, он был обрадован тем, что поездка в Москву не будет связана с его отстранением от руководства на завершающем этапе революции, а также от образования правительства, которое он намеревался возглавить, он также понял, что Москва признает в нем лидера китайской революции.

Поздней осенью 1949 года мы снова и на сей раз всерьез занялись подготовкой к организации визита Мао. Мало кому известно, что первоначально Мао намеревался выехать за рубеж на целых три месяца – месяц в Москве, Ленинграде, Сталинграде с подписанием советско-китайского договора о дружбе, с беседами со Сталиным по коренным теоретическим и практическим проблемам коммунистического движения в мире (Мао особенно тщательно готовился к этим беседам), второй месяц – поездка в Польшу, Чехословакию и Румынию, третий месяц Мао собирался провести в санатории в Сочи. По моему совету визит решили сделать закрытым.

Я специально уделил столько внимания подготовке визита, всему, что ему предшествовало, поскольку это, наверное, самая малоизвестная часть всей этой истории. А теперь несколько слов о том, как проходило пребывание Мао в Москве.

Поезд прибыл на Северный (ныне Ярославский) вокзал утром 16 декабря. В салон-вагоне Мао к этому времени был подготовлен стол, причем он сам помогал расставлять экзотические кушанья. Встречали его Булганин и Молотов, которые категорическим отказом ответили на его приглашение присесть к столу, сославшись на то, что это не положено по протоколу. Под тем же предлогом они отказались от приглашения Мао поехать на отведенную для него дачу в одной машине. Поместили его на сталинской дальней даче, в Усове. Мао был явно огорчен холодностью приема.

В тот же день Сталин принял Мао Цзэдуна, но доверительной беседы, на которую тот рассчитывал, не получилось. После этого Мао несколько дней томился на даче. К нему приезжали по очереди Молотов, Булганин, Микоян, но и с ними были только короткие официальные разговоры. Я был на связи с Мао, видел его каждый день, понимал, что он расстроен и беспокоится. Во время очередного доклада сказал об этом Сталину. Тот ответил мне: «К нам приехало много иностранных гостей. Не следует выделять из них товарища Мао».

21 декабря Мао участвовал в праздновании 70-летия Сталина, которое проходило в Большом театре, а на следующий день он пригласил меня к себе для беседы, запись которой попросил передать Сталину. Вот эта запись: