Второе убийство Сталина - читать онлайн книгу. Автор: Елена Прудникова cтр.№ 88

Что все это означало? Это означало, что де-факто то, что было задумано, свершилось. Ведь что предполагалось: партийный контроль над всем в государстве нужен до тех пор, пока есть необходимость в услугах ненадежных людей, старых специалистов. Но за тридцать лет в стране были подготовлены свои кадры, за которыми надзирать уже не требовалось, и к чему теперь этот контроль? Сталин уже несколько раз упоминал, что роль партии в новых условиях — идеологическая работа и работа с кадрами. А вместе с партийным контролем утрачивал свою главенствующую роль и партаппарат — вот в чем вся штука! Идеология, работа с кадрами… Разве это жизнь? Жизнь — это когда можно все контролировать, «пущать и не пущать», получая свою долю уважения и благодарности, при этом ни за что не отвечая, и ради того чтобы эту жизнь сохранить, партийный секретарь любого уровня был готов на что угодно. Но слабость положения аппарата была в том, что значение партии держалось на одной-единственной заклепке — на авторитете Сталина.

И вот наступил 1952 год, и был собран XIX съезд. Прошел он обыкновенным образом — доклады, прения, избрание руководящих органов. Сталин выступил на съезде всего два раза с короткими речами, по нескольку минут, из чего лукавые историки опять же делают вывод, что он был стар и болен. Но съезд к тому времени был действом чисто ритуальным, и к чему силы тратить? Самое интересное началось после него, на пленуме ЦК КПСС — мероприятии, закрытом для посторонних. Именно тогда «старый и больной» Сталин произнес полуторачасовую речь, в которой помимо прочего, как говорится в приведенном анекдоте, и «выразил желание уйти на покой» — а конкретно, попросил освободить его от должности секретаря партии. И только от этой должности, ибо решать дела Совета министров съезд был никоим образом не уполномочен. Рассказ о том, что было после этого заявления, в изложении Константина Симонова не печатал только ленивый. Но не грех будет привести его и еще раз.

«…На лице Маленкова я увидел ужасное выражение — не то чтоб испуга, нет, не испуга, а выражение, которое может быть у человека, яснее всех других или яснее, во всяком случае, многих других осознавшего ту смертельную опасность, которая нависла у всех над головами и которую еще не осознали другие: нельзя соглашаться на эту просьбу товарища Сталина, нельзя соглашаться, чтобы он сложил с себя вот это одно, последнее из трех своих полномочий, нельзя. Лицо Маленкова, его жесты, его выразительно воздетые руки были прямой мольбой ко всем присутствующим немедленно и решительно отказать Сталину в его просьбе. И тогда… зал загудел словами: "Нет! Нет! Просим остаться! Просим взять свою просьбу обратно!"»

И далее: «Когда зал загудел и закричал, что Сталин должен остаться на посту Генерального секретаря и вести Секретариат ЦК, лицо Маленкова, я хорошо помню это, было лицом человека, которого только что миновала прямая, реальная смертельная опасность…»

Вопрос: чего так смертельно испугался Маленков?

Константин Симонов делает из увиденного следующий вывод: «…Почувствуй Сталин, что там, сзади, за его спиной, или впереди, перед его глазами, есть сторонники того, чтобы удовлетворить его просьбу, думаю, первый, кто ответил бы за это головой, был бы Маленков».

Наши начитавшиеся Оруэлла интеллигенты (и Симонов в их числе) вывели из этого крохотного отрывка целую теорию о том, что Сталин, совершенно сойдя с ума на старости лет, начал уничтожать своих соратников и что, если бы пленум не выдержал этой проверки на лояльность, то он превратился бы в «Пленум расстрелянных». В действительности все много проще, просто надо понимать изменившееся время. Если бы эта сцена происходила двадцать лет спустя, во времена Брежнева, то такая просьба действительно означала бы отставку вождя от государственных дел, ибо, перестав быть генсеком, он становился никем. Но Сталин не становился никем. Во- первых, он не был и генсеком — этот пост был давно упразднен, а являлся просто одним из десяти секретарей ЦК. То есть формально Сталин в партии давно уже не был первым по положению. А во-вторых, он и не думал снимать с себя должность главы Совета Министров, отнюдь! И в этом качестве он по-прежнему оставался бы главой государства. Более того, он оставался бы главой государства, где бы и в какой бы должности ни пребывал. В этой связи вспоминается старый исторический анекдот: в одном доме некий очень важный гость по случайности сел не во главе стола, а с краю. И, на предложение хозяина пересесть на почетное место, ответил: «Там, где я, там и почетное место!»

Просьба Сталина означала не отставку его от государства, а отставку партии от Сталина, а значит, отставку партаппарата от государства. И Маленков, который был вторым человеком в партии, это понял, и еще как понял! Люди перед глазами Сталина и за его спиной были единодушны в своем отказе, но по разными причинам. Если протест Пленума был в большей степени выражением любви к вождю, то для тех, кто сидел за его спиной, отпустить Сталина значило выпустить из рук государственную власть, став чисто политической силой. А что такое чисто политическая сила? Вон их у нас сколько, партий- то. Ну и что? Ни почета, ни власти, ни кормушки хорошей…

На том же Пленуме Сталин предложил и серьезные изменения в руководстве партией. Вместо Политбюро предполагалось избрать Президиум ЦК, совершенно другой орган. После отказа Пленума он, вынув из кармана листок бумаги, зачитал список тех, кого предлагал в члены (25 человек) и кандидаты в члены Президиума (11 человек). Подбор имен вызвал у соратников шок. Хрущев вспоминает (и поскольку он пишет не о Сталине, а о себе, то ему, хотя и условно, можно поверить): «Когда пленум завершился, мы все в президиуме обменялись взглядами. Что случилось? Кто составил этот список? Сталин сам не мог знать всех этих людей, которых он только что назначил. Он не мог составить такой список самостоятельно. Я признаюсь, что подумал, что это Маленков приготовил список нового Президиума, но не сказал нам об этом. Позднее я спросил его об этом. Но он тоже был удивлен. "Клянусь, что я абсолютно никакого отношения к этому не имею. Сталин даже не спрашивал моего совета или мнения о возможном составе президиума". Это заявление Маленкова делало проблему более загадочной. Я не мог представить, что Берия был к этому причастен, так как в новом Президиуме были люди, которых Берия никогда не мог бы рекомендовать Сталину. Молотов и Микоян также не могли иметь к этому отношения. Булганин тоже не знал ничего об это списке… Некоторые люди в списке были малоизвестны в партии, и Сталин, без сомнения, не имел представления о том, кто они такие».

Что поражает, так это безграничная самоуверенность Никиты Сергеевича, который пытается представить дело так, будто Сталин не мог без соратников шагу ступить. Где уж ему самостоятельно мыслить и самому подбирать кадры! Раз никто из Политбюро не сделал за него эту работу, значит, вождем вертят какие-то темные авантюристы или же у него совсем «крыша поехала».

Однако все было проще. Следующим естественным шагом любого исследователя было бы посмотреть — а кто эти вновь избранные «неизвестные в партии люди». Итак, поименно: из старых членов Политбюро в Президиум ЦК вошли Берия, Булганин, Ворошилов, Каганович, Маленков, Микоян, Молотов, Сталин, Хрущев и Шверник. Новыми стали: В. М. Андрианов, А. Б. Аристов (партийные работники), С.Д.Игнатьев (с ним мы уже знакомы), Д. С. Коротченко (председатель Совмина Украины), В. В. Кузнецов (бывший зам. Председателя Госплана, председатель ВЦСПС), О. В. Куусинен (советский деятель, председатель президиума ВС Карело-Финской ССР, заместитель председателя Президиума ВС СССР), В. А. Малышев (заместитель председателя Совмина, был министром в различных областях машиностроения), Л. Г. Мельников, Н.А.Михайлов (комсомольский и партийный деятель), М. Г. Первухин («промышленный» министр, зам. предсовмина), П. К. Пономаренко (министр заготовок СССР, зам. предсовмина), М. 3. Сабуров (председатель Госплана СССР), М.А.Суслов (партийный работник), Д. И. Чесноков, М. Ф. Шкирятов (заместитель председателя Комиссии партийного контроля, работал в партконтроле с 1923 г.). Кого же Сталин мог не знать из этого списка? Министров? Членов Верховного совета? Или, может быть, зампреда Госплана? Кого?