Россия и Южная Африка. Три века связей - читать онлайн книгу. Автор: Аполлон Давидсон, Ирина Филатова cтр.№ 17

О Крымской войне знали не только коса. В «Наталском журнале» в 1857 г. рассказывалось об уроженцах колонии Натал, населенной зулусами. Группу зулусов в том году возили в Англию, на выставку, посвященную жизни африканских народов, и по возвращении спросили о впечатлениях. Они ответили: «Англичане воевали против Ами Руси. Мы видели солдат, которые садились на корабли, уходящие на войну» [55].

Да и Теводрос, император Эфиопии, повелев в 1860-х годах отлить гигантскую пушку, назвал ее «Севастополь» — в честь города в Крыму, оказавшего отчаянное сопротивление англичанам. И весом в 70 тонн, и названием она должна была, как считали эфиопы, устрашить враждебную Англию.

В России об этих поверьях знали моряки, бывавшие на мысе Доброй Надежды. В «Морском сборнике» печатались, например, письма лейтенанта В. Линдена. «Для возбуждения народа хитрый Крали употребил колдуна, пророка Умлакази; замечательно, что в своих красноречивых пророчествах он не забыл о нас, русских. Между прочим, он говорил народу, что имеет во сне сообщения с духами прежних предводителей кафров; что все они готовы воскреснуть и приведут с собой русских; что последние не белые, как полагают, а черные, и все были храбрыми кафрскими воинами; что Лин, пророк 1819 года, и Гайка бьют уже англичан за морем… Даже назначил 18 февраля 1857 года днем исполнения своих чудес. Но увы… предки и русские не явились. Англичане приготовились к отпору, и восстание, кроме отдельных небольших стычек, совершенно рушилось» [56].

Не удивительно, что измученные неуклонным наступлением Капской колонии на их земли, непрестанными набегами колонистов, люди уверовали в чудо. Особенно рьяно выполняли волю духов в области к западу от реки Кей — на тогдашних картах она обозначалась как Кафрария, потом именовалась Сискей. Эта область ощутила британское господство куда сильнее, чем племена коса, жившие восточнее реки Кей, в районе, названным потом Транскеем. Считается, что в одном лишь Сискее было уничтожено 200 тыс. голов скота (веря предсказанию, люди сами убивали свой скот).

Голод охватил эти земли, населенные десятками тысяч людей. Погибло более 25 тыс. человек, а остальных страх перед голодной смертью погнал от родных мест. Население Сискея с января по июль 1857 г. резко сократилось.

Среди русских очерков о Капской колонии, которые появились вскоре после «Фрегата “Паллада”», наиболее интересны те, что принадлежат перу Алексея Владимировича Вышеславцова (1831–1888). Его книга (600 страниц) «Очерки пером и карандашом из кругосветного плавания в 1857, 1858, 1859 и 1860 годах» вышла в 1862 г. в Петербурге, отпечатана в типографии Морского министерства. В книге и 27 гравюр — зарисовок Вышеславцова. А через пять лет она вышла вторым изданием.

Вышеславцов был человек разносторонний. Искусствовед, художник, писатель. По образованию врач. Участвовал в Крымской кампании, на легендарном Малаховом кургане и вскоре опубликовал свои военные очерки. Известен и как автор книг об итальянских художниках эпохи Возрождения, а в последние годы жизни — и как видный земский деятель.

Вокруг света он плавал в 1857–1860 гг. на военных кораблях «Пластун» и «Новик», в эскадре, отправленной для «акклиматизации нашего флота в японских и китайских пристанях». Это были уже паровые суда, не в пример гончаровской «Палладе».

Записки и зарисовки Вышеславцова документальны. Он восхищается, а то и возмущается тем, что у него перед глазами. Мгновенность зарисовок пером и карандашом не дает ему возможности отвлекаться от натуры, уходить от действительности к отвлеченным умозаключениям.

Мыс Доброй Надежды, Капскую колонию никто из русских путешественников не мог так подробно осмотреть — во всяком случае, после капитана Головнина.

У Вышеславцова было к тому больше возможностей, чем у Гончарова. Пробыл он на мысе в два с половиной раза дольше — почти три месяца. Побывал во многих местах. «Знакомство мое с капскими колониями ограничилось не одною поездкою в Капштадт и его окрестности, — писал он. — Время у меня было, и я успел несколько раз побывать во внутренних землях колонии; был в Стелленбоше, в Дракенстеене, в Паарле и Веллингтоне; проехал по знаменитой дороге Бена, чрез ущелье… Ради изучения края был я в гостях у многих фермеров, видел их жизнь… осматривал их хозяйство… Я познакомился со всеми докторами и даже миссионерами тех местечек…»

Книга Вышеславцова имеет в наших глазах еще одно достоинство. Он ездил по колонии, уже вооруженный гончаровскими записями. Мог сопоставлять. Они побывали на Юге Африки в одно и то же время года: Гончаров — с 10 марта по 12 апреля, Вышеславцов — с 3 марта по 25 мая (по старому стилю). А промежуток между их посещениями настолько невелик — ровно пять лет, с 1853 по 1858 г., — что Вышеславцов видел те же места, когда они еще не успели сильно измениться. Бывал на тех же фермах, встречался с теми же людьми. Вышеславцов спрашивает читателя: «А помните ли вы в рассказе г. Гончарова двенадцатилетнюю девочку, дочь хозяина гостиницы в Паарле?» И продолжает: «Она вышла замуж за аптекаря в Веллингтоне; сделалась отличною хозяйкой, что, впрочем, неудивительно, но сделалась и премилою дамою».

Самого Вышеславцова сходство наблюдений даже смущало, и именно этим он объясняет краткость своих описаний. «…Я не хочу употреблять во зло ваше внимание, и притом почти все эти места вы знаете уже по превосходным описаниям г. Гончарова, которые, кроме своего литературного достоинства, отличаются удивительною верностью».

Но для нас важно как раз это подтверждение гончаровских наблюдений. Да и то новое, чего не было у Гончарова. При всей своей скромности Вышеславцов признает: «…Я, как турист, был счастливее его».

А рисунки Вышеславцова — это первые картины южноафриканской жизни, сделанные русским художником. Во всяком случае, первые опубликованные. Моряки, бывавшие на Капе раньше, тоже делали зарисовки, но обнаружить их пока не удалось. Да и из картин Вышеславцова, конечно, воспроизведены в его книге далеко не все. Второе издание в 1867 г. вышло вообще без гравюр. А в первом Капской колонии посвящены три. Подпись под всеми одна и та же — «Мыс Доброй Надежды», без каких-либо уточнений.

Одна из картин особенно интересна. На ней крупным планом показаны характерные типы жителей. Это африканцы, главным образом готтентоты. Местные малайцы, потомки рабов, привезенных сюда двумя столетиями раньше. Индийцы, тоже привезенные для выполнения различных тяжелых работ. Цветные — так в Южной Африке называли, да и сейчас называют, метисов.

Одним словом, Вышеславцов запечатлел тех, кого в Южной Африке именуют «небелыми». Во всем их тогдашнем обличье. Рыбак, матрос, торговец рыбой. Готтентотка с ребенком, привязанным за спиной. Все в европейской одежде, хотя кое-кто и в рваной, да и ноги босы. Все они — жители городских поселков или «белых» ферм. Вышеславцова, как и Гончарова и других русских путешественников, возили по наиболее обжитым белыми людьми частям колонии. В селениях африканцев ему побывать не удалось.

Но тем ценнее, что он на своей картине изобразил не дворец губернатора, не гостиницу для приезжих из Европы и не благоденствующую бурскую или английскую ферму, а этих людей, на которых никакие гиды и сопровождающие отнюдь не стремились обратить его внимание.