Загадка XIV века - читать онлайн книгу. Автор: Барбара Такман cтр.№ 83

В долине Рейна, не затронутой чумой, распространялась новая зараза, известная как «безумная пляска», иначе хорея. Возникла ли она из-за несчастий и бездомности, вызванных в том году весенним половодьем Рейна, либо оказалась спонтанным проявлением тревожного времени, истории неизвестно, зато современники не сомневались в причинах. Они считали себя одержимыми демонами. На улицах и в церквях они собирались в кружок и плясали часами, подпрыгивая и визжа, выкликали демонов по имени, просили, чтобы те их не мучили, или кричали, что видят Христа, Деву Марию или раскрывшиеся небеса. Устав, они падали на землю, катались по ней и стонали, словно в агонии. Эта мания распространилась на Голландию и Фландрию, плясуны являлись с венками на голове, двигались толпой, переходили с места на место, словно флагелланты. В основном, это были бедняки — крестьяне, ремесленники, слуги и попрошайки, большую часть составляли женщины, особенно незамужние. За плясками часто следовали сексуальные оргии, однако главной целью таких действ являлось изгнание дьявола. В агонии тех времен люди чувствовали присутствие демона, и в их мозгу ничто так четко не указывало на происки Сатаны, как мода на туфли с длинными загнутыми носами, осуждение которых они столь часто слышали в церкви. Люди усматривали в этой обуви нечто слегка безумное, отмеченное печатью дьявола.

И плясуны, и флагелланты враждебно относились к церкви. В стремлении подавить сумасшествие священники устраивали множество экзорцизмов, а народ завороженно наблюдал процесс изгнания бесов. Людей призывали молиться за страдальцев. Через год сумасшествие исчезло, хотя и в следующие два столетия оно нет-нет да и появлялось снова. Какова бы ни была его причина, это явление свидетельствовало о растущем подчинении сверхъестественному, на что обратил внимание и папа. В августе 1374 года он объявил право инквизиции на вмешательство в суды над колдунами, с этих пор такие суды считались уголовным преступлением. Поскольку колдовство вершилось с помощью демонов, Григорий объявил подобные дела юрисдикцией церкви.

По возвращении домой де Куси обнаружил, что его страна впервые за тридцать лет получила преимущество в войне. У Франции появился король, пусть и не главнокомандующий, зато целеустремленный лидер, заботившийся о восстановлении территорий, изувеченных войной. Пока де Куси был в Италии, Англия потеряла большую часть «заморских» территорий и трех своих великих солдат — сэра Джона Чандоса, капталя де Буша и Черного принца. Если бы де Куси был здесь в период восстановления страны, а не оказался «нейтрализован» своим английским браком, он вполне мог бы играть главную роль, которая без него досталась Дюгеклену. Как бы там ни было, Карл V, постоянно стремившийся завоевать поддержку важнейших баронов, тотчас попытался приблизить к себе де Куси. Он даровал ему титул «сир», а в те времена этот титул ценился почти как титул короля или принца.

Едва Ангерран вернулся, король тотчас вызвал его к себе. Карл устроил обед в честь де Куси и расспросил о новостях папской войны. Из Парижа Ангерран поехал домой, к жене, «и если они широко отметили это событие, то у них на то была важная причина», заметил Фруассар, «ибо они давно не видели друг друга». За супружеским воссоединением последовало торжественное чествование: в ноябре 1374 года Карл V назначил де Куси маршалом Франции и послал к нему рыцаря с королевским стягом; рыцарь доставил Ангеррану знак отличия. Поскольку де Куси по-прежнему был связан двойным вассальством, он вынужден был отклонить маршальский жезл. Тем не менее в августе 1374 года король положил де Куси ежегодное жалование в шесть тысяч франков, первую выплату из которого в размере тысячи франков Ангерран получил уже в ноябре.

Нежелание де Куси участвовать в войне, отъезд из Франции и стойкий нейтралитет заслужили Ангеррану в дальнейшем уважение обеих сторон, и такое поведение защитило его имения от английских атак. В 1370 году, во время набега Ноллиса на Пикардию, «земля господина де Куси осталась нетронутой, ни один мужчина и ни одна женщина не лишились имущества ни на экю, если они говорили, что имущество это принадлежит господину де Куси». Если крестьян грабили, а потом узнавали, кто они такие, деньги им возвращали в двойном размере. Один французский рыцарь, шевалье де Шан, совсем не по-рыцарски воспользовался этим «иммунитетом» и в 1373 году, во время грабежей в Пикардии, стал носить знамя с гербом де Куси. Англичане при виде знамени страшно удивлялись и говорили: «Как случилось, что господин де Куси прислал сюда людей против нас, ведь он наш друг?» Однако они были так уверены в его благородстве, что поверили в знамя и землю его не тронули — «не сожгли и не нанесли никакого другого ущерба».

Стратегия Карла сводилась к тому, чтобы по возможности избегать крупного сражения, но при этом он посылал отряды в каждое уязвимое место, главным образом в Аквитанию. В 1369 году он отправил Дюгеклена в Испанию с целью вернуть Кастилию в качестве союзника. Результат был впечатляющим: «в великой и яростной баталии» возле Толедо два брата — дон Энрике и король Педро — бились врукопашную, пока Педро не пленили. Фруассар всегда предпочитает благородную версию, но, согласно испанскому хронисту, вероятно, лучше информированному, пленение произошло не столь благородно. Окруженный и запертый в замке, Педро предложил Дюгеклену за свое освобождение шесть феодов и двести тысяч золотых дублонов. Притворившись, что согласен, Бертран осторожно вывел короля и тотчас сдал его Энрике. Увидев брата, «Педро взялся за нож и, не задумываясь, зарезал бы Энрике», если б не проворный французский рыцарь: тот схватил Педро за ногу, перевернул его вниз головой, и тогда Энрике убил его кинжалом и вернул свою корону.

Для Франции результат оказался бесценным: она получила сильную кастильскую флотилию, а вот в Англии усилился страх перед иноземным вторжением. Впоследствии на Англию валилась одна неудача за другой. Черный принц страдал от инфекционной дизентерии, распространившейся среди англичан и гасконцев, а в его случае болезнь осложнилась водянкой. С распухшими ногами, «ослабевший, он едва мог сидеть на лошади», затем он стал еще тяжелее и слабее, уже не смог забираться на коня и слег в постель. Бога войны, человека действия и невероятной гордости, в 38 лет свалила унизительная болезнь, это было ужасно, тем более что ситуация становилась все хуже. Принц был в бешенстве, но прежде чем события дошли до трагической кульминации, произошло еще одно неприятное событие.

В патриотическом порыве французские аристократы требовали корону, возвращали отобранные замки, формировали маленькие отряды из 20, 50 или 100 человек и отвоевывали города и крепости на уступленных территориях. В одной из таких схваток в начале 1370 года в Люссаке, межу Пуатье и Лиможем, сэр Джон Чандос, сенешаль области, с отрядом примерно триста человек, схватился с французским отрядом на горбатом мосту над рекой Вьеной. Спешившись, он пошел навстречу противнику «в окружении своих людей, неся перед собой знамя вместе с дощечкой с его именем поверх герба». Он поскользнулся на земле, покрытой утренней росой, упал, и вражеское копье ударило его в переносицу и дошло до мозга. Чандос не видел, откуда наносится удар, так как потерял глаз с этой стороны. По непонятной причине он не опустил забрало. Его люди рассвирепели и отбили врага; после кровопролития они залились слезами со всей искренностью средневековых эмоций. Собравшись вокруг бесчувственного тела своего командира, «они ломали свои руки и рвали на себе волосы», восклицая: «Ах, сэр Джон Чандос, цвет рыцарства, да будет проклят тот, кто выковал копье, что ранило тебя и подвергло опасности твою жизнь».