Лючия, Лючия - читать онлайн книгу. Автор: Адриана Триджиани cтр.№ 52

Эксодус старается ехать по колдобинам старой дороги как можно быстрее. Нас трясет, болтает из стороны в сторону, но сейчас это хорошо, потому что помогает папе снова не потерять сознание. В городе мы останавливаемся рядом с группой людей, собравшихся у кафе, и кричим:

— Dottore, dottore! [53]

Из кафе выскакивает официант и спрашивает, чем он может помочь. Когда случается какая-то беда, мама умеет собраться и спокойно рассуждать. Она просит у официанта лед, завернутый в тряпку, чтобы положить папе на голову.

Подходит доктор — мужчина около сорока лет, и говорит, чтобы мы шли к лавке в тени. Потом он растворяет какой-то порошок в стакане воды и заставляет папу выпить его. Он объясняет, что в порошке содержится калий и некоторый другие минералы, включая соль. Должно быть, вкус лекарства ужасный, потому что папа морщится, пока пьет.

— Что произошло? — придя в себя от горькой микстуры, спрашивает он.

— Сеньор, держитесь подальше от солнца, — улыбается ему доктор. — Всякий раз, как к нам приезжают американцы, случается тепловой удар.

— Но мне было совсем не жарко, — пытается защищаться папа.

— Сеньор, если под нашим солнцем вызревают апельсины, значит, для людей оно тоже жаркое.

Эксодус помогает папе встать, и мы идем обратно к грузовику. Мама останавливает нас:

— Ну нет. Вы никуда не поедете. По крайней мере, пока солнце не повернет к закату!

— Мария, — начинает раздражаться папа.

— А я говорю, нет! Мы посидим в церкви. Вон там, у Святого Урбана. Отдохнем в прохладе, помолимся и поблагодарим Бога, что все благополучно закончилось.

Папа поднимает руки вверх. Мама и Эксодус помогают ему дойти до церкви. Мы с Розмари идем и улыбаемся друг другу.

Папа приглашает всю семью в здание суда Годеги, чтобы засвидетельствовать бумаги о получении наследства. Несмотря на то, что здание суда довольно маленькое, в нем располагается и полицейский участок: единственный жандарм в городе стоит за дверью зала заседания. Я сижу с Роберто и Розмари. Орландо и Анджело ждут у двери, словно наша охрана; от чего или от кого они нас защищают, непонятно. Эксодус стоит, прислонившись к стене, и перешептывается с Орсолой. Мама поворачивается и шикает на них. Орсола замолкает и отходит от Эксодуса, чтобы снова не попасть в переплет.

Папа закрывает глаза и внимательно слушает, как чиновник зачитывает завещание. Когда тот упоминает имя Энцо, Доменик наклоняется к папе и говорит, что тот уже подписался под получением своей части наследства. Папа кивает. Мне становится ясно, что трудные отношения с братом все еще тревожат его. Их размолвка и ссора все еще загадка для меня. Папа миролюбивый, спокойный человек. Как он может так сердиться на своего брата? В конце процедуры чиновник встает и целует папу в обе щеки — оказывается, со стороны папиной матери он его третий кузен.

Мы провели на ферме уже десять дней, и теперь думаем, как продолжить путешествие. Мне хочется провести несколько дней в Венеции, поэтому мы с Розмари изучаем путеводитель. Мы собираем вещи на неделю. Не так-то просто стирать одежду под палящим солнцем, развешивать ее на веревках и отпаривать в прессе размером с дверь. Но нам не приходится выбирать.

Перед самым отъездом мне доставили посылку от Джона. Она из «Бонуит Теллер» [54] и была отправлена за неделю до нашего отъезда в Италию.

— Невероятно, он выбросил кучу денег! — смеясь, говорит Ро.

Я открываю коробку и достаю маленькую диадему: ободок, инкрустированный стразами и украшенный белыми атласными розами с листочками из бледно-зеленого бархата.

— Как изящно! — взвизгивает Ро.

На карточке написано:

Моей возлюбленной

для фаты.

С любовью, Джон.

— А он и в самом деле принц!

— Я и не сомневалась, — говорю я и убираю диадему в коробку.

Большинство итальянцев берут отпуск в августе, поэтому приходится торговаться, чтобы нас подвезли до железнодорожной станции в Тревисо. Папа договаривается с таксистом, сетуя, что он запрашивает такую же цену, что мы заплатили за перелет из Америки. Но, отправившись в путь, мы благодарим папу, потому что наш водитель нянчится с нами, как с детьми. Мы с Розмари прекрасно это понимаем, пробиваясь сквозь пробку на мосту Риалто, который ведет в Венецию. Розмари показывает на гондолы, которые проплывают под мостом. Водитель останавливается на Сан-Марко и показывает нам дворец Дарио. Его фасад выложен мозаикой из разноцветного мрамора. Вот уж не думала, что на свете бывает мрамор таких оттенков: красный с бирюзовыми прожилками, золотой с белым, зелено-оранжевый. Узор выполнен в византийском стиле, каждая частичка с тщанием вырезана и подобрана. В путеводителе написано, что Венеция была центром мировой торговли. Сюда приезжали все, от Африки до Дальнего Востока, и влияние различных культур очевидно.

— Scusi, [55] — обращается к нам по-итальянски мужчина. Он старается как можно тщательнее выговаривать каждое слово: — Può prendere una fotografia di me con mia moglie? Grazie. [56]

— Prego, [57] — отвечаю я.

— Вы из Америки? — протягивая руку за фотоаппаратом, спрашиваю я.

— Да, — говорит он по-английски, вставая рядом с женой. — Вы тоже?

— Наконец-то, хоть кто-то свой! — позируя, из-под своей широкополой шляпы говорит его жена. Ей около пятидесяти лет, она высокая и худощавая. Белокурые волосы заплетены в длинную косу. У нее аристократическая красота, голубые глаза и высокий лоб.

— Я тоже рада повстречать земляков, — говорю им я и делаю снимок. — Мы жили за городом. Я Лючия Сар-тори, а это моя невестка Розмари.

— Я Арабел, а это мой муж Чарли Дрескен.

Чарли примерно одного возраста с Арабел, но внешне он полная ее противоположность: среднего роста, коренастый, с рыжими волосами и бородкой.

Чарли берет у меня фотоаппарат и спрашивает:

— Откуда вы?

— Из Нью-Йорка. Гринвич.

— С Коммерческой улицы! — прибавляет Po.

— Мир тесен, — улыбается Чарли. — Мы с Лонг-Айленда.

— Серьезно? — спрашиваю я. — Мы с моим женихом строим дом в Хантингтоне.

— О, Хантингтон просто замечательное место! — говорит Арабел.