Девушка из Рима - читать онлайн книгу. Автор: Нэн Эскуит cтр.№ 28

В следующий раз им навстречу попался сгорбленный старик, который бродил под оливковыми деревьями между оросительными каналами. На руке у него болталась корзина, а в другой он держал сучковатую палку, которой шарил в длинной траве. Заметив, что Джейн и Джуди наблюдают за ним, он улыбнулся им беззубой улыбкой и поманил к себе. Когда они приблизились, то увидели, что в руке он держит большую черепаху, которая растерянно перебирает в воздухе кожистыми лапами. Старик опустил ее на траву и положил перед ней кусок перезрелого помидора, которым, видимо, и выманил перед этим из укрытия, но черепаха, едва оказавшись на свободе, тут же попыталась удрать, начав продираться сквозь густую траву в поисках спасения.

Бедная черепаха, подумала Джейн, что ждет ее впереди? И, решив избавить страдалицу от ужасного конца, она попросила старика продать им ее. Несколько драхм перекочевали в жесткую морщинистую руку, совершенно счастливая Джуди заботливо завернула черепаху в кофту Джейн, и они отнесли удивленное пресмыкающееся на виллу, где оно вскоре нашло укромное местечко в саду.

Как-то Джейн заинтересовало название виллы, где она жила.

— Оно такое необычное, — заметила она Джулиану. — Это что-нибудь означает?

— Говорят, Тиче была дочерью Зевса, — ответил тот. — Она была богиней удачи, дарящей или отнимающей свои дары безо всякой причины. Я думаю, что римляне, у которых она была более популярна, чем у греков, изображали ее жонглирующей мячом. Это должно было служить напоминанием о том, что удача непостоянна. — Он криво усмехнулся. — Именно так она и поступает с нами — то нам удается все, за что ни возьмись, а то вдруг наступает черная полоса.

Учитывая виллу, на перестройку и оборудование которой явно ушли немалые деньги, две машины и дорогие наряды Антеи, Джейн с трудом могла разделить мрачные выводы Джулиана. Может, он имел в виду свое пошатнувшееся здоровье? Тут ему действительно не повезло. Но возможно, если верить Вансу, его болезнь стала результатом борьбы за все это материальное благополучие?

На следующее утро Антея, к удивлению Джейн, обратилась к ней со словами:

— Джулиан просил меня показать тебе здешние достопримечательности. Куда бы ты хотела отправиться? В Корфу или, может, осмотрим Ахиллеон?

Джейн смутилась, не уверенная, что Антея и вправду хочет показать ей остров, а не выполняет возложенное на нее Джулианом неприятное поручение.

— Я бы с удовольствием поехала, но я точно не буду тебе в тягость?

— Конечно нет. Ты столько времени проводишь развлекая Джуди. А ведь она иногда может быть такой несносной.

Джейн уже успела повидать в Корфу достаточно, чтобы город совершенно очаровал ее; возвышающийся над главной площадью элегантный королевский дворец, сейчас превращенный в музей, тенистый парк с мраморными статуями, знаменитой крокетной площадкой — наследием полувекового присутствия англичан — и восхитительно украшенной эстрадой.

Антея провела Джейн по узеньким улочкам, где вперемешку с магазинами теснились розовые и желтые домики, и переулкам, через которые с балконов вторых этажей были натянуты веревки с полощущимся на ветру бельем и где на глаза то и дело попадались великолепные образцы венецианской архитектуры. Они посетили церковь Святого Спиридона, покровителя острова, и Антея показала Джейн роспись на потолке и изящную литую решетку галереи.

После этого она предложила зайти в кафе, расположенное в длинной галерее, выходящей на крикетную площадку и старинную крепость, чтобы выпить кофе и перекусить перед тем, как отправиться в Ахиллеон.

В этой части города, где прогуливались лишь сливки местного общества, была создана копия французской улицы Риволи конца девятнадцатого века. Джейн показалось, что здесь собирается все население Корфу, не считая приезжих американских, немецких, итальянских, английских и греческих туристов.

К Ахиллеонскому дворцу вела крутая извилистая дорога, петляющая мимо маленьких деревушек, высоких вилл в венецианском стиле, когда-то прекрасных, а теперь обшарпанных и заброшенных. Вдоль дороги тянулись обширные леса, сосны, тополя и дубы росли вперемешку с высоченными кипарисами, а на заднем фоне терялись в голубой дали вершины гор.

Дворец казался пустынным, в его огромных залах жило тихое эхо. Его великолепие контрастировало с простым очарованием острова. Мраморная лестница упиралась в зеркальную стену, в которой отражался лежащий внизу холл. Здесь она разделялась и вела вверх к комнатам, в которых теперь располагалось казино. Больше всего Джейн понравилась комната на первом этаже, где были выставлены несколько вещей, принадлежавших несчастной Елизавете Австрийской, прекрасное лицо которой печально смотрело с одной из фотографий. Находящаяся по соседству личная молельня была украшена куда богаче, особенно хороши были восхитительные голубые фрески работы Делла Робиа.

— Парк и открывающийся отсюда вид — самое лучшее, что есть в Ахиллеоне, — сказала Антея, когда они с Джейн поднимались по винтовой лестнице на террасу, откуда залив виден был как на ладони. Она махнула рукой: — Смотри.

Джейн подошла к каменной балюстраде и взглянула на зеленые леса, на сверкающую далеко внизу синь моря и на виднеющиеся на горизонте горы Албании, переливающиеся на солнце фиолетовыми, аметистовыми и серебряными красками. Берега залива были гористыми и поражали своей красотой; оливковые и миртовые рощи покрывали их склоны серо-зеленым ковром. Это растительное буйство придает Корфу его уникальную красоту, подумала Джейн, богатство и ощущение первозданного мира. Должно быть, этот вид совершенно пленил несчастную императрицу и заставил ее выстроить Ахиллеон на этом самом месте, как будто, сделав это, она могла обрести покой.

— Ей это конечно же не удалось, — сказала Антея, когда Джейн поделилась с ней своими мыслями. — Она прожила здесь несколько лет, затем наведывалась время от времени, а потом уехала навсегда.

Джейн заглянула в путеводитель, который держала в руках:

— Здесь говорится, что она уехала отсюда после открытия памятника ее покойному сыну.

Они подошли к статуе самой Елизаветы, которая смотрела через залив на далекие горы, лицо ее было грустным и задумчивым.

— Она выглядит такой печальной, — заметила Джейн.

— Она была не только печальной, но и, я уверена, безумной. Не настолько, конечно, как ее кузен Людовик Баварский, но все же. И уж точно она была нервной и неуравновешенной, и очень эгоистичной. Мне всегда было немного жаль бедного Франца-Иосифа, хотя он, конечно, был ей совершенно не пара. — Антея пожала худенькими плечиками. — Ей не стоило выходить за него.

— Разве она не была влюблена в кого-то другого… какого-то англичанина? — спросила Джейн.

— Сомневаюсь. Предполагается, что у нее были любовники, но я не думаю, что она любила кого-нибудь, кроме себя. Она искала кого-то… или чего-то. Я лично считаю, что она была фригидна. — Антея повернулась, чтобы идти дальше. — Мы будем осматривать остальной парк?

Даже сейчас, в конце октября, везде было буйство зелени — розы, жасмин, виноград, олеандр, гибискус, бугенвиллея. Даже огромная старая пальма стояла в цвету, вот уж чего Джейн никогда не видела. С маленького изогнутого балкончика открывался еще один чудесный вид на парк; циннии, петунии и нежно-розовая герань росли вокруг мраморных скамеек, над которыми были подвешены фонари. Это был очень романтический уголок. Джейн представила, как хорошо сидеть здесь летним вечером, когда парк освещается факелами, закрепленными в руках статуй, а луна превращает море в серебряное зеркало и ветер шевелит ветви деревьев.