Цепь измен - читать онлайн книгу. Автор: Тесс Стимсон cтр.№ 23

Если бы только что, Элла? Если бы он вовремя добрался до больницы? Ты бы успела попрощаться? Разве ты последние восемь лет была праведной женой?

— Это он? — внезапно спрашивает Купер, тыча большим пальцем в резную коробку, которую я держу на коленях.

Я испуганно подпрыгиваю от звука его голоса. Вид у Купера кислый. Способен ли он, лишь взглянув на меня, определить, какого рода женщину его брат выбрал себе в жены?

Я киваю. Купер стискивает зубы и больше не произносит ни слова.

Спустя час мы съезжаем с шоссе и катим по все более сужающимся и ухудшающимся дорогам, последняя из которых оказывается даже немощеной. Пикап ухает в колеи и выбоины, орошая меня сквозь открытое окошко мелким дождиком грязи. Над дорогой, погружая нас в густой зеленый сумрак, склоняются виргинские дубы в путанице бородатого мха. Неподвижность воздуха угнетает. Сырой запах плесени и тлена пробирает меня до костей. Я часто гадала, почему Джексон никак не выберет время, чтобы свозить меня домой. Теперь понимаю.

Купер сворачивает на заросшую глинистую подъездную дорожку, что идет вдоль редкой изгороди из обтесанных балок. Под аккомпанемент доносящегося издали конского ржания автомобиль подруливает к фасаду неожиданно большого и ухоженного особняка, явно построенного еще до Гражданской войны, — ни дать ни взять из «Унесенных ветром». Я ожидала увидеть некий мрачный готический кошмар, но дом прекрасен!

Озираюсь по сторонам из окошка пикапа, пытаясь вообразить, как текли здесь детские годы Джексона: вот он шестилетним сорванцом взбирается на балюстраду, вот подростком где-нибудь на веранде целует свою первую девушку. Или вот одиннадцатилетний мальчик с мокрыми, зализанными назад волосами, ерзая в новом, не обмявшемся еще траурном костюме, пытается выглядеть мужественно на похоронах родителей — берет пример со старшего брата.

Купер выхватывает из кузова чемодан и направляется в дом. Я выбираюсь из кабины, неуклюже прижимая к себе громоздкую коробку.

В просторном холле у подножия пологой изогнутой лестницы меня ожидает, сложив руки на накрахмаленном белоснежном фартуке, хрупкая негритянка далеко за семьдесят. Ни Купера, ни моего чемодана поблизости не видно.

— Вы, должно быть, мисс Элла, — приветливо говорит она. Южный акцент звучит до боли знакомо. — А я Лолли. Надо думать, вы совсем из сил выбились после такого путешествия. Давайте я провожу вас в вашу комнату, чтобы вы могли освежиться перед ужином.

— Рада, наконец, познакомиться, Лолли. Джексон много мне о вас рассказывал…

Ее взгляд останавливается на коробке у меня в руках.

— О, мисс Элла! Не могу поверить, что его больше нет.

— Я тоже, — шепотом отвечаю я.

— Он был таким крепким мальчиком. Мог целыми днями бегать на улице и все равно кипел энергией, когда возвращался домой. Все откалывал какие-то штуки: чего я только не находила в своей постели — и лягушек, и жуков, и всякую всячину! А однажды даже притащил в холщовом мешке свиноносую змею… — Карие глаза наполняются слезами, Лолли утирает их тыльной стороной ладони. — Подумать только: все болтаю и болтаю, как глупая старуха! Вы-то совсем с ног валитесь. Идите-ка за мной. Купер отвел вам Голубую комнату в конце коридора. В ванной свежие полотенца. Только обязательно скажите, если вам чего не хватает.

Она ведет меня вверх по ступеням в светлую комнату с высоким потолком. В дальнем конце окно-витраж выходит на маленький балкончик. В центре комнаты под покровом москитной сетки и белоснежного сугроба одеяла стоит старинная бронзовая кровать. Натертый до блеска дубовый пол отливает золотом из-под налета старины.

Бережно ставлю коробку с прахом Джексона на деревянный комод рядом с парой оправленных в серебро расчесок и зеркальца с истертыми, нечитаемыми инициалами. Возле кровати — скромный лоскутный коврик того же бледно-голубого оттенка, что и обои. На нем притулился чемодан — кособоко, словно его швырнули от самой двери. Зная Купера, полагаю, что так оно и было.

Лолли наблюдает, как я, стоя на коленях на полу, рывком кладу чемодан, чтобы расстегнуть.

— Не обращайте внимания, — неуверенно говорит она. — Купер немного раздражительный. Это большой удар для него. Джексон был ему почти как сын. — Ее взгляд останавливается на коробке, стоящей на буфете. — Когда умерли их родители, Купер пожертвовал всем, чтобы вырастить Джексона. Знаете, как раз за месяц до пожара Купер прошел конкурс в Джульярдскую музыкальную школу. В тот день он вернулся домой в таком восторге! Ей-богу, буквально парил над землей. Был одаренным музыкантом. Даже теперь, когда он садится за пианино, словно весь мир замирает.

Я выпрямляюсь, сидя на пятках.

— Джексон никогда об этом не упоминал.

— О, он даже не знал. Купер не хотел, чтобы Джексон чувствовал себя виноватым. Он никогда больше не упоминал о музыкальной школе. Одному Богу известно, чего ему это стоило.

— И он ни разу не был женат?

— Когда-то у него была девушка, — вздыхает Лолли. — Но Джексон тогда был совсем ребенком, и она не пожелала взваливать на себя хлопоты о нем. Наверное, тогда-то Купер и бросил идею завести собственную семью. Джексон был единственной семьей, в которой он нуждался.

Сообщив, что обед в шесть тридцать, Лолли уходит, чтобы я могла распаковать вещи. Это не занимает много времени: большинство вещей я даже не вытаскиваю из чемодана — ведь мне предстоит провести здесь какие-то пару дней. Как раз хватит, чтобы развеять прах Джексона и попрощаться.

Покончив с распаковкой, я понимаю, что меня неодолимо клонит ко сну. Все, чего бы мне теперь хотелось, — это скользнуть под хрустящее покрывало. Но я знаю, что если засну, то из-за расстройства биоритмов после перелета через несколько часовых поясов проснусь в три утра.

Так что я лишь ополаскиваю лицо и запускаю пальцы в волосы, запутавшиеся в долгой дороге больше обычного. Возможно, я почувствую себя лучше, если немного прогуляюсь. Мышцы ноют от тряски в колымаге для перевозки скота — такие нынче в моде из-за дешевизны.

Снизу плывут звуки фортепьяно. Я останавливаюсь на последней ступеньке, зачарованная музыкой, словно мир омывает и пронизывает меня волной света. Вся скорбь и печаль Купера обретает голос в жалобных нотах, рождающихся под его пальцами. Сердце мое разрывается от сострадания. Я любила Джексона как могла, но кровные узы — нечто иное. Я видела достаточно безутешных родителей, чтобы понять: потеря ребенка — это потеря части себя, как будто у тебя вырвали сердце. Так же Купер оплакивает своего брата. Испытываю странную растерянность, будто случайно стала свидетельницей личной скорби, не имея на то никакого права.

Тихонько отворяю дверь и выхожу в сад.

* * *

— Мы на месте? — спрашиваю я, когда Купер начинает парковаться.

Он отвечает резким кивком. Учитывая, что мы провели в дороге к Смоуки-Маунтинс три часа, обменявшись от силы пятью словами, я, в общем-то, и не ожидала, что он вдруг разговорится.