Набоб - читать онлайн книгу. Автор: Ирэн Фрэн cтр.№ 62

Он тоже изрядно выпил. Все происходящее вокруг приобрело гротесковый оттенок. Уоррену еще более, чем когда либо, захотелось покончить со всем этим раз и навсегда. Надо поскорее выпить чаю. Потискать одну, двух, трех служанок. Вернуться в Бирнагор. А почему бы и нет, ведь теперь у него там неограниченный кредит? Но нельзя же уйти сразу. Сейчас только пять часов вечера. Это время выбрали исключительно в подражание Лондону. Именно в этот час толстые торговцы из Сити покидают Фондовую биржу, чтобы отвлечься от дел, слегка перекусить и пообщаться со своими разодетыми в шелка легкомысленными супругами, без которых, по их мнению, заработанные на спекуляциях деньги не имели бы вожделенного блеска. Здесь присутствовали такие же милые дамы. Правда, среди гостей Уоррен не увидел восхитительной голландки, жены инженера Вагнера, швейцарца по происхождению, построившего крепостные стены, той, которую застал нынче ночью в развратной обители. Сам Вагнер почти ничего не ел и, судя по меланхоличному выражению его бледного лица, был чем-то весьма озабочен. Может быть, он уже знает о случившемся с ним этой ночью несчастье, о существовании этого юнца? «Ах! — воскликнул про себя Уоррен. — Какое божественное у него тело! До чего изящна фигура! Но почему же дама не пришла на праздник 15 октября?»

Вспомнив сцену, свидетелем которой он был прошлой ночью, Уоррен подумал, что она, должно быть, сильно утомлена. Тем не менее это не могло послужить веской причиной не прийти на банкет единоверцев, хотя бы для того, чтобы позволить англичанам, среди которых мало кто мог похвастаться внешностью своей подруги жизни, полюбоваться своей персоной. Среди супруг агентов Ост-Индской Компании Уоррен и вправду не мог бы назвать ни одной, которая была бы способна возбудить его желание, даже если бы он увидел ее в стенах Бирнагора. Их лица были обезображены муссоном и, вне всякого сомнения, неумеренным пристрастием к коньяку и вишневой настойке. Чем, интересно, заполнена жизнь калькуттских дам? Не будут же они, как Уоррен, изнывать от скуки над своими бумагами. Что им остается? Скучные постели да пересуды, вот, наверное, и все, да еще поджимать губки, прежде чем изречь что-нибудь насмешливое, и выставлять напоказ смелые декольте, которым не хватает ни вкуса, ни соблазнительности. Даже в самые жаркие дни июня они остаются такими же холодными, как камни лондонских набережных.

Лакеи принесли новые блюда: перепелок, маринованных в сладком коричном соусе, жареного молочного поросенка в цветочном соусе, издававшем странный запах. «Пачули!» — завопила часть собравшихся за столом. «Нет! — кричала другая. — Это мирра». Расправляясь с перепелкой, Уоррен искоса наблюдал за меланхоличным швейцарцем. Похоже, его действительно что-то терзает, он едва прикасается к еде. Уоррен заметил, что всякий раз, когда его спрашивали, как продвигаются дела, он вздрагивал. Движимый любопытством и желанием избежать очередного повода для ссоры, Уоррен весь остаток вечера посвятил наблюдению за швейцарцем. Когда праздник подошел к концу — мужчины уже либо дремали в креслах, либо блевали, либо распевали вместе с женами песни на манер лондонских докеров, — инженер встал и быстро вышел, что было похоже на побег. Уоррен двинулся следом, никто не обратил на них внимания. На калькуттских улицах было очень темно, и долго шпионить не пришлось. Тем не менее нервозное поведение инженера — он временами останавливался, прижимался головой к стене, начинал причитать и рыться в карманах сюртука, — убедило Уоррена в том, что этот человек удручен не только той изменой очаровательной супруги.

Как всегда, Уоррен Гастингс попал в точку. Спустя три дня он узнал, что швейцарский инженер отплыл на отдаленный тихоокеанский архипелаг, где надеется найти средство против своего несчастья. За месяц до того он встретил на набережной Калькутты некоего весьма красивого молодого француза-гугенота, который приехал неизвестно откуда и назвался эффектным именем Сен-Любен. Инженер часто встречался с ним, ввел в свой дом, представил супруге. Не прошло и недели, как тот соблазнил даму, или, как утверждали злые языки, дама сама соблазнила его, потому что сам он не был похож на человека, способного надолго к кому-нибудь привязаться. Как ни странно, эта супружеская катастрофа послужила поводом для чрезвычайного заседания Совета Бенгалии: прежде чем отплыть на необитаемый остров, господин Вагнер написал Вантиссару, что, помимо его супруги, шевалье де Сен-Любен украл у него план калькуттской крепости, второй по надежности цитадели в Бенгалии после Бадж-Баджа. По всеобщему мнению, лицемерные любовники отбыли в Голландию, откуда смогут перебраться во Францию, и никто не сомневался в том, что Морской министр Версаля согласится заплатить любую сумму за бесценный документ, чтобы взять реванш за разгром Пондишери.

20 октября 1761 года

— Господа, положение очень серьезное, — объявил Вантиссар, закончив чтение письма членам Совета. — Теперь план нашей крепости в руках врагов. Независимо от того, подпишем мы мирный договор с Францией или нет, наша безопасность будет под угрозой, потому что у нас нет средств ни для того, чтобы перестраивать оборонные сооружения, ни для того, чтобы укрепить аванпост в Бадж-Бадже.

— Но мы теперь одни в Индии, — вмешался Ботсон. — Ни какой иностранный корабль, и тем более флот, не сможет пройти мимо Бадж-Баджа. Давайте не будем делать из этой истории трагедию.

Уоррен молчал. Он не мог сослаться на то, что узнал от Рама. Возможно, Вантиссар или какой-нибудь другой член Совета знал бы, как это сделать; но, во всяком случае официально, никто не уполномочивал Гастингса получать секретные сведения от индийцев. Если сейчас он признается в этом, Ботсон наверняка воспользуется случаем, чтобы возобновить их недавнюю стычку по поводу банкиров. Уоррен был в замешательстве. Каждый из членов Совета должен был по очереди высказаться. Наконец наступил его черед, а он не знал, что говорить.

— Гастингс! Гастингс… Вы опять размечтались!

Уоррен подскочил. Выходит, они думают, что он размышляет о чем-то, что не имеет отношения к обсуждению! Почему за ним закрепилась репутация мечтателя и чуть ли не легкомысленного человека, ведь он олицетворяет собой расчетливость и серьезность?

— Гастингс! — снова обратился к нему Вантиссар. — Мы ждем, что вы выскажите свое мнение.

Уоррен начал импровизировать:

— Господин президент, я ограничусь простым замечанием, которое, тем не менее, может показаться вам нелепым. Почему бы нашим врагам, кем бы они ни были, не нанести нам удар изнутри, а не извне? В конце концов, грозную славу Бадж-Баджа признают все торговцы, и вряд ли кто-нибудь рискнет помериться силой огня с цитаделью, которая закрывает путь по Гангу. Но если на нас нападут с севера или с запада…

— Вы по-прежнему находитесь в плену своих поэтических мечтаний, — проскрипел Ботсон. — Каким это образом, по-вашему, на нас нападут с запада? Для этого пришлось бы пройти через весь полуостров! Но сначала до него надо добраться! Ведь в наших руках Гуджарат, его столица Сурат, и главное — Бомбей, порт на Инде. Его торговцы преданы нам. Они предоставляют нам столько денег, сколько мы хотим. Даже парсы, с которыми так трудно вести дела, не захотят выставить нас за дверь: им никогда не найти клиентов лучше нас! Ладно, Гастингс, не предсказывайте нам нашествий татарских лам или дикарей из Гималаев!