Дивизион: Умножающий печаль. Райский сад дьявола (сборник) - читать онлайн книгу. Автор: Георгий Вайнер cтр.№ 93

А может, не забыл – Кузьмич мало походит на рассеянного с улицы Бассейной. Почему-то не захотел. Вам виднее, господин генерал. Вообще у болвана в польском преферансе жалобная и постыдная роль только до того момента, пока он не понял отведенную ему позицию. После этого он может отчасти вмешаться в игру.

Вернулся к себе в кабинет, прочитал депеши Флэнагана в моем электронном почтовом ящике. Конечно, сафоновские умельцы, наверное, уже давно раскрэкали мой секретный код-пароль, и Кузьмич одновременно со мной читает сыщицкие изыски моего дружка – но, кажется, это все уже не имеет значения.

В выпуске новостей по телевизору говорили о нарастающем финансовом кризисе, об угрозе биржевого обвала или системного экономического краха.

Потом ведущая Светлана Сорокина в передаче «Герой дня» задушевно спрашивала Хитрого Пса:

– Ну, я это все понимаю, Александр Игнатьич… А вот вам лично зачем этот космический проект?

А Сашка так же задушевно-просто отвечал, раздумчиво, очень искренне, от всего сердца – как у нас водится:

– Потому что я хочу Россию через силу, пусть за уши, но втащить в следующее тысячелетие. Это не окно в Европу, а широко распахнутая дверь в мир…

В кабинет вошла Лена, с интересом посмотрела на экран, одобрительно поцокала языком:

– Ай да Серебровский! Ай да молодец! Настоящий герой дня…

– Бери выше! Я думаю, Сашка тянет на героя нашего века.

– Не бери в голову! Завтра, может, кто-то еще героистей и вековечней объявится. Какие планы?

– Должен сходить к боссу доложиться.

– Подожду? – спросила Лена легко, без нажима и принуждения – мол, все свободны, никто никому не должен. Можем провести вечерок вместе, а можем разбежаться.

– Если можешь, подожди, – хотел сказать небрежно, а получилось как просьба. – Может, напьемся сегодня?

– А то! – восхитилась Лена. – С особой жестокостью и цинизмом!

Потом обняла меня и спросила тихонько:

– Ты чего такой расстроенный?

– Нет, ничего… Нормальная комедия масок. Как настоящий актер, вживаюсь в роль. Осваиваю образ болвана в польском преферансе…

Лена засмеялась:

– Ну-ну-ну! Ты просто не привык к новым правилам игры. У бедных вообще снижен порог обидчивости. Давай, давай, иди к боссу. Раньше сядешь – раньше выйдешь…

Я поцеловал ее и стал собирать со стола бумажки. А Светлана Сорокина все пытала – ручки подставляла Серебровскому:

– …Как вы относитесь к утверждениям, что банкиры разграбили страну и вызвали обнищание народа?

Я задержался – действительно, Александр Игнатьич, что вы думаете по этому поводу? Мне тоже интересно ваше мнение по поводу отдельных клеветнических утверждений.

Хитрый Пес усмехнулся, поправил мизинцем дужку очков и проникновенно сообщил:

– Нормальная пропаганда – ее накачивают радикалы, жизнь которых немыслима без образа врага. А ведь если вдуматься, банкирство – самая старая профессия на земле. Когда-то праведный Ной превратил свой ковчег в генетический банк. И спас для нас всех жизнь на планете. Это самая успешная банковская операция в истории человечества…

Лена помахала мне рукой:

– Вот так-то! Иди, помогай спасать жизнь на Земле.

В приемной было пустовато. Секретарь Надя говорила по телефону:

– Да, зарезервируйте рейс Париж – Нью-Йорк – Париж. Да, сверхзвуковым «конкордом»… На следующей неделе… Нет, босс полетит один… Сколько мы должны перевести?.. Хорошо, восемь тысяч пятьсот шестьдесят шесть долларов. Это первый класс?.. Угу, понятно… Спасибо…

Она положила трубку и сказала мне удивленно:

– На «конкорде» нет первого класса. Весь рейс, говорят, классом «люкс»… Интересно, что же они там дают за такие деньжищи?

– Ложку черной икры, бокал шампанского и скорость, – поделился я своими огромными знаниями о шикарной жизни. – Три с половиной часа – и ты за океаном. Чуть дольше, чем до Сочей…

– Чудеса! – восхитилась Надя. – Вообще-то я за такие деньги лучше бы себе дом в Вырице купила. А вы, Сергей Петрович?

– Надя, мне проще, – засмеялся я. – Передо мной не стоит такой ужасный выбор. Я не летаю на «конкорде» и не знаю, где находится Вырица.

Серебровский, глубоко завалившись в кресло и положив ноги на стол, устало разговаривал по телефону:

– Спекуляции? Ну и что? Во всем мире так называется рутинная работа на бирже! Только в русском языке оно носит оскорбительно-унизительный смысл. А по-английски значит «размышление», «рассмотрение», «умозрение»! Так и объясняй всем! А не поймут – пошли подальше…

Я уселся в кресло напротив, на стол положил папку с бумагами. И вдруг поймал себя на том, что сильно волнуюсь. Стыдно сказать – я был внутренне напряжен, колотилось сердце, а в горле застревало дыхание, хотелось прокашляться, как перед докладом большим начальникам. Может быть, я уже тоже сошел с ума? И воспринимаю эту понарошечную пьесу, этот странный бал ряженых и самозванцев как настоящую жизнь?

А может, и не сошел с ума – другой ведь житухи нигде вокруг не просматривается. Вот эта самая, ненормальная, и стала настоящей.

– Ты забыл им еще напомнить, что по-английски «спекулейтор» значит «мыслитель», – заметил я эпически.

– Бесполезно! – усмехнулся Сашка. – Не поймут. Или не запомнят…

– Почему? Придут в музей, а там под роденовским «Мыслителем» табличка – «Спекулянт». По-моему, очень современно будет звучать…

– Хорошая мысль, – кивнул Сашка. – Ты это к чему?

– А я как сороконожка – задумался, с какой ноги ходить, и сразу сбился с хода.

Сашка пристально взглянул на меня и миролюбиво, мягко посоветовал:

– Тебе просто надо выбрать направление. Определить вектор движения. И ноги – как в сапогах-скороходах – сами понесут…

Я подвинул по столу к нему папку и сказал:

– Понимаешь, нормальный полицейский всегда был игроком в борьбе добра со злом. А сейчас идет бой зла с нечистью. Непонятно, к кому прибиться…

Хитрый Пес засмеялся и, не притрагиваясь к моим бумажкам, спросил:

– Что это?

– Это обзорная справка по делу о расхищении Поволжского кредита…

Сашка тяжело вздохнул и покачал головой:

– Серега, я устал от своих тайн, мне чужие не нужны…

– Саня, это не чужие тайны. Это ваши маленькие дружеские секреты с Котом. То, что он прислал тебе на дискете. А ты мне не захотел ее показывать. Ты ведь меня ценишь не за деловитость…

– Да, Серега, я тебя очень ценю. Но не за деловитость. И слава Богу! Деловитых окрест хватает. С избытком!

– А расскажи, сделай милость, за что ты меня ценишь? – серьезно спросил я.