Дивизион: Умножающий печаль. Райский сад дьявола (сборник) - читать онлайн книгу. Автор: Георгий Вайнер cтр.№ 130

И стою я на большом жизненном распутье. Честное слово, не знаю, что делать…

Просмотрел снова письмо, и показалось оно мне глупо-слюнявым, и сам я – хныкающий напуганный эмоционал, а не бесстрашный рыцарь ордена «Закон и справедливость». Правильнее всего эти листочки было бы разорвать и бросить в корзину. Но я не знаю, когда у меня найдется время написать тебе следующее письмо, а ты будешь беспокоиться.

И еще одно важное обстоятельство: я тебя люблю, и ты, наверное, мой единственный приятель – так уж получилось. Мне не с кем обсуждать то, что я написал тебе. И не хочется.

А во всем остальном я – о’кей! Здоров как бык. Желаю тебе здоровья, всего самого лучшего, твой преуспевающий сын – старший специальный эмоционал Нью-Йоркского отделения ФБР

Стивен Дж. Полк.

В коридоре ошивался Лешка Пикалов. По кривым паркетным волнам сновал он зорким сторожевиком – меня перехватывал. Объяснять собирался. А я не могу смотреть в глаза людям, которых не люблю или которым не верю. И говорить с ним не было сил и желания. Кинулся он с криком:

– Командир Ордынцев! Сергей Петрович…

А я ему предложил:

– Пошел вон…

И Кит Моржовый, идущий за мной, остановился на миг, сказал ему скучно:

– Шел бы ты, Леха, домой… Не время сейчас…

Но Пикалов вцепился в меня удушливой хваткой утопающего:

– Да побойтесь Бога, Сергей Петрович! В чем я виноват? Что бардак повсюду? Телефоны не работают? В чем вы меня обвиняете?

– Ты бы этот вопросик задал в Афганистане… Или в Чечне… Там бы тебе ответили… – бросил я ему на ходу.

– Но здесь не Афганистан! И не Чечня! – завыл Пикалов. – У вас это вроде фронтовой контузии, Сергей Петрович! Вы меня напрямую в Валеркиной смерти обвиняете! Вы же знаете, он мой друган был!

Я резко остановился и ткнул в него пальцем:

– Знаю! И обвинять тебя не могу – доказательств нет. Я вообще могу наказать тебя только одним способом… Ничего я тебе сделать не могу… Я тебя отлучаю!

– Как? – испуганно удивился Пикалов.

– Так! Живи один! Без меня! Без Любчика! Без Кита! Без Валерки Ларионова! Без всех! Один живи! И звони по ночам в пустоту! Тогда, может быть, ты узнаешь, что Валерка чувствовал – один, брошенный. Перед тем как умер…

– Господи, что ж мне такое мучение ни за что? – заныл Пикалов.

Он был бледен, но трусливый отток крови не мог совсем погасить его здоровый румянец, ясную голубизну глаз хитрого жизнерадостного прохиндея, цепкую нацеленность на успех. Он не помнил сейчас, да и помнить не мог – он ведь не видел сегодня утром – замурзанного усталого лица Валерки Ларионова, жалко скорчившегося в вонючем пенале телефонной будки.

Я хотел ему сказать о дурацкой истории, вычитанной мной еще в детстве, об истории одинаково трагической и издевательской. Как бойцы-красноармейцы шутки ради поставили своего товарища-китайца на пост – охранять нужник. И забыли об этом. А потом пришли белые, и китаец много часов сражался с ними, пока его не застрелили. Я хотел сказать Лешке, что мы все – героические китайцы, охраняющие сортир, и в наши удивительные времена, когда не осталось ни белых, ни красных, ни памяти о них, а только стоят забытые нужники, мы можем остаться людьми, только пока помним о долге и верности.

Но не сказал ему об этом ничего – он сейчас мучился. Ни за что.

– Иди в кадры, предлагайся, – посочувствовал я ему. – Скажи, что я согласен на твой перевод…

– Сергей Петрович, как же? Я ведь и рапорта не подавал…

– Считай, что он уже подписан…

Мы вышли с Китом на улицу и отправились к автостоянке. Кит за спиной недовольно кряхтел и задумчиво жевал бублик с маком.

– Ну, чего сопишь? – спросил я недовольно – злая энергия возбуждения искала выхода.

– Да чего там… – вздохнул тяжело Кит и откусил полбублика.

– Из тебя слово вырвать тяжелее, чем коренной зуб… – сердито сказал я.

– А чего там говорить? – пожал плечами Кит. – Знаешь, как в рекламе – лучше жевать, чем говорить.

Посмотрел с сожалением на оставшийся кусок бублика, протянул засиженную маковым пометом четвертушку, лицемерно угостил:

– Хочешь? – Кит надеялся, что я откажусь и он благополучно дожрет свой бублик.

Толстые усы Кита были грустно опущены. Его усы служили индикатором душевного состояния. Когда они опускались, его мясистая хряшка становилась вроде греческой маски печали и страдания. Поднимались грозно вверх – маска задора и готовности к бою.

Я отнял огрызок, торопливо сжевал и пообещал:

– Не плачь – дам калач…

– Ага, как же! Дождешься, – эпически заметил Кит, мрачно наблюдая, как я слизываю с ладони маковые зернышки. – Слушай, командир Ордынцев, а может быть, ты с Лешкой слишком круто? А? Вдруг мы ошибаемся… Вдруг он не уходил никуда?

– Запомни, Кит, я никогда не ошибаюсь. Понял? Не ошибаюсь! Не могу! Не имею права…

Кит помотал тяжелой башкой:

– Все, Петрович, ошибаются. Когда-нибудь. Даже минеры…

– А я, Кит, и есть минер. Как ошибусь – конец, в жопу… А с Лехой я не ошибаюсь!

– Почем знаешь?

– Его друга Ларионова убили, когда он дежурил. Лешка сейчас должен был по потолку бегать. А он себя до хрипа отмазывает…

Итак, за прошедшую ночь мы потеряли двоих из нашей малочисленной, непрерывно сокращающейся команды.

Когда-то наш отдел в «Шестерке» – Главном управлении по борьбе с оргпреступностью – был довольно грозной силой. Именно тогда прилипло название «Дивизион»: Юрка Любчик, болтун и полиглотник, называл его по-английски – «фёрст дивижн», то есть первый отдел. И другие стали повторять – «дивизион». Так и привыкли.

А отдел редел и усыхал, как шагреневая кожа.

Интересно, кто такой этот самый шагрень – чья кожа все время уменьшается и исчезает?

Мы подошли к машине Кита – самому уродливому автомобилю на территории Российской Федерации. Может быть, даже во всем СНГ. Старый военный «газон», реставрированный, переделанный, переоснащенный, перекрашенный в камуфляж цвета свежей блевотины.

Когда Кит после года ремонтно-восстановительной деятельности пригнал машину впервые, мы все, естественно, вывалили на улицу – смотреть обновку.

К.К.К., ученая головушка, задумчиво-растерянно сказал:

– Н-да, можно сказать, тюнинговый кар…

Мила Ростова осторожно спросила:

– В нем ездить не опасно?

Валерка Ларионов успокоил:

– Его хоть с Останкинской башни скинь – ни черта ему не станет…