Индийская принцесса - читать онлайн книгу. Автор: Мэри Маргарет Кей cтр.№ 80

Праведный мусульманин, Гул Баз томился дурными предчувствиями. Но он не стал ничего говорить, поскольку было уже слишком поздно. Слишком поздно стало с того самого дня, когда хаким из Каридкота и его толстый слуга подъехали на наемной двуколке к бунгало сахиба и он, Гул Баз, не сумел отослать незваных гостей прочь. Эта индусская вдова была совсем не такой женой, какую он ожидал увидеть рядом со своим сахибом, а кроме того, он не одобрял смешанные браки точно так же, как Кода Дад-хан или мистер Чедвик. Вдобавок Гул База нисколько не радовала перспектива объяснять Кода Даду и его сыновьям, почему все так получилось и какое участие он сам принимал в этой истории, хотя он совершенно не представлял, как можно было отказать сахибу в помощи или вообще помешать ему отправиться в Бхитхор. Тем не менее сегодня он вознес свои собственные молитвы о безопасности, благополучии и счастье жениха и невесты и попросил Всемогущего даровать им долгую жизнь и много сильных сыновей.

Анджули, в прошлом набожная индуска, уже несколько лет не молилась, придя к мысли, что либо богов не существует, либо они отвернулись от нее по каким-то своим причинам (возможно, из-за ее смешанной крови). Не молилась она и сейчас, а вместо свадебного платья на ней была чадра. Впрочем, это обстоятельство никому из присутствующих не показалось странным, потому что западные невесты по традиции носят белое и идут к алтарю с закрытым вуалью лицом, а на Востоке вдовий траур не черного цвета, а белого.

С одного бока этого одеяния Аш сделал небольшой разрез, чтобы можно было взять Джули за руку. Все остальное скрывалось под чадрой, и присутствовавшие на свадьбе гости не видели ничего, кроме этой маленькой квадратной ладони. Но как ни странно, все они на основании одного только этого свидетельства тут же уверились, что невеста лейтенанта Пелам-Мартина – женщина редкой красоты и очарования. Они также не сомневались, что она говорит и понимает по-английски: Аш научил Джули нескольким словам, которые положено говорить невесте, и, когда настало время, она произнесла их тихим внятным голосом, воспроизведя интонацию столь точно, что любой человек, ничего о ней не знающий, запросто предположил бы, что под дешевой хлопчатобумажной чадрой скрывается благовоспитанная добропорядочная мисс.

Аш не догадался купить в Ахмадабаде кольцо, а сам он не носил печатки, поэтому он взял часть часовой цепочки и, соединив концы, получил тонкое колечко из золотых звеньев. Его-то он и надел на палец Анджули: «Этим кольцом я обручаюсь с тобой…» Короткая церемония, сделавшая Анджули его женой, продолжалась менее десяти минут. После того как все закончилось, Джули вернулась в свою каюту, а Аш остался пить вино, выставленное Рыжим, и принимать поздравления и добрые пожелания.

День выдался чрезвычайно жаркий, и, даже несмотря на морской ветер, температура в кают-компании была выше тридцати градусов, но к вечеру она должна была упасть, и, когда сгустится темнота, полуют станет прохладным и приятным местом для первой ночи медового месяца – если, конечно, Анджули согласится покинуть каюту.

Аш надеялся, что уговорить ее не составит особого труда. Сам он не собирался париться в каюте. Джули пора уже перестать горевать о смерти Шушилы, пора обратить взгляд в будущее, а не в прошлое и осознать наконец, что хватит уже скорбеть. Скорбь не возвращает мертвых к жизни, и ей не в чем себя упрекнуть. Она сделала для Шу-шу все, что могла, а теперь должна утешиться этим и найти в себе мужество оставить в прошлом черные годы и возлюбленный призрак младшей сестры.

Для начала Аш попросил Рыжего предоставить в их распоряжение полуют над его каютой, и сей благожелательный человек не только согласился сделать это, но и распорядился отгородить палубу полуюта парусиновыми полотнищами для большей уединенности, а также натянуть над ней тент, который бы днем давал тень, а ночью защищал от росы.

Аш ожидал, что новобрачная станет возражать против предложения покончить с затворничеством, и приготовился всячески уговаривать и упрашивать ее. Однако в этом не возникло необходимости. Анджули согласилась проводить большую часть дня на палубе, а не в каюте, но согласилась с равнодушием, свидетельствовавшим о полном отсутствии интереса к происходящему. У Аша вдруг создалось жутковатое впечатление, что она поглощена какими-то своими мыслями и что грядущая ночь – их первая брачная ночь – не имеет для нее особого значения: просто очередная ночь, и какая разница, проведет ли она ее вместе с ним на палубе или одна в каюте? На какой-то ужасный миг он по-настоящему испугался, что, будь у нее выбор, Джули предпочла бы последнее, и он не осмелился спросить у нее, так это или нет, страшась возможного ответа.

Уверенность Аша в своей способности заставить ее забыть прошлое и снова стать счастливой испарилась, и неожиданно для себя он снова задался вопросом, любит ли она его хоть сколько-нибудь, или же события последних нескольких лет истребили в ней любовь, как ветер и вода истачивают незыблемую с виду скалу. Внезапно он понял, что не знает ответа, и, устрашенный сомнениями, отвернулся от Джули и неверной поступью вышел из каюты. Остаток дня он провел в одиночестве на полуюте, глядя на медленно движущиеся тени парусов и содрогаясь при мысли о грядущей ночи: а вдруг она отвергнет его или отдастся ему без любви, что еще хуже?

К часу заката ветер посвежел, умеряя солоноватый дневной зной. По мере того как море темнело и небо меняло цвет с зеленого на фиолетовый, а потом на густо-синий, пена под водорезом начала фосфоресцировать, и натянутые парусиновые полотнища стали серо-стальными на фоне блистающего звездного неба. Гул Баз с каменным лицом принес на полуют поднос с ужином, а позже расстелил широкий толстый рисай на палубе под навесом, положил на него несколько подушек и сообщил бесстрастным тоном, что рани-сахиба, то есть мем-сахиба, уже поела и будут ли у сахиба еще какие-нибудь распоряжения?

У сахиба таковых не имелось, и Гул Баз, налив кофе в медную кружку, удалился с почти нетронутым подносом. Корабельный колокол пробил очередную вахту, и откуда-то снизу Рыжий, его помощник и старый Эфраим пьяным хором проревели «доброй ночи», после чего Макналти добавил еще несколько слов, которых Аш не разобрал, но которые, похоже, изрядно развеселили его товарищей. Вскоре их хохот стих, а потом постепенно замер и гул голосов, доносившийся с кормы, где коротали вечер матросы-индийцы, и в ночи воцарилась тишина, нарушаемая лишь шепотом моря да монотонным скрипом дерева, пеньки и туго натянутой парусины.

Аш долго сидел, прислушиваясь к этим звукам; он не хотел уходить с полуюта, потому что по-прежнему не знал, как его примет жена, и безумно боялся встретить отпор. Сегодня сбылась заветная мечта, и эта ночь должна была стать счастливейшим моментом его жизни. Однако он сидел здесь, терзаясь сомнениями, мучаясь неуверенностью и томясь страхом, какого не испытывал никогда прежде, ведь если Джули отвергнет его, это будет означать конец всему – последнюю и окончательную победу Шушилы.

Пока Аш колебался, собираясь с духом, он вдруг вспомнил, как Уолли декламировал строки, написанные два века назад одним из его многих героев, Джеймсом Грэмом, маркизом Монтрозом: «Боится он своей судьбы, его заслуги – вздор. Он не получит без борьбы победу иль позор…»