Ангелы Опустошения - читать онлайн книгу. Автор: Джек Керуак cтр.№ 92

читать книги онлайн бесплатно
 
 

Онлайн книга - Ангелы Опустошения | Автор книги - Джек Керуак

Cтраница 92
читать онлайн книги бесплатно

51

Чувствую что правильно ничего не объяснил, но уже слишком поздно, движение пальца пересекло шторм и вот вам шторм.

Я после этого провел десять спокойных дней пока тот старый сухогруз все пыхтел и пыхтел по тишайшим морям и казалось ни к чему не приплывал а я читал книжку по всемирной истории, писал заметки да мерил шагами палубу по ночам. (Как беззаботно пишут они о потоплении испанского флота в бурю у берегов Ирландии, фу!) (Или даже об одном-единственном маленьком галилейском рыбаке, утонувшем навеки.) Но даже в таком мирном и простом действии как чтение всемирной истории в удобной каюте на удобных морях я ощущал это ужасное отвращение ко всему – безумств совершенных в человеческой истории еще до нас, довольно чтоб Аполлон залился слезами или Атлас уронил свою ношу, боже мой бойни, погромы, десятины крали, воров вешали, жуликов короновали, из недотеп собирали гвардии, ломали лавки о людские головы, волки нападали на костры кочевников, Чингисханы опустошали – в битве крушили яйца, женщин насиловали в дыму, детей пороли, животных забивали, кинжалы заносили, кости швыряли… Причмокивая невнятными испачканными мясносокими губищами олухи-Короли орут на все сквозь шелка – Нищие орут сквозь мешковину – Ошибки везде ошибки! Вонь старых поселений и их горшков и навозных куч – Кардиналы словно «Шелковые чулки набитые грязью», [161] Американские конгрессмены которые «сияют и воняют точно гнилая макрель в лунном свете» [162] – Скальпируют от Дакоты до Тамерлана – И взгляд человеческий на Гильотину и пылающий кол на заре, мраки, мосты, туманы, сети, ободранные руки и старые умершие одеянья несчастного человечества во всех этих тысячелетиях «истории» (как ее называют) и все это одна ужасная ошибка. Зачем Бог это сделал? или это на самом деле Дьявол возглавил Падение? Души в Небесах заявили «Хотим испытать смертное существование, О господи, Люцифер сказал что это ништяк!» – Бац, вот уже мы падаем, вот к этому, к концентрационным лагерям, газовым камерам, колючей проволоке, атомным бомбам, телевизионным убийствам, боливийскому голоду, ворью в шелках, ворью в галстуках, ворью в кабинетах, бумаготасовщикам, бюрократам, оскорблению, ярости, смятению, ужасу, остолбенелым ночным кошмарам, тайной смерти с перепою, раку, язвам, удушенью, гною, старости, домам престарелых, костылям, опухшей плоти, выпавшим зубам, вони, слезам и до свиданья. Пусть кто-нибудь другой напишет, я не умею.

Так как же нам жить в ликованье и мире? Скитаться со своим багажом от государства к государству причем каждое все хуже все глубже во тьму испуганного сердца? А сердце-то всего лишь бьющаяся трубка вся нежная ее можно убить с обрезками артерии и вены, камеры что захлопываются, наконец кто-то съедает его с ножом и вилкой злобы, хохоча. (Все равно хохоча хоть некоторое время.)

Ах но как сказал бы Жюльен «Ничего не поделаешь, пьем до дна парень – Гулять так гулять, Фернандо». Я думаю о Фернандо его заплывшие глазки алкаша как и у меня выглядывают на унылые пальметты на рассвете, дрожа обмотавшись шарфом; за последним Фризским Холмом большая коса срезает маргаритки его надежды хоть он и вынужден праздновать ее каждый Новый год в Рио или Бомбее. В Голливуде старого режиссера быстренько засовывают в склеп. Олдос Хаксли полуслепой смотрит как догорает его дом, ему семьдесят и он далеко от своего счастливого орехового кресла в Оксфорде. Ничего, ничего, ничего О ничего кроме ничего не могло бы заинтересовать меня более ни на одну-единственную богопроклятую минуту ни в чем на свете. Но куда ж еще идти?

По опийной передозе это усилилось до того что я и впрямь встал и собрал чемодан чтоб вернуться в Америку и найти себе дом.

52

На первых порах страх моря дремал, я в самом деле наслаждался приближением к Африке и конечно же у меня был праздник первую неделю в Африке.

Солнечным днем в феврале 1957 года мы впервые увидели бледненькое разношерстье желтого песка и зеленых лугов обозначившее вдали смутный бережок Африки. Он рос пока день себе дремал пока белое пятнышко беспокоившее меня уже несколько часов не оказалось бензиновой цистерной среди холмов. Потом как внезапные медленные вереницы магометанок в белом я увидел белые крыши порта Танжер сидевшие прямо передо мной на сгибе локтя суши, на самой воде. Этот сон об Африке в белых одеждах на голубом полуденном Море, ух, кому привиделся он? Рембо? Магеллану? Делакруа? Наполеону! Белые простыни трепещущие на крышах!

Как вдруг марокканское рыболовное суденышко с мотором но и с высокой кормой с балкончиком из резного ливанского дерева, с кошаками в джалабах и панталонах трещавшими на палубе, подшлепало к нам поворачивая на Юг к Побережью на вечернюю рыбалку под звездой (теперь) Стеллы Марис, Марии Морской кто оберегает всех рыбаков обращаясь с мольбою надежды к опасностям морским со своею Архангельской молитвой о Спасении. И под какой-то их собственной Магометанской Звездой Морской которая направляла бы их. Ветер трепал их одежды, волосы, «их подлинные волосы подлинной Африки» сказал я сам себе пораженный. (Зачем путешествовать если не как ребенок?)

Вот Танжер вырастал, видны становились песчаные пустоши Испании слева, горб уводивший к Гибралтару вокруг Рога Гесперид, то самое поразительное место выход к Средиземной Атлантиде старины затопленной Полярными Льдами такими знаменитыми по Книге Ноя. Это здесь Мистер Геркулес поддерживал мир стеная как «камни грубые стеная прозябают» (Блейк). [163] Сюда одноглазые международные контрабандисты жемчуга подкрадывались с воронеными кольтами выкрасть танжерский гарем. Сюда сумасшедший Сципион пришел наказать голубоглазый Карфаген. Где-то в тех песках за Хребтом Атлас я видел как мой голубоглазый Гэри Купер выигрывает «Beau Geste». [164] К тому же ночь в Танжере с Хаббардом!

Судно бросило якорь в милой маленькой гавани и стало медленно вращаться вокруг него предоставляя мне всевозможные виды города и мыса прямо из моего иллюминатора пока я собирал вещи чтоб сойти с судна. На мысу с той стороны Танжерской Бухты в голубых сумерках поворачивался прожектор маяка как св. Мария успокаивая меня что порт достигнут и все полностью в безопасности. Город зажигает волшебные огоньки, холм Касбы гудит, я хочу оказаться там в тех узких переулочках Медины искать гашиш. Первым я вижу араба который настолько смешной что не верится: шлюпчонка причаливает к нашему Трапу Иакова, [165] мотористы оборванные подростки-арабы в свитерках таких же как в Мексике, но посреди шлюпки стоит толстый араб в закопченной красной феске, в синем деловом костюме, руки за спиной поглядывая нельзя ли продать сигарет или купить чего-нибудь или что-нибудь вообще. Наш симпатичный капитан-югослав кричит им с мостика чтоб отваливали. Примерно в семь мы становимся к стенке и я схожу на берег. Большие Арабские Вязи теперь проштампованы в моем свежем невинном паспорте служащими в пыльных фесках и мешковатых штанах. По сути в точности как в Мексике, мир Феллахов, то есть тот мир который не делает Истории в настоящем: творя Историю, производя ее, расстреливая ее Водородными бомбами и Ракетами, пытаясь дотянуться до великого концептуального финала Высочайшего Достижения (в наши времена и фаустовские «Запад» Америки, Британия и Германия высоко и низко).

Вернуться к просмотру книги Перейти к Оглавлению Перейти к Примечанию