Ангелы Опустошения - читать онлайн книгу. Автор: Джек Керуак cтр.№ 19

Не смейтесь… у мышки есть бьющееся сердечко, та мышка которой я позволил жить за буфетом была по-настоящему «по-человечески» испугана, и ее выслеживал большой зверь с палкой и она не знала почему избрана умереть – она бросала взгляды вверх, вокруг, во все стороны, подняв лапки, на задних ножках, тяжело дыша – затравленная –

Когда большие олени по-коровьи паслись у меня в лунном дворике я все же смотрел на их бока как сквозь прицел ружья – хоть никогда бы и не убил оленя, который умирает большой смертью, – тем не менее олений бок означал пулю, олений бок означал стрелопронзание, в сердцах людей одно убийство – Св. Франциск должно быть это знал – И предположим кто-то пришел к св. Франциску в пещеру и пересказал ему кое-что из того что говорят о нем сегодня гадкие интеллектуалы и Коммунисты и Экзистенциалисты по всему миру, предположим: «Франциск, ты всего лишь испуганный глупый зверь и только, прячешься от страждущего мира, оттягиваешься себе на природе и делаешь вид что ты так свят и любишь животных, прячешься от реального мира со своими формальными серафическими херувимскими наклонностями, пока люди плачут а старухи сидят на улице рыдая и Ящерица Времени скорбит вечно на горячей скале, ты, ты, считаешь себя таким святым, втихомолку пердишь по пещерам, смердишь так же как и прочие, а пытаешься показать что ты лучше людей?» Франциск мог бы и грохнуть этого человека – Кто знает? – Я люблю св. Франциска Ассизского как и любого на свете но откуда мне знать что бы он сделал? – может убил бы своего мучителя – Поскольку убиваешь или нет, вот в чем беда-то, никакой разницы нет в сводящей с ума пустоте которой все равно что мы делаем – Мы знаем только что все живо иначе бы его здесь не было – остальное досужие домыслы, умствования насчет реальности ощущения хорошего или плохого, этого или того, никто не знает святой белой истины поскольку она невидима —

Все святые сошли в могилу так же надув губки как и убийца как и ненавистник, праху без разницы, он поглотит все губы не важно что они делали и это потому что ничего не имеет значения и все мы это знаем —

Но что же нам делать?

Довольно скоро возникнет новый род убийцы, который станет убивать безо всякой причины, просто доказать что это не важно, и его достижение будет стоить не больше и не меньше последних квартетов Бетховена и «Реквиема» Боито – Церкви падут, монгольские орды станут ссать на карту Запада, короли-идиоты будут рыгать давясь костями, всем будет наплевать когда сама земля рассыплется в атомную пыль (как это было в самом начале) и пустоте по-прежнему пустоте будет все равно, пустота будет просто продолжаться с этой своей маниакальной улыбочкой которую я вижу везде, смотрю ли на дерево, на скалу, на дом, на улицу, я вижу эту улыбочку – Эту «тайную Богоухмылку» но что же это за Бог который не изобрел справедливости? – Поэтому они зажгут свечи и произнесут речи и ангелы неистовствуют – Ах но «Я не знаю, мне все равно, и не имеет значения» будет последней человеческой молитвой —

Тем временем во всех направлениях, внутрь и наружу, Вселенной, наружу к нескончаемым планетам в нескончаемом пространстве (многочисленнее песков в океане) и внутрь в неограниченные огромности вашего собственного тела кое суть также нескончаемое пространство и «планеты» (атомы) (весь электромагнитный сумасшедший расклад скучающей вечной силы) тем временем убийство и бесполезная деятельность продолжаются, и продолжались с безначального времени, и будут продолжаться никогда не заканчиваясь, и нам дано знать, нам с нашими оправданными сердцами, лишь то что это лишь то что есть и не больше чем то что есть и у него нет имени и это не что иное как звериная сила —

Ибо те кто верит в личного Бога которому не безразлично хорошее и плохое галлюцинациями заводят себя за тень сомнения, хоть Господь и благословляет их, он все равно отсутствующе благословляет пробелы —

Это просто не что иное как Бесконечность бесконечно разнообразно развлекающая себя киношкой, как пустым пространством так и материей, она не ограничивает себя ни тем ни другим, бесконечность желает всего —

Но я все же думал на горе́: «Что ж – (и проходя каждый день мимо могильного холмика под которым похоронил мышку когда шел на свои грязные испражнения) – пускай мы сохраним ум нейтральным, пускай мы будем как пустота» – но как только мне наскучило и я спустился с горы я не могу ни за что на свете быть ничем другим кроме разъяренного, потерянного, пристрастного, критичного, смятенного, испуганного, глупого, гордого, презрительного, дерьма дерьма дерьма —

Свеча горит

И когда с нею покончено

Воск ложится хладными

художественными кучами

– вот пожалуй и все что знаю я

И вот я пускаюсь трусцой вниз по этой горной тропе с полным мешком на спине и думаю по шлепу и неумолчному топу своих башмаков по камню и земле что мне чтобы идти дальше нужны на этом свете лишь мои ступни – мои ноги – которыми я так горжусь, и тут они начинают сдавать не проходит и 3 минут после того как я бросил последний взгляд на запертую (прощальную странную) хижину и даже слегка преклонил колена перед нею (как преклоняли бы колена перед памятником ангелам мертвых и ангелам нерожденных, хибарой где всё было обещано мне Видениями по ночам с молнией) (а тем временем когда я боялся отжиматься от земли, лицом вниз, на руках, потому что мне казалось что Хозомин примет медвежий или отвратительный облик снежного человека и склонится ко мне пока я лежу) (туман) – К темноте привыкаешь, начинаешь понимать что все призраки дружелюбны – (Ханьшань говорит: «У Холодной Горы есть множество тайных чудес, те кто забирается сюда обычно пугаются») – ко всему этому привыкаешь, понимаешь что все мифы истинны но пусты и даже мифоподобия там нет, но есть кое-что и похуже чего стоит бояться на (вверхтормашечной) поверхности этой земли побольше чем тьмы и слез – Есть люди, ноги подводят, и наконец карманы выворачивают, и наконец бьешься в конвульсиях и умираешь – Мало времени и нет смысла и слишком счастлив и не думаешь об этом когда стоит Осень а ты топаешь вниз с горы к дивным городам кипящим далеко-далеко —

Смешно как теперь когда пришло время (в безвременности) покинуть эту ненавистную ловушку на вершине скалы у меня нет никаких чувств, вместо того чтобы смиренно помолиться своему святилищу выкручивая его из поля зрения за вздымающейся спиной я говорю единственно «Тю – чушь» (зная что гора поймет, эта пустота) но куда ж девалась радость? – радость которую я предрекал, ярких новых снежных скал, и новых странных святых деревьев, и милых сокрытых цветочков по сторонам сбегающей вниз счастливой тропы? Вместо этого я беспокойно размышляю и жую, и кончается Хребет Голода, едва хижина скрывается из виду, а я уже приподустал в бедрах и сажусь отдохнуть и покурить – Ну вот, гляжу, и Озеро все так же далеко внизу и почти тот же самый вид открывается, но О, сердце мое все аж извивается чтобы разглядеть что-то – Господь сотворил некую тонкую небесную дымку дабы проникать сквозь нее взглядом словно безымянную пыльцу зрелище розоватого северного облака поздним утром отразившегося в голубом теле озера, вот оно выходит оттененное розовым, но столь эфемерное что о нем почти не стоит и упоминать и поэтому мимолетность этого дымка как бы будоражит разум моего сердца и заставляет подумать «Но ведь Бог создал эту маленькую хорошенькую тайну чтобы я смог ее увидеть» (а видеть ее здесь больше некому) – Тот факт, что это разбивающее мне сердце таинство заставляет понять что это Бога-игра (для меня) и что я смотрю кино реальности как исчезает зрение в бассейне жидкого понимания и мне чуть ли не расплакаться хочется от осознания того что «Я люблю Господа» – тот роман что у нас с Ним был на Горе – Я влюбился в Бога – Что бы ни случилось со мною внизу в конце этой тропы к миру меня устраивает поскольку аз есмь Бог и я делаю все это сам, кто ж еще?