– А что, намечается еще какой-то бал? – притворно удивился он.
Это было настолько неожиданно, что у меня пропали все слова. «Лиам просит меня быть его дамой?» Не скажу, чтобы я страдала заниженной самооценкой, но обычно такие парни, как Лиам, не обращали внимания на девчонок вроде меня. Следом явилась другая мысль: а что, собственно говоря, я знала о таких парнях, как Лиам? Все мое общение с парнями ограничивалось Беком.
Неподалеку, возле стойки с супами, стояла Херши и с любопытством поглядывала на нас.
– Я согласна стать твоей дамой, – наконец сказала я.
– Отлично, – просиял Лиам. – Тогда до завтра.
Едва он отошел, Херши тут же подлетела ко мне.
– И о чем вы тут щебетали? – спросила она, протягивая руку за раздаточными щипцами.
– Лиам попросил меня быть его дамой на балу, – выпалила я.
– Смелее, девочка. – Херши толкнула меня ляжкой в бок. – Постараешься его зацепить?
– Ну почему сразу «зацепить»? Он просто пригласил меня на бал. Я вообще не думала в этой плоскости.
– Так начни думать! – надавила на меня Херши. – Нам с тобой не по восемь лет. Либо ты попытаешься его зацепить, либо нет.
Ну как я могла думать о флирте с Лиамом, когда от самого слова «зацепить» мои мысли автоматически переключались на Норта?
– Возможно, попытаюсь, – сказала я, чтобы только она отстала.
– Значит, он тебе нравится.
– Симпатичный парень.
– Рори, не путай расчетливость с добротой, – посоветовала Херши.
Она громко щелкнула щипцами, и это напомнило мне крокодилью пасть. Довольная произведенным эффектом, Херши отправилась за столик.
Всю неделю двери большой ротонды оставались закрытыми. Субботним вечером, когда они наконец распахнулись, я не узнала зал. Строгие мраморные стены были скрыты за изысканной драпировкой. Возле стен стояла не менее изысканная мебель.
– Ты так бесподобно выглядишь, что у меня просто нет слов, – сказал Лиам, придерживая дверь.
Маска льва приглушала его голос.
– Это все из-за платья, – ответила я.
«И еще потому, что маска полностью скрывает мою физиономию», – хотелось добавить мне.
Маски нам принесли в четверг, прямо в комнаты. Они были завернуты во множество слоев тончайшей бумаги. Увидев наши с Херши маски, я поняла, что была права. Эти маски я видела той памятной ночью. Сейчас, вблизи и при ярком свете, они показались мне еще искуснее. Мне принесли маску павлина. Длинный клюв был сделан из желтого лака. Над и под глазными прорезями были полоски, составленные из белых перьев. На макушке красовалось не менее сотни крошечных разноцветных перышек. Веерообразный гребень состоял из переливчатых зелено-голубых перьев. К остальной маске он крепился жесткой проволокой. Маска великолепно сочеталась с моим изумрудным платьем. Херши досталась маска ягуара: возможно, не столь красочная, но не менее впечатляющая. Черный мех выглядел влажным. Возможно, когда-то он принадлежал настоящему ягуару. Было трудно поверить, что этим маскам почти триста лет. Если не считать нескольких потускневших клочков меха и одного погнутого пера, в остальном они превосходно сохранились.
– Платье – это просто фасонный кусок тряпки. Важно то, на ком оно надето, – возразил мне Лиам.
Наконец-то я смогла рассмотреть его маску. Меня поразило сходство с головой настоящего льва, начиная с гривы карамельного цвета и кончая пушистым треугольным носом и черным ртом, изогнутым вниз.
Лиам стиснул мне руку и добавил:
– Было бы гораздо лучше, если бы маска не скрывала твоего чудесного лица.
Его слова смахивали на дешевый комплимент, но мне показалось, что Лиам не лукавит. Я позволила себе широко улыбнуться. Все равно под маской не видно.
– Надо же, – снова услышала я голос Лиама.
Это были даже не слова, а нечто, похожее на львиное мурлыканье. Кстати, львы умеют мурлыкать? По сути, это был комментарий. Что-то привлекло его внимание. Я попыталась угадать. Когда не видишь глаз, угадывать труднее, но вскоре я поняла, куда и на кого он смотрит.
Возле дымящегося вулкана – неужели и он был сделан из папье-маше? – стояла Херши и о чем-то болтала с парнем, чью голову украшала маска бурого медведя. Вулкан «клубился» за счет сухого льда. Белесый дымок наполовину скрывал фигуру Херши и шелестел подолом ее красного платья. Зная пристрастие Херши к разным зрелищным штучкам, я не удивилась, что она выбрала для разговора именно это место. Ее обнаженные руки были покрыты прихотливым узором из черных кожаных шнурков. Полоса, проведенная карандашом для глаз, сглаживала границу между маской и кожей.
– Да это же Херши, – с наигранной веселостью сказала я, как будто мы оба не знали, на кого глазеем вот уже десять секунд.
Рука Херши потянулась к плечу медведя, но он тут же сбросил ее руку. Кто скрывался под медвежьей маской? В фигуре и жестах медведя было что-то знакомое, однако кто это – я не догадывалась. Неужели медведь и есть ее таинственный парень? Если так, тогда все попытки Херши его охмурить – дохлый номер. Судя по жестам медведя, ему жутко не нравился разговор, который они вели. Я шагнула к ним, но Лиам взял меня за руку:
– Они сами разберутся. Давай лучше потанцуем.
И снова меня удивило поразительное сходство его маски с головой настоящего льва. Даже усы были точь-в-точь львиными.
– Хорошо, потанцуем, – согласилась я, не зная, сумею ли танцевать в этом платье и туфлях на высоком каблуке.
Я уцепилась за руку Лиама, и мы пошли в самую середину зала.
– Вижу, тебе совсем не до танцев, – сказал он, обнимая меня за талию. – Ты сейчас анализируешь меня своими непроницаемыми синими глазами.
– Я тебя анализирую? – удивилась я.
На самом деле я думала о том, как бы двигаться помедленнее. Я еще никогда не танцевала с маской на голове. Какой уж тут анализ? Но Лиаму знать об этом было ни к чему.
– Ты занимаешься этим с самой первой нашей встречи, – продолжал он. – Я лез из кожи вон, старался быть крутым и обаятельным, а в твоих глазах – никакого намека. Я постоянно думал: «Нравлюсь я этой девчонке или нет?» Я и сейчас задаю себе этот вопрос. – Он замолчал. Наверное, ждал моего ответа.
А что я ему скажу? Что должна сказать? Да, он мне нравился… в общем смысле этого слова. Но какой смысл вкладывал он сам в понятие «нравиться»? Пока Херши вчера не пристала ко мне с расспросами, я вообще не думала о своем отношении к Лиаму.
– Такой, как ты, не может не нравиться, – начала я, изображая легкомысленную дурочку. – Я…
– Ты же знаешь: у нас с тобой много общего, – оборвал мою болтовню Лиам. – Мы оба жили в клетках, напичканных заурядностями. Ты в Сиэтле, я – в Бостоне. Но теперь мы оба здесь. Это наш путь в лучшее будущее. В такое, какого бы нам никогда не видать ни в Сиэтле, ни в Бостоне.