Дикарка - читать онлайн книгу. Автор: Фабио cтр.№ 39

– Лучше всего ты выглядишь, когда на тебе ничего нет, – проворковал он в ответ.

– Джек! – укоризненно воскликнула Лия, кивнув в сторону дочери, которая притворилась, что не услышала отцовской реплики.

Конечно, в то время она не понимала истинного значения слов отца. Тогда она была еще мала, чтобы понимать, какая связь может существовать между мужчиной и женщиной.

В тот момент девочка просто понимала, что со стороны отца очень мило считать маму красивой без одежды.

– Придется тебе что-то вытащить отсюда, – сказал наконец Джек, оставив бесплодные попытки закрыть чемодан, – иначе я его никогда не закрою.

– Хорошо, хорошо, сейчас я что-нибудь вытащу, – смеясь, воскликнула мама и вытащила из чемодана пару носков.

– Носки? – зарычал отец в притворном бешенстве. – Ты собралась на Бимини с парой носков? Теперь я подозреваю, что ты и рукавицы с собой прихватила. Дай-ка я просмотрю твой багаж.

И он выполнил свою угрозу, вещь за вещью извлекая мамин гардероб из чемодана и выслушивая ее объяснения, или скорее оправдания, – зачем она эту вещь берет. Лия с мамой добродушно посмеивались над ним, пока Джек вдруг не объявил, что если они сию же минуту не погрузят багаж в машину, то рискуют опоздать на самолет.

Мама моментально уложила чемодан, отец застегнул его, все было готово. Отец потащил багаж в машину, горько сетуя на то, что ни один самолет не удержится в воздухе с такой тяжестью на борту.

– Мама, а что будет, если самолет действительно не удержится в воздухе? – обеспокоено спросила Лия, когда мать последний раз инструктировала экономку Риту, чьем попечении оставалась маленькая Лия.

– Ну что ты болтаешь? Самолет, несомненно, удержится в воздухе, папочка пошутил. Будь хорошей девочкой и слушайся Риту, – сказала мать и наклонилась поцеловать дочь.

Папа тоже поцеловал ее, обнял и велел быть хорошей, большой и храброй девочкой, пока они будут на Бимини.

– Мы очень любим тебя, – крикнула мама, садясь в машину. – Не успеешь оглянуться, как мы приедем. Но они были мертвы прежде, чем Лия успела оглянутся: самолет разбился через час после взлета, над океаном. Их тела так и не были найдены.

Очень долго Лия думала, что на самом деле ее родители не умерли. Нет, мама и папа живы, они попали на необитаемый остров и ждут спасения.

Она рассказала о своих надеждах дяде Брюсу, но тот только усмехнулся в ответ:

– Ты что, правда думаешь, что Робинзоны существуют?

Жгучие слезы застыли в глазах Лии, когда она увидела усмешку на лице дяди и услышала за спиной хихиканье двоюродных сестер.

Дядя Брюс согнал улыбку с лица и сказал, что ее и мама погибли в тот момент, когда самолет разбил– они либо сгорели, либо были съедены акулами. Дядя Брюс никогда не умел подсластить пилюлю. Все, что осталось у Лии от Джека и Аурелии, – это память о них, их деньги и драгоценности матери, которые она случайно оставила на кровати, когда заново упаковывала чемодан. Лия, которая сразу после отъезда родителей стала скучать по ним, направилась в их комнату и обнаружила на кровати маленький шелковый мешочек.

Лия спросила Риту, нельзя ли позвонить в аэропорт и сказать маме, что она забыла драгоценности, но Рита отговорила ее от этой затеи, сказав, что Аурелия вряд ли заметит, что забыла золото: она не любила носить украшения и практически никогда их не надевала. Она редко носила даже кольца, которые муж подарил ей к помолвке и свадьбе.

Лия поинтересовалась, почему мама не носит драгоценности, и Рита объяснила, что Аурелия не считает возможным носить кольца и прочие драгоценности, в то время как ее семья бедствует на Кубе.

Но Лия носила эти драгоценности, носила каждый день – на шейной цепочке. Она носила их не потому, что камни были небывалой красоты, а потому, что эти драгоценности олицетворяли любовь, которую питали друг к другу и к ней ее мама и папа.

Продать кольца было самым трудным шагом в ее жизни.

Но она продала их, чтобы иметь возможность жить, в сотый раз после посещения новоорлеанского ломбарда оправдывала себя Лия. Если бы не деньги, вырученные за кольца, она не смогла бы начать новую жизнь.

Но оказалось, что все пошло прахом, подумала Лия, почувствовав тщетность и никчемность своих усилий. Вот сидит ее тюремщик у раскрытой двери старого, полуразвалившегося сарая и пристально вглядывается в холмистый ландшафт.

На землю опустилась ночь. Как и ожидал Марко, непогода усилилась. В их ветхом убежище воцарилась непроглядная тьма.

Двое молчали, устроившись на полу крошечного строения и держась подальше друг от друга. Впрочем, их разделяло расстояние не более нескольких дюймов.

Наручники болтались на запястье Марко, но он не замыкать браслет на руке Лии. Возможно, это был его долг, но Марко не смог заставить себя сделать это.

Лия молчала, молчал и Марко. Оба были погружены в свои мысли. На улице завывал ветер, а внутри время от времени раздавались глухие шорохи.

– Что это за звуки? – встревожено спросила Лия, нарушив наконец молчание.

– Мыши, – ответил Марко. – А может быть, нет.

Лия промолчала.

Марко почувствовал разочарование: он ждал, что Лия подвинется ближе к нему в поисках защиты от неведомых грызунов, нашедших приют от непогоды в том же сарае.

Нет, подумал он, Эй Джи никогда не робела ни перед кем и ни перед чем Марко знал, что Лия смертельно боится насекомых, но она предпочитала броситься со свернутой газетой в руках на гигантского флоридского паука или летающего таракана, чем попросить Марко убить этих тварей.

Марко не раз удивлялся этой черте Лии – подобные эпизоды повторялись в то лето довольно часто.

Лия не из тех женщин, которые пользуются своими слабостями или прикрываются ими.

И это восхищало Эстевеса. Интересно, а влечение к нему Лия тоже рассматривает как непростительную слабость?

Надо признать, что влечение к Лии было слабостью его самого, Марко Эстевеса. Надо быть честным хотя бы с самим собой, ведь несмотря на всю решимость, он только что чуть было не поддался этой слабости.

Когда он целовал ее раньше, желание начинало вибрировать в ней так сильно, что, казалось, его можно было пощупать пальцами. Тогда она начинала умолять его о любви.

Она всегда так делала прошлым летом…

Просила его, иногда на знойном испанском языке, когда он ласкал языком ее горячее податливое тело.

– Пожалуйста, – стонала она, мечась по постели, пока он касался языком самых потаенных и чувствительных мест. – Пожалуйста, Марко, люби меня, люби, – говорила она, задыхаясь от страсти.

Однако он обычно растягивал удовольствие, лаская ее руками и губами до тех пор, пока томление становилось невыносимым.