Страшное гадание - читать онлайн книгу. Автор: Елена Арсеньева cтр.№ 83

Марина схватилась за сердце.

«Это ошибка! Недоразумение!» – хотела выкрикнуть она, но вспомнила, что уже говорила все это, а Десмонд не поверил. Что толку повторять, что толку…

– Зачем вы дергали меня за волосы? – спросила она, еле шевеля губами от внезапно навалившейся усталости.

– Затем, что надо было вытащить из них сосновые иглы, – сердито ответил Десмонд, – я ведь уже говорил, что вы были невероятно грязны, словно всю ночь бегали взад-вперед по парку.

– Но ведь так оно и было! – слабо выдохнула она.

Десмонд озабоченно нахмурился и снова поднес ей рюмку:

– Bыпейте, сами выпейте, сами! Похоже, вы сейчас снова упадете в обморок, и мне снова придется поить вас тем необычным способом, от которого я и опьянел.

Марина слабо повела рукой, отстраняя рюмку:

– О чем вы говорите?

– Осторожнее! – вместо ответа испуганно вскрикнул Десмонд и с досадой покачал головой: – Ну вот, вы все рассыпали! Я-то собирал иголки в такую аккуратненькую кучку, чтобы потом все бросить в камин и сжечь, а вы их рассыпали! Что же мне теперь, по ковру ползать, их все собирая? И утром горничная наверняка увидит и решит, что я спятил, если приношу из парка сухие сосновые иглы к себе в комнату!

Десмонд огорченно глядел на ковер, а Марина таращилась на него. Принес к себе в комнату? O господи милостивый… То есть она лежит в его постели?

Кровь побежала быстрее, и Марина почувствовала, что возвращается к жизни. Сердце, которое едва трепыхалось в груди, теперь колотилось так, что Марине казалось, этот стук слышен по всей комнате. Если он принес ее сюда, если он ухаживал за ней… Может быть, дело не только в репутации «русской кузины»? Может быть, она не так уж и безразлична ему? Она попыталась скрыть это возвращение к жизни даже от самой себя, но мысли неслись, перегоняли одна другую. И только одна с завидным постоянством возвращалась обратно…

Она ведь была почти раздета – там в парке. И он нес ее на руках, прижимал к себе, смотрел на ее нагое тело… Неужели он не воспользовался ее беспомощностью, ее слабостью? Марина прислушалась к себе, к своим ощущениям. Нет… вроде бы ничего такого она не чувствует…

Она робко глянула на Десмонда и вздрогнула: он глядел прищурясь, и глаза его снова были чужими… совсем чужими!

– Вы ошибаетесь, Марион, – с горькой усмешкой молвил Десмонд, и взгляд его не оставил сомнений в том, что он прочел ее мысли. – Вы ошибаетесь. Я вас не тронул. Неужели вы думаете, – он брезгливо передернул плечами, – что я мог побывать там, где до этого резвился мой конюх?

* * *

Словно бы некая неведомая сила вздернула Марину с постели, поднесла к Десмонду. Словно бы некая неведомая сила влилась в ее руку, отвесившую ему такую пощечину, что он отшатнулся и едва устоял на ногах.

– Вы меня с кем-то путаете! – прошипела Марина, не помня себя от ярости, которая удесятерялась тем, что она вспомнила, какие непристойные мысли посещали ее относительно Хьюго. Теперь она готова была проклинать себя за постыдную похоть, и это презрение к себе лишь усиливало ее презрение к Десмонду. – Хоть я ваша тайная жена, однако же не обзавелась еще вашею фамильною чертою: страстью сношаться с простолюдинами!

Десмонд качнулся, схватился за край стола, чтобы не упасть, и глаза его так сверкнули, что Марина поняла: он тоже в ярости – в такой ярости, что едва способен владеть собой. И вот-вот бешенство вырвется на волю, и тогда ей несдобровать! Но Марине уже было море по колено. Какая-то безумная отвага, шалая дерзость кружили ей голову, несли; ей почудилось вдруг, что она, как птица, взвилась над Десмондом и норовит клюнуть его побольнее, побольнее… причиняя муку, горе себе, но наслаждаясь и его мучениями.

– Да, да! Это ведь в ваших привычках! – усмехнулась Марина. – Вы ведь сочли меня крестьянкою, когда обольстили в бане, и потом, когда каждую ночь укладывали к себе в постель, разве не так? Да и все вы… Макколы! Ваш брат, тайно обвенчавшийся с Гвендолин и приживший с ней сына, ваш дядя, у которого любовница в деревне, ваш отец, так и не узнавший имени своего бастарда! В конце концов, Джессика, которая душу дьяволу продаст, лишь бы сделаться леди Маккол, всего лишь усвоила вашу манеру – ее и винить-то не за что! Но меня вы…

Все взорвалось у нее в голове. Даже стены покачнулись от этого взрыва… А затем что-то больно ударило Марину в спину, и она обнаружила, что лежит на ковре, а левая ее щека горит и наливается болью.

Десмонд ударил ее! Она была так ослеплена яростью, что не заметила, как он набросился на нее и сбил с ног!

Мгновение Марина лежала недвижимо, и вдруг страшное, сухое рыдание сотрясло ее с головы до ног. Молниеносное, острое, мучительное воспоминание встало перед ней: еле живая от страха, глядя в зеркало, в котором дрожит огонек свечи, она бормочет: «Суженый, ряженый, приди ко мне вечерять!» И вдруг видит перед собою лицо, милее коего, кажется, не сыскать во всем белом свете. Какой восторг, какое всепоглощающее счастье ощутила она, когда губы их впервые встретились! И вот чем кончилось ее «страшное гадание»: лютая ненависть, оскорбления, пощечины…

Что она наговорила ему? Как посмела? И что он… что он сказал ей?.. Все теперь кончено меж ними!

Это было горе, для которого мало слез. Они были ничтожны, всех слез не хватило бы, чтобы оплакать боль, невыносимую боль, пронзившую все ее существо. Сердце разрывалось от этой боли: теперь Марина воистину ощутила смысл этого выражения и могла только негодовать на то, что еще жива. А Десмонд… он бросился прочь от нее, распахнул двери, выглянул. Конечно, ему стало стыдно, что кто-то услышал эту «супружескую сцену», этот мерзкий скандал, который они устроили друг другу. Только одно его и заботит: честь Макколов! Можно делать все, что угодно, но все должно быть шито-крыто. Выходит, он говорил правду о том, что принес Марину лишь для того, чтобы слуги не увидели ее в непотребном виде. А на самом деле ему совершенно все равно, жива она или мертва, есть она на свете или ее нет!

От этой мысли захотелось перестать жить прямо сейчас, немедленно. Марина повернула голову, зашарила пальцами по ковру. На нее опять накатила удушающая слабость, но Марина не хотела сдаваться ей. Ничего… скоро наступит покой, а пока надо найти, найти… она не знала, что ищет, но радостно встрепенулась, когда в ее палец вонзилось что-то острое. Стекло, осколок стекла – наверное, рюмка все-таки разбилась.

Маленький осколок, но лучше это, чем ничего.

Она с трудом стала поднимать руку – и замерла, вдруг ощутив, что Десмонд рядом.

– Ого! – недобро усмехнулся он, заглядывая в ее глаза. – Да вы, я вижу, вооружены? Намерены отомстить обидчику, да? Ну, этим вы меня только оцарапаете!