Брачные узы - читать онлайн книгу. Автор: Давид Фогель cтр.№ 88

Внизу, на улице, раздался в этот миг высокий и звонкий женский смех, сразу умолкнувший. Гордвайль непроизвольно улыбнулся, словно из вежливости, раскладывая в ряд на стоявшем рядом стуле выстиранные пеленки. «Как хорошо, что ты смеешься! — беззвучно сказал он невидимой женщине. — Это ведь очень хорошо!» Он не услышал, как в коридоре открылась дверь и кто-то зашел. Затем постучали уже в дверь его комнаты, как видно, одним пальцем, два неторопливых удара. Гордвайль резко вытянул вперед руку и открыл дверь.

— Ах! — воскликнул он изумленно.

— Я помешала, как видно, — сказала Лоти. — Не тот час для визита.

— Да нет же! Вовсе нет! Напротив!

Только теперь он понял, что стоит без воротничка и пиджака, и немного покраснел.

— Простите, Лоти, что я в… таком виде, — пробормотал он смущенно. — Я уже закончил и сейчас же уберу все это. Но сядьте же! Здесь, на диване. Я правда очень рад. Я имею в виду, что вы пришли. Безмерно рад! Еще минута, и я освобожусь!

Он обеими руками стал собирать со стула белье, но тотчас же передумал и схватил наполовину полный таз. Лоти безмолвно наблюдала за ним.

— Вы простите меня, днем нет времени, теперь же, когда ребенок спит…

Лоти открыла ему дверь, и он вышел с тазом в руках. Откуда-то из коридора сразу же донесся звук выливаемой воды, сопровождаемый урчаньем и всплесками, и стук жестяного таза о стену или что-то в этом роде. Через минуту он вернулся забрать пеленки.

— И все это — ваша работа! — промолвила Лоти с легкой насмешкой, кивнув в сторону пеленок.

— Да, почему бы и нет?

— Гм, я думала, что занятия такого рода больше пристали женщине, нежели мужчине.

— Предрассудки, Лоти, — вынужденно ухмыльнулся Гордвайль. — В наши дни границы в известной степени стерлись.

Развесив пеленки на кухне на веревке, протянутой от окна к противоположной стене, Гордвайль вернулся в комнату и оделся. Лоти сидела на диване, не сняв ни пальто, ни шляпки, и нервно вертела в руках сумочку. Она отказалась от чая и кофе, предложенных ей Гордвайлем. Нет-нет, не нужно утруждать себя напрасно, она ничего не хочет, правда. Гордвайль придвинул стул поближе к ней и сел.

— Как вам отдыхалось там, в Тироле? Ульрих говорил, что вы вернулись шесть дней назад. Я всем сердцем хотел вас увидеть, но все не выходило. Вы видите, даже вечером нет ни минутки, невозможно оставить ребенка одного.

Лоти ответила двусмысленно:

— A Tea, как видно, очень занята в конторе, даже по вечерам…

— Нет, — выдавил Гордвайль. — В конторе у нее нет никаких дел. Она выходит обычно немного прогуляться. После целого рабочего дня ей это очень полезно. Нельзя же требовать от нее, чтобы после работы она сидела дома и присматривала за младенцем!

— Конечно, — с издевкой ответила Лоти, — нельзя требовать от нее такого самопожертвования…

Гордвайль сменил тему.

— Вы, кажется, еще не видели его… моего Мартина… Если хотите… конечно, только если это вам интересно.

Лоти бросила на него неопределенный взгляд и поднялась. Ей не хотелось причинять Гордвайлю боль. В этот момент он показался ей особенно жалким. Она подошла к коляске и склонилась над ней, безучастно разглядывая ребенка при свете керосиновой лампы, поднятой Гордвайлем повыше. Когда он стоял так, с лампой в руке, его прошило вдруг странное ощущение, от которого кровь застыла в жилах и мурашки побежали по спине. Ему показалось, что Лоти смотрит на ребенка только затем, чтобы понять, жив ли он еще. Что-то такое проскользнуло в ее взгляде. Гордвайль тотчас тоже склонился над Мартином, с другой стороны коляски, так, что голова его почти соприкоснулась с головой Лоти, он пытался уловить дыхание ребенка, но не смог. Невыразимый ужас охватил его. Сердце замерло. В мгновение ока он поставил лампу на пол и так резко бросился к ребенку, что тот с криком проснулся. Все это длилось не больше секунды. Гордвайль снова поднял лампу и поставил ее на стол. Лицо его было мертвенно бледным. Лоти воскликнула испуганно:

— Что с вами? Что случилось, Гордвайль?

— A-а, ничего, ничего страшного.

Он прерывисто, тяжело дышал, как после физического усилия.

— Так, показалось просто. Глупости!

И стал механически качать ребенка. Крик сразу затих. Взглянув еще раз на Гордвайля с пристальным вниманием, Лоти снова села на диван. Воцарилось молчание. Слышно было только мягкое шуршание о пол резиновых колесиков коляски. Снизу донесся грубый и неприятный голос: «Бросай вниз! Бросай же, я поймаю!» — и сразу же звук удаляющихся шагов. Тишина вечера опять воцарилась вокруг. Так смыкается в тихой заводи вода над брошенным в нее камнем. Гордвайль подошел к дивану и сел рядом с Лоти со смущенной улыбкой на устах, как человек, которого застигли за каким-то недостойным занятием.

— Уснул, — проворчал он смущенно и посмотрел на Лоти, желая услышать ее мнение о ребенке. Он был похож на художника, показывающего свои картины.

— Вполне развит, как видно. Весь в Тею, ее нос, ее волосы… А вы теперь все время будете заняты с ним, пока он не вырастет?

— Не всегда. Порой он остается на несколько дней у тестя. Разумеется, тогда у меня больше свободного времени. Знаете, мой деверь, Фреди, уезжает… уже скоро и надолго… Вы ведь знакомы с ним? Нет?! Ну да все равно!

— Кого волнует, уезжает он или нет! Мировой порядок не изменится от этого ни на йоту.

— Нет, конечно, это неважно… Так, кстати пришлось, вздор!

И тут же продолжил:

— А как у вас дела, моя дорогая? Набрались сил там, в Тироле?

— Я, кажется, и до поездки была здорова!

— Конечно, конечно! Правда, нервы были немного расстроены. Большой город плохо влияет на впечатлительного человека.

— Нисколько мои нервы не расстроены! — взорвалась Лоти без видимой причины. — Не расстроены и не были расстроены! Вы бы лучше последили за собственными нервами!

Гордвайлю вдруг стало ясно: все, что он скажет сегодня Лоти, прозвучит почему-то крайне глупо и будет выводить ее из себя, но при этом он не сможет сдержаться и промолчать. Твердая уверенность в этом вызвала у него сильное внутреннее волнение и непреодолимое желание высказать сразу все, не откладывая в долгий ящик, и тем самым облегчить душу. Вместе с тем его внезапно охватила невероятная усталость, какая бывает у людей, которым предстоит телесное наказание. Как всегда в минуты волнения, он стал искать сигареты, по нескольку раз засовывая руку в один и тот же карман. Ни одна не находилась, хотя он был уверен, что у него еще есть несколько штук. Лоти открыла сумочку и протянула ему сигарету. Он взял ее, но, еще не успев прикурить, услышал свой собственный голос:

— Ну а что доктор Астель? То бишь вы говорили, что осенью выходите за него?..

И почувствовал известное облегчение. Лоти удивленно взглянула на него и не сразу ответила. Но, помолчав с минуту, сказала: