Брачные узы - читать онлайн книгу. Автор: Давид Фогель cтр.№ 82

Малыш замолчал, как будто сообщение о коляске утешило его.

— Так-то лучше для такого парня, как ты!

Помахав рукой на прощание, Гордвайль удалился. Прошел длинным коридором проведать жену. Tea сидела в постели и разговаривала с соседкой. Вчерашняя и сегодняшняя температура, записанные мелом на прикрепленной в изголовье кровати черной дощечке, успокоили Гордвайля.

— Ну а ты как поживаешь, кролик? — оторвалась Tea от разговора. — Уже видел малыша?

— Видел, да. Он немного поплакал и перестал.

Гордвайль сел на стул и принялся вертеть в руках трость.

— Я решила пожить у папы, когда меня выпишут, — сказала Tea. — Так будет полегче в первое время. Мама поможет мне, пока я не войду в колею. Еще три недели у меня отпуск. Поживу там неделю-две, сколько захочу. Папа вот-вот придет, и я с ним поговорю. Странно, что его еще нет. А ты привезешь к ним коляску и все что нужно, я тебе скажу что.

Гордвайль не промолвил ни слова. Он знал, что по некоторым соображениям так лучше, и все-таки сердце его было неспокойно. На Тею нельзя положиться, она немного легкомысленна. Он опасался за ребенка, за которым не сможет постоянно присматривать. Но что поделаешь, и он решил, что по возможности все время будет рядом с малышом.

Тесть так и не пришел, вместо него явился Фреди. Он уселся на краю кровати, вытянув вперед длинные свои ноги, так, что они почти доставали до соседней койки. За все время посещения он не выдавил из себя и нескольких слов. Только спросил сестру о ее самочувствии и о здоровье «новорожденного». После чего уселся, загадочно улыбаясь самому себе, как будто ему была известна какая-то радостная тайна. Время от времени он задерживал на сидевшем против него Гордвайле взгляд своих маленьких, лишенных выражения глаз, явно пытаясь поймать взгляд Гордвайля, словно стараясь напомнить ему о чем-то. Это отчего-то было неприятно Гордвайлю. Он вдруг вспомнил историю с кошкой, которую Фреди рассказал ему за несколько месяцев до этого, и непроизвольно мысли его обратились на ребенка, на Мартина, которому придется теперь находиться с Фреди под одной крышей. Он содрогнулся от ужаса. Но тут же прогнал от себя эти неясные и пугающие мысли как не имеющие под собой никакого реального основания. И словно для того, чтобы выглядеть открытым и показать, что он не испытывает никаких опасений, а еще больше для того, чтобы изгнать из сердца напрасный этот страх, он обратился к Тее, несколько повысив голос, дабы и Фреди услышал:

— Папа, как видно, придет только завтра. А потом я перевезу коляску и все необходимое, что скажешь. В самом деле, будет лучше, если ты посидишь недельку у родителей. И тебе легче, и для ребенка хорошо!

Говоря так, он посматривал искоса на Фреди, пытаясь понять, какое впечатление производят на него эти слова. Фреди же продолжал улыбаться самому себе, как будто вовсе и не слушал. Спустя несколько мгновений он очнулся:

— Вот как! Младенец переедет к нам. То-то будет потеха…

Гордвайль повернулся к нему всем корпусом.

— Что значит потеха? — спросил он испуганно, однако готовый к бою.

— Просто потеха и все тут. Такой ребеночек то и дело вопит, будто ты хочешь сделать ему что-то плохое… То он голоден, то просто так орет, хе-хе…

В Гордвайле встрепенулось яростное желание врезать кулаком в рожу шурину, стереть с нее эту несносную, наглую ухмылку. Каждое его слово казалось Гордвайлю намеком на какую-то иную, потаенную мысль, мысль дурную, которая прямо не выражалась в значении произнесенного слова, но проступала за ним, пробиваясь сквозь щели явного его смысла. Находиться здесь дольше стало для Гордвайля невыносимым. Он поднялся с места. Ему хотелось бежать от этого человека, но он сдержался. Наоборот, снова сел. Как бы то ни было, подумал он, следует его остерегаться.

— Чем ты занят теперь целыми днями, Фреди? — спросил он с деланным равнодушием, глядя тому прямо в глаза.

— Да ничем. Такая жара — все время потеешь. Работы нет, денег ни гроша. Иногда еще ездим купаться.

Опустив глаза вниз, Гордвайль наткнулся взглядом на ботинки шурина, покрытые таким толстым слоем пыли, словно тот отшагал пешком много верст. Зрелище этих покрытых грязью ботинок почему-то вернуло Гордвайлю душевный покой. И только сейчас он с ясным сознанием воспринял запах йода и карболки, рассеянный в воздухе, тот особый запах больницы, словно выражение ее души, данное в обонянии, который всегда вызывал в нем какое-то тягостное чувство. Гордвайль окинул взглядом все пространство обширной палаты и увидел, что часть посетителей, сидевших меж белых железных коек, уже собирается уходить. На его часах было без десяти минут четыре. Гордвайль встал: он хотел еще раз взглянуть на ребенка перед уходом. Tea по-прежнему сидела на койке, спустив на пол ноги, засунутые в серые больничные тапочки. Он сказал, что ей неплохо бы лечь, чтобы не слишком утомлять себя, но она не послушалась и не двинулась с места. Тогда он поцеловал ее на прощанье и вышел. Фреди тоже встал и пошел вслед за ним. В коридоре Гордвайль хотел попрощаться с шурином.

— Нет, я с тобой. Хочу посмотреть на ребеночка.

Гордвайль был не в силах отказать ему. Но на этот раз задержался около кроватки ребенка только на минуту. Фреди встал чуть поодаль и склонил свое тощее длинное тело над заснувшим ребенком, на лице его вновь появилась прежняя легкая улыбка. Такая поза сообщила ему какое-то сходство с хищной птицей, нависшей над своей добычей. Гордвайль произнес:

— Ладно, пойдем уже!

Во дворе Фреди спросил:

— Ты сейчас не занят? Могли бы провести пару часов вместе.

— Мне нужно поехать на Мариа-Хильферштрассе. Есть там одно дело. И потом еще съездить в пару мест.

— Отлично! Я могу поехать с тобой куда угодно. У меня полно времени. Есть у тебя деньги?

— Нет. Только на проезд.

Гордвайль весьма сожалел, что у него нет денег. Будь они у него, он мог бы отделаться от Фреди, ссудив его небольшой суммой. Но оказалось, что у Фреди хватило денег только на то, чтобы сопровождать его повсюду. Выхода не было. Напрасно Гордвайль шел по солнцу в слабой надежде, что спутнику станет жарко и он откланяется. Жара никак не влияла на Фреди. Он молча вышагивал на своих ногах-ходулях рядом с Гордвайлем, который был почти вдвое ниже его. Теперь уже стало жарко Гордвайлю, и он вытер платком вспотевший лоб. Нечего делать, нужно было принять приговор судьбы. Он перешел в тень, шурин последовал за ним. Они подошли к остановке и стали ждать трамвая. Продавцы газет кричали о вечерних новостях, о новостях «последнего часа, в шестичасовом выпуске». Их голоса, словно скрежет ржавого железа, действовали на нервы и еще больше усиливали муки жары. «Презренное занятие — продажа газет!» — подумал Гордвайль немного отстраненно, поднимаясь на подножку трамвая. Фреди продолжал молчать в продолжение всей поездки. Потом он остался ждать на улице, а Гордвайль вошел в мебельный магазин. Переговоры продолжались минут двадцать: Гордвайль долго выбирал. Он хотел, чтобы у его сына была удобная коляска отличного качества, самая удобная коляска самого отличного качества. Наконец он выбрал одну, показавшуюся ему лучшей, не заметив, что она во всем походит на коляску доктора Оствальда, кроме цвета: эта темно-синяя, та же, что стояла дома, — черная. Он приподнял ее, легкая как пушинка, не то, что та, настоящий грузовик, с места не сдвинуть… Обещал добавить десять шиллингов, как потребовал продавец, привезти завтра в полшестого и коляску, и деньги, а тогда уже и скажет, куда послать новую. (Поскольку ему пришло в голову, что можно сразу отослать ее в дом тестя и избавить себя от лишних хлопот.) Сделка завершилась, таким образом, к взаимному удовольствию обеих сторон, и Гордвайль покинул магазин в совершенном восторге. Казалось, в один миг его оставили все сомнения в собственном отцовстве, как будто оно было подтверждено самыми вескими доказательствами, в которых невозможно усомниться… Сейчас все точно было его: ребенок, коляска, Tea — вне всяких сомнений!.. Лицо его светилось внутренней радостью. Тем временем он совершенно забыл о существовании шурина. Но тот все еще ждал. Прислонившись к фонарному столбу напротив, он не сводил глаз с двери, следя за ней как настоящий сыщик. Но отчего-то теперь его общество ничуть не мешало Гордвайлю. Напротив, он даже обрадовался, увидев Фреди, словно тот стал свидетелем подлинных его свершений… Подошел прямо к нему.