Оборотень - читать онлайн книгу. Автор: Аксель Сандемусе cтр.№ 94

— Я знаю, Эрлинг, что все слова одинаковы, однако некоторые из них оскорбляют и унижают нас тем, что напоминают об оскорблении и унижении. Когда ты их произносишь, ты загоняешь меня совсем не туда, куда собирался. Но что ты хотел рассказать?

— Это не так просто, и любой пустяк может нарушить ход моих мыслей. Поэтому, пожалуйста, не отвлекай меня ничем посторонним.

Он задумался.

— Я понимаю, что для моего переселения в Венхауг нет никаких препятствий…

Почти незаметное движение Фелисии выдало, что теперь она напряженно ловит каждое его слово.

— Я так устроен, что должен одновременно и говорить, и иллюстрировать свою мысль примерами. Мне не дано рассказывать, не прибегая к образам. Поэтому наберись терпения. Я скоро перейду к делу. Ты говорила, что об искусстве жить Ян знает больше, чем мы с тобой. Не будем спорить, так это или нет. Никакой конкуренции я не выдержу. Но вот практическую философию Ян, безусловно, знает лучше кого бы то ни было. Он обладает редкой способностью накапливать опыт и пользоваться им в жизни. Он учится даже на страдании. Я знаю трех человек, которые независимо друг от друга вынесли урок из одного очень серьезного переживания. Хотя мало кто выносит уроки именно из таких переживаний. Тем более странно, что эти три человека были знакомы друг с другом. Я имею в виду Яна, Стейнгрима и себя. Ян и Стейнгрим моложе меня, однако Ян первым получил этот урок, потом — Стейнгрим и самым последним — я. Наверное, я не был с тобой достаточно откровенным, когда ты предлагала мне переселиться в Венхауг. Я опасался не Яна. Однако не думай, будто мы с ним обсуждали эту тему. Хотя когда-то, очень давно, у нас с ним был разговор примерно об этом. О некоем зле, которое нам удалось убить. Поэтому нам и не нужно было говорить ни о чем, что могло бы иметь отношение к тебе.

— Я знаю, что вы никогда не говорили обо мне, — прошептала Фелисия.

— Нам это не нужно. Мы обуздали в себе Оборотня. Стейнгрим тоже видел и знал его, но обуздать не смог, и в конце концов Оборотень победил его. А сейчас послушай историю о человеке по имени Коре Сваберг. Оборотень был совсем рядом с ним, и он должен был разглядеть его, однако не разглядел. Такие сходят с ума. Многие не видят или не слышат Оборотня, и он отравляет их.

Однажды вечером, тогда я еще жил в Осло, мы с Коре Свбергом засиделись у меня за беседой. Он ушел за полночь, и я решил немного проводить его. Была тихая, светлая, летняя ночь. Сваберг рассказал мне, что его жену соблазнил психиатр, которого она посещала из-за какого-то нервного расстройства, не помню, что именно у нее было. Не знаю, замечала ли ты, что мы бываем совершенно беспомощны перед такими случайными исповедями? Нас это не касается, и нам не приходит в голову, что нас обманули и на самом деле все было совсем не так. Ведь мы не знаем людей, о которых идет речь. Если у нас и мелькают кое-какие подозрения, мы отмахиваемся от них, потому что сама история нас не интересует. Я не сомневался, что Сваберг говорил правду и, конечно, вскоре забыл бы обо всем, если б этот психиатр не был так знаменит. Я мог бы пересказать тебе эту историю, но плохо помню ее.

Сваберг пытался привлечь психиатра к ответу, но безуспешно. Врачи горой стоят друг за друга, сказал он. Они могут творить что угодно, но никому не удастся призвать преступника к ответу. Я только поддакивал ему и, помню, немного удивлялся, что он мне все это поведал. Мы с ним не были близкими друзьями. И если он не смог привлечь преступника к ответу, он оказал своей жене медвежью услугу, рассказав об этом случае.

У меня еще тогда возникло сомнение — фру Сваберг была уже не первой молодости. Правда, немолодые женщины тоже бывают достаточно привлекательны. Но фру Сваберг не относилась к их числу. Психиатра я знал по рассказам и в лицо. Трудно было поверить, чтобы он вообще стал прибегать к уловкам, чтобы обольстить женщину.

Позже эта история все-таки заинтересовала меня, и я начал прислушиваться, когда при мне произносилось имя этого психиатра. Оказалось, что он всегда хорошо ладил с пациентами, особенно с женщинами. Такой у него был дар. Женщины просто обожали его. Но ссылаться в суде на такое обстоятельство было бы опасно. Суд могли бы насторожить подобные показания в пользу обвиняемого. Моральные люди считают, будто аморальные набрасываются на женщин за любой дверью, даже если те лежат в холерном бараке. Но такое, скорее, характерно для сексуально озабоченных личностей, размахивающих знаменами морали.

Прошло года два, прежде чем мы со Свабергом встретились снова. Ничего особенного я не заметил в нем и на этот раз, правда, теперь у меня уже зародились определенные подозрения, потому что в его новой истории негодяем оказался другой врач. Сваберг сказал мне об этом мимоходом и сразу переменил тему разговора, но у меня появилось чувство, что он как-то внутренне напрягся. А может, мне только показалось, что в нем появилась какая-то неуверенность, не помню. Во всяком случае, после этой встречи я вспомнил, как кровожадно нападал на врачей Лев Толстой в «Крейцеровой сонате» и в «Анне Карениной», он называл их низкими людьми, нарочно выбравшими себе профессию, которая позволяла им видеть женщин голыми да еще брать за это деньги. Возможно, Толстому и в самом деле кое-что приоткрылось, если только он писал это не в сексуальной горячке. Наши болезни гнездятся не в верхней одежде, и даже не в брюках, и если Толстой в своем помрачении хотел что-то сказать, то, очевидно, что женщине подобает скорей умереть, чем лечиться у мужчины. Как тебе известно, гинекологов-женщин у нас нет, и это тоже как будто находится в противоречии с чувством стыда, которое следует защищать, даже если речь идет об анатомическом театре.

Словом, на этот раз Сваберг удивил меня. Как-то зимним вечером я встретил одного знакомого музыканта. Это было примерно в том году, когда мы с тобой познакомились. После концерта музыкант был во фраке и в теплом пальто с поднятым воротником. Из-за сильного ветра он не говорил, а кричал, снег вихрями кружился над мостовой. Музыкант пригласил меня к себе выпить и поговорить. Мы свернули в боковую улицу — там было потише — и прошли мимо подъезда, где, прижавшись к стене, стоял какой-то человек. Борясь с ветром, я мельком взглянул на его бледное лицо. Оно показалось мне странным, но погода не располагала к размышлениям. Через несколько минут мы были уже у музыканта.

Жена ждала его с бутербродами, мы немного выпили.

— Ты знаешь, Сваберг опять стоял в подъезде. В такую-то погоду! — сказал музыкант жене.

Она, не отвечая, пожала плечами.

— Сваберг? — переспросил я. — Так это был он? То-то он показался мне знакомым! А что с ним?

И тут я узнал всю историю. У Сваберга уже давно начали проявляться некоторые странности, но долго никто не понимал, что он просто сошел с ума. Он никого не задевал, и у посторонних не было повода, чтобы вмешаться. Жил Сваберг на той же улице, почти напротив того подъезда, откуда он вел свои наблюдения. Если кто-нибудь входил в подъезд, где была его квартира, он подходил поближе и смотрел на свои окна. Потом перебегал через улицу и взлетал по лестнице. Его жена жила как в аду, он постоянно обыскивал квартиру, надеясь обнаружить ее любовников. Много лет все верили, что жена обманывает его, только считали, что ему не стоило оповещать об этом всю улицу. Наиболее скептические и бывалые люди прибавляли также, что дыма без огня не бывает, хотя фру Сваберг всегда очень осторожно обращалась с огнем.