Пейтон Эмберг - читать онлайн книгу. Автор: Тама Яновиц cтр.№ 20

Когда она проснулась, рядом никого не было. Неужели Сянь Жун ушел, даже не попрощавшись? Пейтон похолодела. А что если он и впрямь проходимец? Он мог стащить паспорт, деньги, кредитную карточку. Она приподнялась на локтях, огляделась и облегченно вздохнула. Сянь Жун стоял у окна, раскуривая сигару и постепенно окутываясь голубоватым дымком.

Пейтон уронила голову на подушку, поежилась. Все тело ломило, а кожа казалась липкой, как у новорожденного младенца, которого не успели как следует обтереть.

Впрочем, кто помнит, как выбирался из плодного пузыря, чтобы заявить пронзительным криком о своем появлении в этом мире?

Пейтон взглянула на Сянь Жуна. Он все еще стоял у окна, уставившись на тлеющий кончик своей сигары. Пейтон взяла полотенце, висевшее на спинке кровати, и стала обтирать ляжки, живот, влагалище. В сексе без грязи не обойтись, но разве кто о ней думает, когда впереди ни с чем не сравнимое наслаждение?

Впрочем, Пейтон не раз признавалась себе, что нередко ложилась в постель с мужчиной, чтобы достичь определенной цели — занимаясь любовью с Барри, она толкала его к женитьбе, а отдаваясь другим, исходила и вовсе из прозаического меркантильного интереса: поживиться за счет любовника. Всю жизнь она, как паук, плела паутину, чтобы заманить в нее жертву. Правда, ее нередко мучила совесть, и она не раз пыталась вырваться из собственноручно сплетенной сети, но только запутывалась в ней все больше и больше. Вероятно, она погрязла в грехе.

Пейтон никогда не читала Библии, не ходила в воскресную школу, но десять библейских заповедей ей были знакомы. Впрочем, она относилась к ним без должного почитания. Да и как иначе к ним относиться, если ими сплошь и рядом пренебрегают, не то, что в прежние времена!

Пейтон вспомнила историю Ингрид Бергман, популярной киноактрисы, которая то ли забеременела, наставив мужу рога, то ли забеременела, сойдясь с женатым мужчиной, но так или иначе совершила по тем временам неслыханное распутство, непозволительное для дамы из общества, за что и подверглась всеобщему осуждению, заставившему ее бежать из страны. Но только история та лучилась давным-давно. Теперь чуть ли не у каждой кинозвезды внебрачный ребенок. Да что кинозвезды, они в жизни устроились, — но теперь рожают и школьницы.

Процветает и зависть. Если у соседа появился дорогой престижный автомобиль, то спокойствие не придет, пока не обзаведешься таким же автомобилем.

А заповедь «не укради»? Да ее преступают и бедные, и богатые. Богатые продают дутые акции, создают подставные фирмы, уклоняются от уплаты налогов, и все им, как правило, сходит с рук. Бедным на краже или мошенничестве лучше не попадаться.

Пейтон и сама однажды поспособствовала мошенничеству, поддавшись уговорам приятеля. Как же его звали? Пейтон напрягла память — кажется, Доминик. Он был французом, а французские имена у нее в голове попросту не держались, особенно женские. К тому же все Иветты, Сюзанны, Моники у нее ассоциировались с жительницами захолустного городка во французской Канаде, которые к двадцати двум годам успевают обзавестись несколькими детьми, мал мала меньше, а к тридцати увядают, походя лицом на печеное яблоко. Так вот, этот Доминик, воспользовавшись кредитной карточкой Пейтон, купил ей дорогое пальто, после чего она сразу позвонила в компанию, выдавшую ей карту, и слезным голосом сообщила, что ее обокрали. В результате у нее появилась дорогая обнова, а кредит она так и не оплатила.

Вспомнив этот не красящий ее случай, Пейтон не похвалила себя, но и не огорчилась. А Доминик пошел дальше и однажды украл у мультимиллионера малолетнего сына. Доминик рисковал, но риск оправдался: он получил большой выкуп. У Доминика была большая семья, и ее нужно было кормить. Правда, чем он кончил, Пейтон не знала.

А заповедь «не убий»? Да убийства совершаются каждый день, но только если убийца богат, он, как правило, наказания избегает, а если не женат да еще известен на всю страну, его освобождения из-под временного ареста сдут тысячи экзальтированных поклонниц, готовых отдаться ему, едва он поманит пальцем.

Библейские заповеди нарушаются постоянно, но только Пейтон, в отличие от многих других, после каждого грехопадения мучила совесть. Она грешила и каялась, решила и каялась.

Пейтон позвонила в буфетную, и вскоре официантка катила в комнату небольшой столик с напитками. Пейтон окинула столик взглядом, но ее настроение не улучшилось. Еще полчаса, и небольшой праздник кончится. Она вновь будет одна, уподобившись оказавшемуся среди бушующих волн обессиленному пловцу с потерпевшего крушение корабля. Разве кто ей поможет выплыть? Рассчитывать приходится лишь на себя. А если она и выберется на берег, то непременно угодит в яму, одну из тех, которыми так богата земля, похожая на гигантский круг швейцарского сыра. Собравшись с силами, можно выбраться из ямы, но лишь для того, чтобы в очередной раз оступиться, а потом снова лезть вверх, испытывая горечь, подавленность и отчаяние. Что случилось? Неужели годы рут свое? Раньше она одиночества не боялась. Стоило ей получить свое от очередного любовника, она торопилась избавиться от него. Теперь положение изменилось. Пейтон почувствовала отчаяние. Она села в постели, посмотрела в окно. Что сейчас — утро, день, вечер? К кровати подошел Сянь Жун.

— Прошу, — сказала Пейтон, показывая жестом на столик.

Себе она взяла виски с ананасовым соком. Из фужера торчал бумажный зонтик в виде розового фламинго.

Пейтон вздохнула. Да, маленький праздник заканчивается. Музыка затихает, карусель пошла на последний круг.

— Так вы пробудете в Гонконге еще неделю, — сказал Сянь Жун, — а мне в дорогу через два дня: дела в Милане.

— Чем вы занимаетесь?

— Если в двух словах, то — импортом-экспортом. Но, может, вы лучше расскажете о себе?

Однако Пейтон рассказывать о себе не хотелось. Да и о чем рассказать? О муже-дантисте? О своих бывших любовниках? Ее выручил Сянь Жун, поддержав разговор.

Оказалось, что его в малолетнем возрасте привез в Гонконг дед, бежавший из Китая в связи со сменой власти в стране. Деду удалось не только бежать, но и вывезти из Китая немаленький капитал. Жизнь снова наладилась, но потом дедушка умер, и Сянь Жун оказался на улице. Он бродяжничал, перебивался с хлеба на воду, но постепенно встал на ноги и теперь имеет свой бизнес.

Сянь Жун говорил степенно, размеренно, с серьезным выражением на лице, и все-таки Пейтон опять поймала себя на мысли, что он похож на лису. Казалось, он вот-вот сменит тон и скажет сладкоречивым голосом рыжехвостой плутовки: «Доверься мне, мой цыпленочек, и я освобожу тебя от невзгод». И все же Сянь Жун Пейтон нравился. Он был обаятелен да и ласков в постели.

— Я вечером занят, — сказал Сянь Жун, — но, может, мы встретимся завтра? Вместе поужинаем. Я свезу вас в такое место…

— Идет! Замечательно! — воскликнула Пейтон голосом обрадованной девицы, которая, ни на что не надеясь, вдруг получила приглашение на свидание.

Опомнившись, она понадеялась, что ее восклицание сошло за американскую непосредственность.