Потерянный дневник дона Хуана - читать онлайн книгу. Автор: Дуглас Карлтон Абрамс cтр.№ 40

За окном дневной свет постепенно сменялся вечерним сумраком. Кристобаль зажег три свечи, и их огонь отбрасывал на воду золотые блики. Внезапно раздался тревожный стук в дверь, и Кристобаль отправился посмотреть, кто пришел.

— Он принимает ванну, — донесся до меня его голос.

— Мне нужно с ним поговорить.

— Вам придется прийти в другой раз.

— Это очень срочно, — я узнал голос Альмы.

Выбравшись из ванны, закутанный в полотенце, я сначала обрадовался, увидев ее ярко-желтое платье и мантилью. И только потом заметил, что ее лицо покраснело от слез и выглядит очень испуганным. Рыдая, Альма поведала мне о том, кто был тем несчастным грешником, которого вели в праздничной процессии как пример для устрашения. Услыхав его имя, я не мог поверить своим ушам, и мое сердце упало.

— То был падре Мигель, — сказал она упавшим голосом.

Она была привязана к нашему общему другу из Кармоны ничуть не меньше, чем я. Мой учитель был священником в ее приходе.

— Он был единственным, кто всегда сочувствовал и помогал нам, — сказала она, имея в виду марранос из Кармоны и нежелание падре Мигеля отнимать у кого бы то ни было любовь Господа.

— Где он? — спросил я, второпях одеваясь.

— Его держат в замке Святого Хорхе.

Я схватил плащ.

— Куда ты? — спросила она, заранее зная ответ. — Никто не может просто так проникнуть в сердце инквизиции. Они арестуют тебя и казнят!

— Надеюсь, что не в этот раз, — ответил я.

Голос Кристобаля дрожал:

— Пожалуйста, хозяин, не заставляйте меня идти туда. Кто войдет в те ворота, уже никогда не вернется.

— Я поеду один, верхом.

— Тогда я поеду с тобой, — храбро, хотя и с дрожью в голосе, сказала Альма. Возможно, она вспомнила в эту минуту о своих родителях, которых в этом замке сначала пытали, а потом казнили.

Я коснулся полупрозрачной мантильи, которая прикрывала ее плечи и грудь над низким корсажем.

— Ты не можешь пойти туда, одетая, как куртизанка. Нам обоим будет лучше, если я отправлюсь один.

— Умоляю, дон Хуан… Пожалуйста, будь осторожен, — сказала она с тревогой.

Я улыбнулся и кивнул, тронутый ее заботой.

Кристобаль оседлал для меня лошадь, и я помчался по улицам так быстро, как только мог. Площадь Аренал была забита людьми и повозками, но я не мог медлить и пришпоривал вздымающиеся бока Бониты. Мы скакали прямо сквозь толпу. Солома, которой была усыпана мостовая, летела из-под копыт, и люди оборачивались нам вслед. Я летел, как дьявол, вниз по реке, а красное солнце медленно скрывалось за горизонтом.

Наконец копыта моей лошади застучали по деревянному настилу плавучего моста в Тирану. Натягивая вожжи, я глядел на мрачную крепость. Замок словно явился из темного прошлого и теперь тщетно пытался превратиться из символа тьмы и смерти в символ света и новой жизни. Стволы пушек, выглядывающие из бойниц, призваны были отбить всякое желание проникнуть внутрь. Однако мне было хорошо известно, что у любой неприступной крепости есть слабое место. Я промчался галопом мимо главных ворот, возле которых стояли несколько стражников, и подъехал к заднему входу на противоположной стороне.

Там я спешился, привязал лошадь и подошел к стражнику, чье строгое бородатое лицо выглядывало из-под круглого стального шлема. Его кольчуга, как и стальные наколенники поверх высоких кожаных сапог, сохранились еще со времен крестовых походов. Увидев меня, он вздрогнул и направил арбалет мне в лицо. Если постараться, в глазах любого солдата можно разглядеть его голодных детишек. Я показал два золотых эскудо, которые живо его заинтересовали, и кивнул на дверь. Какое-то время он колебался, не зная, как поступить. Потом, оглядевшись по сторонам и убедившись, что за нами никто не наблюдает, он открыл большую деревянную дверь. Я вложил монеты ему в ладонь. Стремление солдат получить хотя бы маленький приработок всегда было слабостью любой армии, и воинство Христово в этом смысле не исключение.

— Грешник — он где? — спросил я, добавляя еще одну монету.

Он указал на башню прямо над нами.

— Я добавлю еще, если мое присутствие здесь останется нашей тайной.

На случай, если с другими стражниками не удастся договориться так же легко, я старался двигаться предельно осторожно. Подкупить стражу на входе — это одно дело, а вот быть обнаруженным внутри — это совсем другое. Я вынул из рукава маску и натянул ее на глаза. Сюда, за массивные стены не проникал свет, и только несколько высоких окон в форме креста все еще сияли красными отблесками. Путь мне освещали горящие по стенам факелы.

Уже почти добравшись до лестницы, я услышал со стороны одной из камер душераздирающий крик и невольно прижался к стене. Маловероятно, чтобы это был голос моего друга, поскольку расправа над ним уже свершилась, но, с другой стороны, жестокость инквизиции не знала границ. Желая убедиться в том, что пытают не падре Мигеля, я прильнул к маленькому, забранному решеткой окошку. Огромная фигура палача загораживала жертву, которая в настоящий момент подвергалась излюбленной пытке инквизиции под названием потро. Тело грешника, выворачивая суставы, привязывали веревкой к обыкновенной решетке, оставляя его уши, нос, соски и гениталии доступными для раскаленных докрасна щипцов палача. Мельком я успел заметить и другие дьявольские приспособления, которые находились в пыточной камере: «костюм из иголок» — ящик с острыми шипами, которые пронзали тело жертвы, когда крышка закрывалась, «стул-удавку», медленно удушающий жертву с помощью специального винта, и многое другое.

— Ты — ведьма! Скажи правду! — послышался злобный голос, похожий на голос инквизитора Игнасио. Однако лица человека, ведущего допрос, мне было не видно.

— Я не… — донесся до меня слабый стон.

Я зажмурился, и в ту же секунду палач приложил к животу вопящей жертвы дымящийся крест — несомненно, с единственной целью: приблизить ее к бесконечной милости Божией. В ужасе я бросился прочь от этой двери, и эхо душераздирающих криков преследовало меня. От сознания того, что я ничем не могу помочь этим несчастным, которых пытают в многочисленных камерах, привязав к решеткам, мои кулаки сжимались в бессильной ярости.

Была только одна жертва, которую я надеялся спасти. Именно с этой целью я пришел сюда и теперь стоял у подножия лестницы, ведущей в башню. Пролетом выше находилась единственная камера, доступ к которой преграждала решетчатая дверь. Шаги внизу заставили меня поторопиться. Потянув за железную ручку и обнаружив, что дверь на лестницу заперта, я достал свой нож, вставил его тонкое лезвие в замочную скважину и попытался дотянуться до пружины. Стражники были уже совсем близко. Наконец, замок щелкнул, и дверь подалась. Я быстро проскользнул внутрь и, переводя дух, услышал, как шаги удаляются по коридору. Теперь предстояло подняться по винтовой каменной лестнице и открыть еще одну дверь, ведущую непосредственно в камеру. Я взлетел, перескакивая через три ступени.