Шамал. В 2 томах. Том 2. Книга 3 и 4 - читать онлайн книгу. Автор: Джеймс Клавелл cтр.№ 24

Квартира Локарта. 14.37. Костяшки ее пальцев отбарабанили короткий условный стук в дверь пентхауса. Она была в чадре, прикрывавшей лицо.

Ей ответил стук изнутри. Она снова ударила в дверь: четыре раза быстро и один после паузы. Дверь тут же приоткрылась, через щель она увидела Теймура, целившегося ей в лицо из пистолета.

– Неужели ты никому не доверяешь, мой милый? – спросила она на палестинском диалекте арабского.

– Нет, Сайада, даже тебе – нет, – ответил он и, убедившись, что перед ним действительно Сайада Бертолен и что она одна, приоткрыл дверь пошире, а она стянула с себя шарф и бросилась в его объятия. Он ногой захлопнул дверь и снова запер ее на замок. – Даже тебе. – Они жадно поцеловались. – Ты опоздала.

– Я вовремя. Это ты рано пришел. – Она снова рассмеялась, отстранилась от него и протянула ему пакет. – Здесь примерно половина. Остальное принесу завтра.

– А где ты оставила остальное?

– В камере хранения во Французском клубе. – Сайада Бертолен сняла чадру, положив ее рядом, и преобразилась. Она была в лыжной куртке-пуховичке, теплом кашемировом свитере под горло, юбке из шотландки, теплых носках и высоких меховых сапожках – все от дорогих кутюрье. – А где остальные? – спросила она.

Его глаза смеялись.

– Я их отослал.

– А-а, любовь при свете дня. Когда они вернутся?

– На закате.

– Отлично. Сначала – душ. Горячая вода еще есть?

– О да, и центральное отопление работает, и одеяло у них с электрическим подогревом. Такая роскошь! Локарт и его жена умели жить; это же настоящая – как это будет по-французски? – ах да, garçonnière [1] , достойная паши.

Ее смех согрел его.

– Ты даже не представляешь, какой это пешкеш – горячий душ, мой дорогой, гораздо лучше ванны. Не говоря уже про отдых. – Она опустилась на стул, чтобы снять сапоги. – Но этот старый распутник Джаред Бакраван знал, как надо жить, а не Локарт. Изначально здесь обитала его любовница.

– Ты? – спросил он безо всякой злобы.

– Нет, мой милый, ему требовались молоденькие, совсем молоденькие. Я ни для кого не любовница, даже для моего мужа. Шахразада мне рассказала. Старый Джаред умел жить, жаль, со смертью ему не так повезло.

– Он послужил своей цели.

– Такой человек должен был уйти по-другому. Глупо!

– Он был общеизвестным ростовщиком и сторонником шаха, даже если и щедро помогал Хомейни деньгами. Он презрел законы Аллаха и…

– Законы фанатиков, мой милый, фанатиков… как и мы с тобой нарушаем целую кучу законов, а? – Она поднялась, легко его поцеловала, прошла по красивым коврам в коридоре и оказалась в спальне Шахразады и Локарта, через нее попала в роскошную ванную, увешанную зеркалами, включила душ и встала рядом, ожидая, пока вода нагреется. – Я всегда любила эту квартиру.

Он прислонился к косяку.

– Мое начальство благодарно тебе за то, что ты ее посоветовала. Как прошла демонстрация?

– Ужасно. Иранцы – такие животные, осыпали нас проклятьями, бросали мусор, трясли пенисами – все потому, что мы хотим быть чуть более равноправными, хотим одеваться, как нам нравится, стараться быть красивыми такой недолгий срок, наша молодость так мимолетна. – Она протянула руку, пробуя воду. – Вашему Хомейни придется уступить.

Он рассмеялся:

– Никогда – в этом его сила. И только некоторые из нас животные, Сайада, остальные просто слишком забиты, чтобы знать разницу. Где твоя цивилизованная палестинская терпимость?

– Ваши мужчины затолкали ее всю в дыру, над которой садятся на корточки, Теймур. Если бы ты был женщиной, ты бы меня понял. – Она потрогала воду еще раз; та начала понемногу нагреваться. – Пора мне возвращаться в Бейрут – здесь я постоянно чувствую себя грязной. Ни разу не было у меня ощущения чистоты за долгие месяцы.

– Я тоже был бы рад вернуться. Здесь война закончилась, а в Палестине, Ливане, Иордании – нет; им там нужны опытные бойцы. Там есть евреи, которых надо убивать, проклятье Сиона, которое надо изгнать, святые места, которые надо вернуть назад.

– Я рада, что ты вернешься в Бейрут, – сказала она, маняще посмотрев на него. – Мне тоже приказали возвращаться домой через пару недель, что чудесно меня устраивает – я еще смогу принять участие в демонстрациях. Марш протеста, запланированный на четверг, будет самым огромным!

– Не понимаю, тебе-то что за дело. Иран – не твоя проблема, и все эти ваши марши и митинги протеста не принесут никакого толку.

– Ты ошибаешься. Хомейни не дурак. Я принимаю участие в маршах по той же причине, по которой работаю на ООП, – во имя нашего дома, во имя равенства для женщин Палестины… и да, для женщин всего мира. – Ее карие глаза вдруг вспыхнули; он никогда не видел ее такой прекрасной. – Женщины вышли на улицы, мой милый, и клянусь Богом коптов, настоящим Единым Богом, и твоим марксистом Лениным, которым ты втайне восхищаешься, пора мужского господства закончилась!

– Согласен, – тут же сказал он и рассмеялся.

Она рассмеялась вместе с ним:

– Ты шовинист, и это при том, что ты знаешь истину. – Вода нагрелась до идеальной температуры. Она сняла свою лыжную куртку. – Давай примем душ вместе.

– Хорошо, расскажи мне про бумаги.

– Потом. – Она разделась безо всякого смущения, и он тоже; оба были возбуждены, но терпеливы, потому что были опытными любовниками – любовниками уже три года, в Ливане, Палестине и здесь, в Тегеране, – и он намылил ее, а она намылила его, и они играли друг с другом, их игра постепенно становилась более интимной, более чувственной, более эротичной, пока она не вскрикнула раз, потом другой, и затем, когда он вошел в нее, они идеально слились друг с другом, делаясь все настойчивее, нетерпеливее, взорвавшись одновременно внутри себя, – потом они умиротворенно лежали вместе в постели, согреваемые электрическим одеялом.

– Который час? – сонно спросила она с глубоким вздохом.

– Час любви.

Сайада тихонько вытянула руку, и он дернулся, застигнутый врасплох, и отодвинулся с протестующим криком, потом перехватил ее руку и прижал ее к себе.

– Еще нет, даже в твоем случае, моя любовь! – промурлыкала она, нежась в его объятиях.

– Пять минут.

– Не меньше пяти часов, Теймур.

– Час…

– Два часа, – с улыбкой сказала она. – Через два ты снова будешь готов, но к тому времени меня уже здесь не будет. Тебе придется затащить в постель одну из своих боевых подруг. – Она подавила зевок и потянулась, совсем как кошка. – О, Теймур, ты удивительный любовник, удивительный. – Тут ее уши уловили какой-то звук. – Это душ?