Hermanas - читать онлайн книгу. Автор: Тургрим Эгген cтр.№ 66

Наступил 1980-й, год Второго конгресса, десятилетие крушения иллюзий. Миранда была на четвертом месяце. Этого еще никто не замечал, но все наши знакомые знали. В том числе и бесконечно преданный ей Риберо, у которого, я надеялся, по этой причине хватит такта держаться от нее на расстоянии. Ничего подобного. В каком-то смысле он стал вести себя даже хуже, чем раньше.

В квартире было полно народу. Люди сидели вдоль стен, на подоконниках, на кровати. Табачный дым окутывал их желто-серым туманом, повсюду стояли бутылки. Здесь были Пабло, Эрнан и Энрике (Кико зааплодировал, когда бутылка достигла цели, а Эрнан только расстроенно покачал головой) и даже Вивиана. Это было наказание за то, что нам обманом удалось отхватить двухкомнатную квартиру: когда в «Дос Эрманос» становилось слишком жарко, компания все чаще стала перебираться к нам домой, поскольку у нас было много места. Обычно эти сборища проходили спокойнее, чем сегодня. Мы встречались, чтобы выпить кофе или пива и поговорить. В основном о политике. Наш дом стал вторым, менее заметным пристанищем «фиолетовой бригады». Разумеется, это произошло с моего согласия, Миранда немного подумала, но потом тоже согласилась. Но мне кажется, она была рада, что мы теперь не так часто оставались по вечерам наедине. Меня беспокоило, что она довольно много пила. Мы не так уж много знали о медицинских аспектах, но что-то мне говорило, что пьяной беременная быть не должна. Не тот случай.

Перед броском я стоял в дверях и разговаривал с Вивианой. Не помню, о чем мы говорили, зато помню, что мой взгляд каждые две секунды возвращался к дивану, где Миранда и Луис флиртовали друг с другом. Каждый раз, когда я слышал ее смех, в меня словно вонзался нож. Миранда теперь почти не смеялась.

— А сейчас, — обратился я к Вивиане, — сейчас ты увидишь, как мужчина защищает то, что он любит.

Бамс!

— Потрясающе, — кисло сказала Вивиана.

Потом я вышел в коридор поплакать, потому что в квартире было слишком много людей.

Мне удалось побыть одному всего несколько минут. Гости поняли, что праздник окончен, и стали уходить, извинялись — извинялись за что, за мое поведение? — и прощались. Всех охватил паралич.

Они не могли вымолвить ни слова, пока не дошли до входных дверей. Единственным, кто проявил сочувствие, был Пабло.

— Я тебя прекрасно понимаю, — сказал он. — Я бы сделал то же самое.

Но куда подевался Луис Риберо? Он что, так перепугался, что боялся пройти мимо меня и спустился через окно? Может, он еще не добрался до земли и я могу послать ему вдогонку последний привет — стул или еще что-нибудь?

Больше никого не должно было остаться, вычислил я и вернулся в квартиру, зашел в спальню и увидел такое, чего мне видеть не стоило. Луис первым заметил меня, натянул испачканные штаны цвета хаки, в которых всегда ходил, и выскользнул из помещения. Я был в таком шоке, что не схватил его. Иначе один из нас не дожил бы до утра.

— Ах вот ты где, придурок, — сказала Миранда. — Тебе должно быть стыдно. Так поступать нельзя.

Когда я вошел, она стояла на коленях, сильно раскачиваясь.

— Не знаю, можно ли говорить о стыде с тобой. — Я уселся на нашу узкую, продавленную супружескую кровать. На полу стояла бутылка с остатками пива на донышке, и я допил все залпом, не задумываясь о том, кто пил из нее раньше.

— Луис — мой друг, — сказала она. — Ты не имеешь права так вести себя с моими друзьями.

— Он не твой друг. Луис никому не друг, насколько я знаю. Он просто парень, который хочет переспать с тобой.

— Может, и так, но я не собираюсь с ним спать. Я люблю тебя.

— Да что ты? — На моих глазах снова выступили слезы. — А чему я только что был свидетелем?

— Ничему особенному. Рауль, послушай меня.

— Прекрати держать меня за дурака, — сказал я. — Язык твоего тела говорит мне, что ты его хочешь. Весь вечер я это читал. Ты все еще возбуждена. Разве нет? Тогда дай проверить.

Я протянул к ней руки. Она пришла в ярость.

— Не смей ко мне прикасаться! Ты что, не понимаешь, что можешь все испортить, Рауль?

— Но ты же утверждаешь, что любишь меня. Тогда докажи. Займись со мной любовью здесь и сейчас! Все уже ушли.

— Перестань, Рауль.

— Я разрешаю тебе думать, будто я — это Луис. Мне все равно. Я просто хочу проверить. Расскажи, что ты чувствовала, когда трогала его член? Он большой? Он пульсировал?

— Ты несешь чушь, Рауль. Иди и проспись.

— Я видел тебя! Не забывай.

— Могу я объяснить, что именно ты видел? Хотя нет… ты уже решил для себя, что это было. Тебе это доставляет радость. Я не собираюсь ничего доказывать. Ты видел то, что видел. Все.

— У меня для тебя плохие новости, — сказал я.

— Конечно. Ты сам и есть плохая новость, — ответила она.

— Не я. Твой любовник, необычайно одаренный Луис Риберо. Он работает на Госбезопасность.

— Нет.

— Ты уверена? Никаких сомнений? Понимаешь, на нас кто-то стучит. У Хуана Эстебана Карлоса имеется огромное досье на меня. Откуда оно взялось? Я все больше убеждаюсь в том, что это Луис. Он внедренный агент.

— Ты сошел с ума, Рауль.

— Посмотрим. Во всяком случае, я стал более осторожным в его присутствии. Но ты приглашаешь его в наш дом. И хуже того: ты вступаешь с ним в отношения прямо у меня под носом.

— Да, разумеется, Рауль. Знаешь, что я думаю? Я думаю, это ты испытываешь влечение к Луису. Ты мечтаешь о любовном треугольнике с его участием, ты вынашиваешь какую-то больную гомосексуальную фантазию. Пожалуйста, не втягивай меня в это.

— Ну хватит. Пойду пройдусь, — сказал я и надел ботинки. Было полчетвертого утра.

— И не торопись возвращаться, — бросила Миранда.

— Почему?

— Потому что я буду спать. Наш ребенок требует, чтобы я спала.

— Тогда спокойной ночи, — сказал я и ушел.

Я бродил по набережным до самого рассвета.

С каждым шагом я все меньше гордился своим поступком, все больше раскаивался и дошел до того, что единственное, чего мне хотелось, это приползти обратно к Миранде и молить ее о прощении. Я больше не думал о Луисе Риберо, он был устранен. Если Миранда хочет с ним общаться, ей придется от меня уйти. Я ясно дал ей это понять. Почему же я никак не мог успокоиться? Потому что намного больше боялся Миранды, чем его. Мне пришла в голову мысль: а вдруг внедренным агентом была она? Нет, это просто смешно.

Чаек становилось все больше и больше, их крики — это чистый, неприкрытый голод и страх. Бог знает, что они собираются съесть. Печальная участь — быть портовой чайкой в Гаване.

И я приполз обратно и смиренно забрался в ее кровать. Она плохо спала. Я плакал, и она немного всплакнула, и под конец я улегся лицом к стене, а она гладила меня по волосам. Скоро мне надо было идти на работу, но можно было не спешить.