Собиратель миров - читать онлайн книгу. Автор: Илья Троянов cтр.№ 40

58. НЕПОБЕДИМЫЙ

Пахло смертью. Редкие поля были покрыты тонким слоем белого пепла, испускавшего необъяснимый блеск, и редкие ростки проглядывали, как оставшиеся волоски щетины на морщинистом лице старика. От испарившейся воды в речном русле осталось слизистое зловоние. Деревья иссохли. Мирза Абдулла отдыхал, как и все остальные. В комнате было прохладней, тело — тяжелое после замечательного обеда. Крики. Грязные следы в его полудреме. Шумы сгущались в туман. Слишком громкие для кошмарного сна, все ближе. Дверь распахнулась, ворвались какие-то мужчины. Его схватили за руки, бросили на пол, придавили сверху ногой. Удар по затылку. Прежде чем потерять сознание, он почувствовал руки, которые его обыскивали. Пол склизкий, голове холодно. Потребовалось время, чтобы ощупать в темноте ноги. Кто здесь есть? Голос чужой. Зачерствевший.

— Ах, наш друг проснулся.

— Нас схватили.

— Кто?

— Вы слышали? Благословенны чужеземцы в их неведении. Кто нас мог схватить? Конечно, ангреци.

— Ангреци!

— Да. Но есть хорошая весть. Мирза Азиз сбежал. Он один не спал, когда они напали на дом.

— Машаллах.

— Но есть и дурная весть. Раз мирза Азиз сбежал, ангреци хотят узнать, где он скрывается. И они будут нас пытать, пока это не выяснят.

— А разве мы это знаем?

— Нет. Ни один из нас не знает. Но это не спасет нас от боли. Но с вами дело обстоит иначе. Вы можете попытаться объяснить, что вы проездом из Персии и лишь случайно оказались в доме мирзы Азиза.

— Мне это поможет?

— Боюсь я, что вряд ли. Даже если вам поверят, то наверняка заподозрят, что вы связаны с шахом.

— Настало время заплатить за дружбу с мирзой Азизом.

Они опять предались молчанию. Они даже не могли совершить подобающе молитву. Потолок слишком низок, чтобы встать в полный рост. Невозможно определить стороны света. Скрежет, луч света. Факел, и впервые осветилось помещение, где они находились. Камера. Тяжелые стены. Размякший рис на тава, которую сипай поставил посредине. Им пришлось есть грязными руками. Сокамерники испытующе смотрели на него. Наверное, задавались вопросом, можно ли на него положиться. Факел скоро погас. Через некоторое время одного из них увели. Его долго не было. Они не знали, сейчас день или ночь. Когда его принесли обратно, он не мог рассказать, что с ним было. От страха камера стала еще теснее.

59. НАУКАРАМ

II Aum Durjayaaya namaha I Sarvavighnopashantaye namaha I Aum Ganeshaya namaha II

— Комендант кивнул сипаю за мой спиной. Тот несомненно ударил бы меня, если бы я не позаботился о себе заранее. У меня было доказательство. Редкий случай прозорливости в моей жизни. Прошу вас, закричал я, подождите, я кое-что покажу вам. И я полез в мой мешок и достал форму Бёртон-сахиба. И еще несколько мелких вещей. Поверьте мне, я не обманываю, задайте мне любой вопрос про 18-й пехотный полк. Я знаю имена других офицеров. Пожалуйста, пусть его приведут, и вы спросите его с глазу на глаз. Хорошо, медленно сказал комендант, но ты пойдешь со мной. Два сипая провели нас в пустую комнату с голым полом, там не было вообще никакой мебели. Чуть позже ввели Бёртон-сахиба. Я испугался его вида. Вы знаете этого человека? — спросил его комендант. Бёртон-сахиб словно не слышал. Комендант приказал сипаю перевести вопрос. Нет, — без колебаний ответил Бёртон-сахиб. Комендант с подозрением взглянул на меня, потом опять повернулся к Бёртон-сахибу. Однако этот человек уверяет, что он вас знает, он уверяет, что является вашим слугой. Он даже уверяет, будто вы — британский офицер. Сипаю пришлось все это переводить, так что ответ Бёртон-сахиба мы услышали не быстро. Я не знаю, чего вы пытаетесь достичь своей историей. Я уже говорил, что я торговец из Персии, и понятия не имею об этом деле. Комендант подумал немного. Потом приказал мне вместе с сипаями покинуть комнату. Я не знаю, о чем они говорили, Бёртон-сахиб никогда не вспоминал при мне об этом дне. Они вышли только через час. Ни один не обратил на меня внимания. Комендант вернулся в свое бюро, а Бёртон-сахиб вышел через тяжелые ворота, подозвал тонга, сел и уехал. Он не стал меня ждать. Когда я добрался до нашего дома, он уже спал. Прямо в грязной одежде. Я приготовил ванну. Я боялся его необъяснимого гнева. Проснувшись, он общался со мной как обычно. Безо всякой враждебности. Я не решился заводить разговор об этом случае, и он сам ни разу не проронил ни слова. Ни намека.

— И ты ничего больше об этом не узнал?

— Узнал. Я подслушал. Когда он говорил с одним из своих учителей. Ты должен был сразу открыться, сказал ему учитель. Это не твоя борьба! Ты думаешь, что можешь так легко менять стороны. Все, что ты сделал, ты сделал для собственного тщеславия. На это Бёртон-сахиб ответил: вы думаете всегда грубыми образами, друг и враг, наши и ваши, черное и белое. Попробуйте представить, что есть что-то между ними. Когда я принимаю вид другого человека, я чувствую, каково это — быть им. Это только твое воображение, сказал учитель. Ты не можешь перенимать вместе с одеждой чужую душу. Нет, конечно, нет. Но его чувства — ведь они зависят от того, как другие на него реагируют, а это я могу ощущать. Признаюсь, меня тронули его слова. Бёртон-сахиб почти умолял, так хотелось ему поверить в свою правоту. Но учитель был беспощаден. Ты можешь переодеваться сколько хочешь, но ты никогда не узнаешь, каково быть одним из нас. Ты всегда можешь отказаться от своего костюма, для тебя открыт последний выход. А мы навсегда пленники своей кожи. Поститься и голодать — это разные вещи.

60. УЖАСНОГО ВИДА

Потом забрали его. Он полагал, сокамерники уже предвидят его предательство. Он поклялся, что сохранит верность своей роли. Невелика ей цена, если он обратится в бегство при первой же трудности, при первом серьезном испытании, чтобы укрыться в родной и надежной бухте имперской защиты. Это будет подло. Он не сможет потом смотреть в глаза своим приемным друзьям. Помещение, в котором его должны были допрашивать, было огромным, с неровным полом и впадинами на стенах. Он узнал англичанина, сидевшего за единственным столом, одного из сотрудников майора Макмурдо. Потом он вспомнит, что англичанин за все время ни разу не встал, а так и просидел у окна, изучая бумаги и изредка что-то записывая. Будучи источником всех мучений, он оставался к ним вроде бы непричастен. Его допрашивал сипай, о его имени, происхождении, связи с мирзой Азизом. Он отвечал с посильной искренностью. Как и ожидалось, мужчины, которые его допрашивали, навострили уши, узнав, что он перс. Англичанин поднял взгляд, когда невысокий переводчик рядом с ним донес до него эту информацию. Мирза Абдулла распознал в алчном взгляде жажду неожиданного успеха, награды. Неужели офицер наткнулся на заговор, нити которого уходили дальше Белуджистана, в Персию, а значит, захватывали также Афганистан, а там — кто знает — может, даже Россию? Если бы раскрыть такой заговор, то, без сомнения, вырастет и чин, и пенсия. Он начал окружать заговор своими вопросами. Он хотел слышать только то, что приближалось к его ожиданиям. Нетерпеливо отметал ответы, уводящие в сторону. Мирза Абдулла решил разоблачить потом некомпетентность этого офицера, зажигающего себе в данный момент манильскую сигару. Когда глупость вопросов стала ему невыносима, он стал оскорблять офицера. Он отметил, что переводчик смягчает его выражения. Но офицер уловил интонацию, и вновь поднял голову. Мирза Абдулла узнал еще кое-что хорошо знакомое. Возмущение, что туземец осмеливается противоречить. Повышать голос. Дерзость, которую нельзя вынести, которая может довести до белого каления. В следующую секунду его с головы до ног окатили сзади холодной водой. Я слышал, сказал самый главный сипай, что заключенных раньше раздевали догола. Я этого не понимаю. Ведь в мокрой одежде мерзнешь сильнее. Я уверен, произнес офицер за письменным столом, что ты по доброй воле не выдашь свои знания. Поэтому мы не будем больше терять время на любезную болтовню. Мы сейчас покажем, какие у нас на тебя виды. Перевод еще не кончился, как он почувствовал удары, под колени, по спине, по почкам. Мирза Абдулла ощутил, как пропали все чувства, кроме боли. Ноги подломились, и он упал боком на каменный пол. Он весь дрожал. Один из палачей поставил ему сапог на лицо и некоторое время стоял так, а потом спокойно сказал: мы сожжем твоего отца. Все молчали, пока офицер не задал следующий вопрос, но он был так нелепо сформулирован, что мирза Абдулла не смог бы на него ответить при всем своем желании. Он скорчился на полу. Приподнялся, что-то лопнуло в левом плече, попытался объяснить, почему он не может знать то, чего от него требуют. Он же простой путешествующий баззаз. Голос, который он услышал, подкрался совсем близко к его уху. Мы можем сделать с тобой и другие вещи. Можем превратить тебя в женщину и вот эту палку — шейх Абдулла почувствовал легкую боль в анусе — можем всадить в твое Хайберское ущелье. Вы ж это любите, да? В этот момент мирза Абдулла понял, что главный сипай — бенгалец и, видимо, индус. И понял роковую связь между тщеславием офицера британской армии и ненавистью его главного помощника. Он почувствовал запах сигары, словно сам ее держал, этот запах трухлявой лесной почвы, который превращается в запах тления. Последнее, что он почувствовал — свое ухо, и потом мог вспомнить лишь запах обожженного мяса.