Собиратель миров - читать онлайн книгу. Автор: Илья Троянов cтр.№ 39

— Расскажите, пожалуйста, какой-нибудь пример.

— По-моему, мы уже достаточно о нем говорили.

— Прошу вас, один-единственный пример.

— Когда мы были в Сехване, то рядом ангреци искали в земле сокровища, остатки лагеря Искандера Великого. Очень увлеченные и несколько наивные люди. Они чем-то рассердили Бёртон-сахиба. И тут началось. Я никогда не знал, что может вызвать его злость. Не прошло и недели, как местные мийя принялись продавать этим легковерным фальшивые древние монеты. Но однажды всем тем в лагере, кто упражнялся в остроумии над копателями, пришлось прикусить свои ядовитые языки. Им досталась прекрасная находка: глиняные черепки из древней, давно погибшей страны фиренги, которая звалась Этруск. Они пришли к нам в лагерь, чтобы продемонстрировать свой успех. Мне было так стыдно за них, так стыдно за Бёртон-сахиба, потому что он сам засунул в землю эти черепки перед восходом солнца.

— Ты при этом присутствовал?

— Нет, но я абсолютно уверен.

— Почему?

— У него была ваза, которая именно тогда исчезла. Его друг, Скотт-сахиб тоже подозревал его, но Бёртон-сахиб поклялся в своей невиновности. Он сам повсюду копался и вытаскивал на свет все возможное, не упуская возможности грубо потешаться над теми, кто разделял его страсть.

56. ГОСПОДИН НА СВОЕМ МЕСТЕ

Никому не пришло бы в голову жалеть генерала, хотя он был наполовину калекой. Может, причиной было то, что он не знал удержу ни в похвалах, ни в порицаниях. На него нападали со всех сторон. И тем сильнее, чем дольше он царил в Синдхе. Задним числом оспаривались даже его успехи на поле брани. Все, кто сражались вместе с ним, безоговорочно поддерживали генерала, но многие, кто был знаком с боевыми действиями лишь в пересказе, спорили с его фактами вплоть до описания малейших деталей. Генерал владел эластичными правилами политической этики, но он не мог участвовать в подложной морали. Он не курил, не играл на деньги, не пил — почему вы вообще живете, хотел однажды спросить Бёртон, но проглотил вопрос — еще в молодые годы он заложил основание своей дурной репутации, когда лечил полкового ефрейтора от алкоголизма кнутом.

— Что можете доложить?

— Я знаю теперь посредника, который снабжает главарей белуджей подробной информацией. Но я пока не узнал, каким образом эта информация к нему попадает. Мне еще нужно время.

— Как бы восстание не началось прежде, чем вы завершите свои розыски.

— Положение кажется пока спокойным.

— Каким образом передается информация?

— Обычно с помощью сиди.

— Что за сиди? Рассказывайте, солдат, вместо того чтобы швыряться названиями.

— Потомки рабов из Восточной Африки. Их можно встретить повсюду с огромными тюками с водой, нагруженных поклажей, подобающей скорее буйволу. Их называют сиди.

— А почему мятежники пользуются именно ими?

— Это люди вне системы. Вне этих семейных, клановых, родовых связей, которые только все осложняют.

— Торопитесь, солдат. Я хотел бы поскорей разгадать эту загадку. У меня такое чувство, что я надолго здесь не задержусь.

— В Синдхе, сэр?

— На этой земле.

— Такие чувства обычно обманывают.

— Я живу только потому, что это нелепо.

— Что это значит, сэр?

— Пуля ударила мне в правую ноздрю и пробурилась в челюсть до уха. Я лежал на траве, а два армейских врача пытались вытащить пулю. Она закопалась глубоко в кость, и как они ни тянули, вынуть ее не получалось. Даже когда они прорезали в моей щеке дыру сантиметров в семь. Один из них засунул большой палец мне в рот, а другой тянул, и в конце концов пуля выпрыгнула вместе в фонтаном костных осколков. С тех пор я регулярно чувствую, что задыхаюсь. У меня сломана нога, мой брат крепко перетянул ее с грехом пополам, и она срослась. Но так неудачно, что спустя несколько лет пришлось ломать ее заново и накладывать новые шины. Она болит при каждом шаге. А по ночам я не сплю из-за ревматизма. Какой смысл может быть в этом во всем?

— Вы исполняете осмысленную работу.

— Если только вы действительно так думаете, солдат. Большинство уже списало меня со счетов.

— Сэр, могу ли я обратиться к вам с деликатным вопросом?

— Стреляйте, солдат.

— На вас лежит ответственность, за страну, столь сложную, непонятную, разнообразную, не тяготит ли это вас иногда?

— Нет. Это мне нисколько не мешает. Обладание властью не бывает неприятно.

57. НАУКАРАМ

II Aum Pramodaaya namaha I Sarvavighnopashantaye namaha I Aum Ganeshaya namaha II

— Сегодня я доверю тебе историю о том, как я спас его жизнь. Ты заслужил. Ты терпеливо ждал. Знаю, тебя давно терзает нетерпение. Итак, однажды я услышал, что Бёртон-сахиба посадили в тюрьму. Нет. Я услышал, что схватили несколько приспешников мирзы Азиза. Я знал, что мирза Азиз дружен с Бёртон-сахибом, и мой господин намеревался провести у него в гостях несколько дней. И когда он не вернулся, я решил, что, наверное, его тоже арестовали.

— Офицера ангреци? Как же это возможно?

— Вот и я так подумал. Поэтому я вначале обратился к его капитану. Но тот вел себя совершенно безучастно. Лейтенант Бёртон постоянно исчезает, сказал он, почему этот раз должен быть чем-то особенным. И тут я догадался, он же был одет как мийя и не мог сказать правду в присутствии других. Тогда мирза Азиз потерял бы свое лицо, а Бёртон-сахиб навсегда бы опозорился в качестве шпиона.

— Он, наверное, мог бы открыться в тюрьме.

— Такая мысль мне тоже вначале пришла. Но чем дольше я размышлял, тем сильнее становились мои сомнения. Они же все сидели в одной камере, и если бы он попросил стражников о беседе с глазу на глаз, то остальные заподозрили бы его в предательстве. Так что мне казалось гораздо более правдоподобным, что он просто будет выжидать, пока всех освободят. Мой господин был не из тех, кто боится переночевать в тюрьме. Напротив, он не упустил бы такого опыта.

— Но одной ночью не ограничилось.

— Спустя три дня я стал по-настоящему волноваться. Я не знал, с кем мне посоветоваться. Капитан Скотт был с отрядом землемеров в верхнем Синдхе. Бёртон-сахиб давно уже с ними не работал, потому что у него воспалились глаза. А никто больше толком не знал, чем он занимается. Не считая генерала. Что мне было делать? Пойти в штаб-квартиру и ходатайствовать о встрече с повелителем всего Синдха? Я выждал еще день. Потом направился в тюрьму. Ангреци держали своих врагов в старом форте на холме к югу от города. Признаюсь, один вид вселял страх — гора, а не крепость. Я взобрался по четырем ступеням. Одна створка ворот была приоткрыта. Эти ворота лишили меня остатков мужества. Они ощетинились мощными железными наконечниками, которые могли остановить бы и слона. Раньше. Дрожь охватила меня, когда я проходил под ними. За воротами мне пришлось докладывать мою просьбу двум скучающим сипаям. Я пытался добиться разговора с комендантом. Но они не пропускали меня. Требовали, чтобы я все рассказал им. Я отказался. Добавил, что я слуга одного ангреци, причем офицера. В конце концов они привели меня к коменданту. Какую же комнату он занимал! Окна были хоть и малы, но обозревали всю страну. Я сообщил ему, что по ошибке арестован ангреци, и даже офицер. Мне это стало бы известно, грубо сказал он. Возможно, и стало бы, аккуратно возразил я. Он шпион и был замаскирован специально, чтобы его никто не узнал. Он мне не поверил. Но на него произвела впечатление моя настойчивость. Я описал Бёртон-сахиба, очень подробно, вплоть до деталей одежды, в которой он уехал. Комендант был раздражен, я поймал его на крючок. Ну так посмотрим, сказал он наконец, вставая. Он приказал мне ждать у ворот. Через некоторое время меня позвали. Когда я снова проходил через тяжелые ворота, мое сердце сжалось, словно желая выскочить через какую-нибудь щелку. Все так, как я и полагал, сказал комендант. Человек, которого ты описал, однозначно не ангреци. Как же вы это выяснили, вырвалось у меня. Комендант ухмыльнулся. Мы дружелюбно попросили его раздеться. Он обрезан, и, кроме того, не говорит ни слова на нашем языке. Конечно, он не хочет признаваться перед всеми, возразил я, а обрезан, потому что недавно сделал обрезание. Как раз с этой целью, чтобы его не узнали. Чушь! Англичанин никогда не сделает обрезание. Но меня гораздо больше интересует, чего ты добиваешься этими лживыми россказнями. Звук его голоса был страшнее любых сжатых кулаков, любых угрожающих жестов. И нам придется разузнать, что у тебя на уме. Тут я решил, что судьба моя кончена.