Коронация, или Последний из романов - читать онлайн книгу. Автор: Борис Акунин cтр.№ 46

– Вы всё испортили, Карнович, – сказал Фандорин, останавливаясь перед полковником. – Культя нашпигован п-пулями, а он один знал, где искать Линда. Откуда вы только взялись, черт бы вас побрал! Вы за мной шпионили?

Вид у Карновича был несколько сконфуженный. Он покосился в мою сторону и ничего не ответил, но Фандорин и так понял.

– Вы, Зюкин? – тихо произнес он, глядя на меня, и покачал головой. – Как глупо…

– Карэ да! – визгливо выкрикнул господин Маса, находившийся от меня на некотором отдалении. – Урагиримоно!

Словно во сне, я увидел, как он разгоняется, высоко подпрыгивает и выбрасывает вперед ногу.

Очевидно, мое зрение работало гораздо быстрее мысли, потому что я успел очень хорошо рассмотреть стремительно приближающийся к моему лбу ботинок японца (маленький, желтой юфти, со стоптанной подметкой).

И тут 10 мая для меня закончилось.

Субботы для меня не было, потому что ночь, день и еще ночь я пролежал в глубоком обмороке.

Очнулся я сразу, безо всякого предварительного блуждания меж забытьем и явью – то есть совсем не так, как возвращаются из обычного сна. Только что видел перед собой озаренный ползающими лучами погреб и стремительно приближающийся желтый ботинок, потом отчего-то прикрыл глаза, а открыл их уже в совершенно ином месте: свет дня, белый потолок, и сбоку, на краю обзора, два лица – мадемуазель Деклик и господин Фандорин. Никакого значения этому явлению в первый момент я не придал, просто отметил – сидят, смотрят на меня сверху вниз, а я лежу в кровати. И лишь затем уже ощутил, как странно затекло все тело, услышал ровный шум дождя за окном и встрепенулся: почему это они касаются друг друга плечами?

– Grâce a Dieu! – сказала мадемуазель. – Il a retrouvé sa conscience. Vous aviez raison [23] .

Я перевел взгляд с нее на Фандорина и почувствовал, что должен его о чем-то спросить.

– Что такое «урагиримоно»? – повторил я запомнившееся звучное слово – как мне казалось, только что прозвучавшее.

– По-японски оно означает «п-предатель», – спокойно ответил Эраст Петрович, наклоняясь надо мной и зачем-то оттягивая мне пальцами нижние веки (я просто обмер от подобной бесцеремонности). – Я рад, Зюкин, что вы живы. После такого удара можно было и вовсе не очнуться. У вас толстая черепная к-коробка, даже сотрясения нет. Вы пролежали без чувств почти сорок часов. Попробуйте-ка сесть.

Я сел без особого усилия и вдруг смутился, потому что увидел, что на мне только нижняя рубашка, да к тому же распахнутая на груди. Мадемуазель, заметив мое стеснение, деликатно отвела глаза.

Фандорин протянул мне стакан воды и все тем же размеренным тоном сообщил сведения, окончательно вернувшие меня к реальности:

– Вы, Зюкин, сильно повредили делу, сообщив о нашем плане Карновичу. Многообещающая нить оборвана. Культя убит. Четверо из его банды, включая оглушенного мной часового, взяты живьем, но толку от них никакого нет. Один использовался для с-слежения за Эрмитажем. Другой был кучером на карете, за которой вы пытались гнаться. Это он стегнул вас кнутом, помните? Но кто сидел в карете, он не знает, даже детского крика не расслышал. Культя велел ему сесть на козлы на Николо-Ямской, проехать определенным маршрутом и потом слезть у Андроникова монастыря. А там он уступил место другому кучеру, по виду нерусскому. Вот и всё. Культя, по крайней мере, знал, г-где у Линда логово. А теперь мы остались с пустыми руками. Так что гнев Масы можно понять. Теперь, когда ясно, что вы живы и почти целы, моего помощника наконец выпустят из-под ареста, а то я без него как без рук.

Я потрогал лоб и нащупал изрядную шишку. Так мне и надо.

– И что, нет совсем никаких зацепок? – Мой голос дрогнул от сознания всей тяжести допущенной ошибки.

– Теперь остается уповать только на м-мадемуазель Деклик. Моя фантазия, увы, исчерпана. Сударыня, расскажите Афанасию Степановичу о ваших поездках к Линду вчера и сегодня.

– Как, вы с тех пор уже успели побывать у него дважды? – удивился я и обернулся к серому окну. Который же нынче час?

– Да, сегодня встхеча была хано утхом, – ответила мадемуазель. – Вы позволите мне говохить на фханцузски? Это будет более быстхо.

И, действительно, в пять минут изложила мне события, произошедшие за время моего вынужденного неприсутствия.

Вчера, в субботу, ее вновь вызвали из церкви запиской. Карета (не та, что накануне, но очень на нее похожая и тоже с заколоченными окнами) ждала в соседнем переулке. Кучер был тот же – бородатый, безмолвный, в низко надвинутой шляпе. Пятьдесят четыре минуты спустя (на сей раз мадемуазель получила от Фандорина часы с фосфоресцирующими стрелками) ей снова завязали глаза, и она оказалась в уже знакомом подземелье. На сей раз повязку на несколько мгновений сняли, чтобы она могла взглянуть на Михаила Георгиевича. Мальчик лежал с закрытыми глазами, но был жив. Оглядываться гувернантке запретили, и она увидела лишь голую каменную стену, тускло освещенную свечой, и сундук, который заменял его высочеству постель.

Сегодня с утра всё повторилось. Доктору Линду достался эгрет-фонтан из бриллиантов и сапфиров. В те несколько секунд, когда мадемуазель была без повязки, она успела рассмотреть маленького пленника получше. Он был по-прежнему в забытье, сильно осунулся, левая ручка забинтована. Мадемуазель коснулась рукой его лба и ощутила сильный жар.

В этом месте рассказ мадемуазель прервался, но она быстро взяла себя в руки.

– Скорей бы всё это закончилось, – сказала она с восхитившей меня сдержанностью. – Долго такого существования Мишель не выдержит. Он крепкий, здоровый ребенок, но всему есть предел.

– Вы видели Линда? Хотя бы краешком глаза? – с надеждой спросил я.

– Нет. Повязку снимали не более чем на десять секунд и строго-настрого запрещали оборачиваться. Я только чувствовала, что у меня за спиной стоит несколько человек.

У меня тоскливо заныло под ложечкой.

– Так значит, поиск нисколько не продвинулся?

Мадемуазель и Фандорин переглянулись – как мне показалось, с заговорщическим видом, и я ощутил укол почти физической боли: они были вдвоем, вместе, а я остался в стороне, один.

– Кое-что у нас все-таки есть, – с загадочным видом произнес Фандорин и, понизив голос, будто сообщал некую важную тайну, добавил. – Я научил Эмилию считать скрип колес.