Нежный bar - читать онлайн книгу. Автор: Дж. Р. Морингер cтр.№ 67

— Замечательно.

— И какая у вас будет фамилия?

— Магвайер.

— Джей Ар Магвайер, — сказала она. — А как вас зовут сейчас?

— Джон Джозеф Морингер Младший.

Она присвистнула.

Я принес анкету в свою комнату и позвонил матери, чтобы рассказать, что собираюсь сделать. Мама не пришла в восторг — у нее дедушкина фамилия вызывала безрадостные ассоциации, — но она поняла. Смена имени обойдется мне в семьдесят пять долларов, которых у меня нет, сказал я ей. Ухаживание за Сидни требовало больших затрат. Мать сказала, что немедленно отправит мне деньги.

Получив семьдесят пять долларов, я вышел из отделения «Вестерн Юнион» и решил как следует попрощаться с Джоном Джозефом Морингером. Я пошел в город и заглянул в бар. Там я увидел свою подружку Бебе, единственную студентку, которая получала такое же наслаждение от баров, как и я.

— Эй, — сказал я ей, — знаешь, кто умер? Джуниор! Да, верно, Джуниор Морингер умер! Да здравствует Джей Ар Магвайер!

Она нервно засмеялась, не понимая, о чем я.

— Позвольте мне угостить мою подругу Бебе, — сказал я бармену, а потом поведал им обоим историю своего имени, как сильно я его ненавижу и почему наконец решил от него избавиться. — Счастливого плавания, Джуниор! — воскликнул я, поднимая бутылку с пивом.

— Пока, Джуниор! — Бебе чокнулась своей бутылкой о мою.

— Салют, придурок! — прокричал бармен.

Я проснулся на следующее утро с разламывающейся головой. Лежа на спине с закрытыми глазами, я пытался собраться с мыслями и вспомнить, что произошло после того, как я вышел из «Вестерн Юниона». Я помнил, как произнес тост. Как Бебе и бармен смеялись и говорили что-то вроде: «Джей Ар Магвайер сегодня в ударе. Чего желаете, Джей Ар Магвайер?» Дальше провал памяти. Я думал позвонить Бебе, спросить ее, что случилось, но потом воспоминания обрушились на меня. Я выпрыгнул из кровати и обшарил карманы джинсов. Семидесяти пяти долларов не было. От них не осталось ничего. Джуниор, этот подлец, эта сволочь, напоил меня и обобрал.

Я сел за стол и увидел анкету. Джей Ар Магвайер. Такое красивое имя — и я все испортил. Даже хуже, я его пропил. Я пошел в ванную, посмотрел в зеркало и сказал себе, что не заслуживаю такого красивого имени. Я заслуживаю идти по жизни Джей Аром Морингером. Что-то среднее между ложью и псевдонимом.

Сидни поцеловала меня и сказала, что ей плевать на мое имя. Через несколько дней я обнаружил, что плевать ей на самом деле было на меня. Она снова встречалась с кем-то на стороне.

Правду я узнал в ее ванной. На стойке лежал конверт, на котором крупным мужским почерком было написано имя Сидни. Я прочел это письмо несколько раз. «Джуниор все еще с тобой? Если да, то почему? Я не могу дождаться (неразборчиво), когда снова увижу тебя».

Когда я протянул письмо Сидни, она спросила: «Где ты его взял?» Она забрала у меня письмо и рассказала мне то, чего я предпочел бы не знать. Письма ей писал наследник трастового фонда с быстрой яхтой и гораздо более красивым именем, чем у меня. Он был из ее родного города, веселый, умный, — но они просто друзья, уверяла Сидни. Мне хотелось поверить ей и простить, но даже она сама не ждала от меня прощения. Я пытался найти какой-то выход, кроме разрыва, но не смог, и Сидни тоже не смогла. За несколько дней до того, как я окончил университет, мы расстались навсегда.

Мне очень хотелось завалиться в «Пабликаны» в день выпуска, чтобы, как обычно, утопить на дне бокала свою тоску по Сидни, но у меня не было времени. В моей комнате, улыбаясь своим мыслям, стояла мама в новом синем костюме, и я знал, что она вспоминает те времена, когда этот день казался нам недостижимым.

Когда я шел через старый студенческий городок в черной мантии и шапочке под звон колоколов башни Харкнесс, я вспомнил, как услышал их впервые. Вспомнил, как страдал тогда, а вот теперь я занимаю свое место рядом с другими выпускниками, все страдания остались позади, а на смену им пришла переполняющая меня благодарность — она казалась мне более важным достижением, чем диплом, который я вот-вот должен был получить.

Лишь один печальный момент омрачил тот великолепный день. Все произошло так быстро, что позже я думал, не пригрезилось ли мне. Сразу после церемонии из толпы вышла Сидни с большим букетом лилий. Она сунула букет мне и поцелована в щеку. Потом прошептана, что ей очень жаль и что она всегда будет любить меня, а потом повернулась — короткая юбочка, загорелые ноги, высокие каблуки — и прошла через Нью-Хейвен Грин. Я смотрел, как она исчезает в тени раскидистого вяза — одна святыня поглощала другую.

Я не злился. С неожиданной ясностью я понял, как молоды мы оба — и я, и Сидни. Может быть, всему виной кисточка от шапочки, болтавшаяся у меня перед глазами, из-за которой мои мысли вдруг обрели зрелость, но на короткий момент я осознал, что Сидни, несмотря на всю ее аристократичность, была еще девчонкой. Мы притворялись взрослыми, но в том-то и дело — всего лишь притворялись. Мы искали одного и того же — безопасности, спокойствия, финансовой стабильности, — и Сидни, похоже, жаждала этого сильнее, чем я, потому что с детства была окружена этим. Она действовала, поддавшись панике, а не из злого умысла.

Пока я вез маму в Манхассет, я запретил себе думать о Сидни. Мама изучала мой диплом, а я сконцентрировался на том хорошем, что случилось в этот день.

— Здесь все по-латыни, — сказала мать.

— Кроме моего имени — смесь немецкого и тарабарского.

— Primi Honoris Academici — что это означает?

Я покачал головой: понятия не имею.

Диплом, текст которого я не мог прочесть, имя, которое я не мог носить. Наплевать. Диплом был дорог мне как второе свидетельство о рождении. Моя мать провела пальцами по моему имени.

— «Джей Ар Морингер», — прочла она. — Ты уговорил их напечатать «Джей Ар Морингер»? Без точек?

— В последний момент договорился.

— А что случилось с Джей Аром Магвайером?

— Я… передумал.

Она посмотрела на мою руку, лежавшую на руле.

— А университетское кольцо?

— Давай поговорим об этом за ужином.

Йель недавно выслал маме каталог колец, которые поразили ее воображение. У нее появилась странная идея купить мне кольцо в качестве выпускного подарка. Она сказала, что у меня обязательно должно быть кольцо. Кольцо, сказала мама, часть университетских воспоминаний. Как и диплом, считала она, кольцо станет доказательством того, что я учился в Йеле. «Блестящим доказательством».

Я не хотел кольцо. Я сказал матери о своем отвращении к мужским украшениям и отметил, что кольца в Йеле дорогие. Она не слушала меня. «У тебя должно быть кольцо», — настаивала она. «Пришли мне каталог, и я закажу кольцо, — согласился я. — Но заплачу за него сам, взяв дополнительные часы в книжном магазине-кафе».

За ужином в «Пабликанах» мать поняла, что я не сдержал обещания, что деньги на кольцо ушли туда же, куда и деньги на смену имени.