О красоте - читать онлайн книгу. Автор: Зэди Смит cтр.№ 66

— Тебя так зовут? — спросил Леви, когда они перешли через дорогу. — Как поезд?

— Какой еще поезд?

— Ну, поезд, который мчится на всех парах — чу-чу!

— Это гаитянское имя — Чуч…

— Да, да, конечно. — Леви прикинул, как быть. — Знаешь, я не могу звать тебя так. Давай, ты будешь просто Чу. Это лучше, это звучит — Леви и Чу.

— Но я не Чу.

— Я понимаю, просто моим ушам так больше нравится. Чу, Леви и Чу. Ты вслушайся!

Молчание.

— Это по-уличному — Чу, тот самый Чу. Круто же! Ты вот тут возьмись — не так, а вот так. Теперь хорошо.

— Давай-ка лучше делом займемся, — сказал Чу, убирая свою руку из-под руки Леви и оглядываясь по сторонам. — При таком ветре товар нужно чем-то придавливать. Я взял у церкви несколько камней.

Леви не ждал от напарника столь связной и грамматически правильной речи. В немом удивлении он помог Чу развязать его баул, из которого хлынули пестрые сумки, и встал на простыню, чтобы она не рвалась из-под Чу, пока он кладет на ручки сумок камни. Затем Леви укротил камнями свою простыню и начал прикреплять к ней бельевыми прищепками коробки с dvd. Он пытался вести разговор.

— Все, о чем стоит беспокоиться, Чу, это копы. Будь начеку и дай мне знать, как только их заметишь. Свисти и улюлюкай. Старайся предвидеть их появление, — настоящий уличный парень чует копов за восемь кварталов. Это приходит со временем, это искусство. Но ему надо учиться. Таков закон улицы.

— Ясно.

— Я вырос на улице, у меня все это в крови.

— В крови, говоришь?

— Не волнуйся — со временем ты наловчишься.

— Не сомневаюсь. Сколько тебе лет, Леви?

— Девятнадцать. — Леви считал, что чем больше, тем лучше. Кажется, он ошибался. Чу закрыл глаза и покачал головой — тихо, но заметно. Леви нервно рассмеялся.

— Ладно, Чу, ты все сразу-то в голову не бери.

Чу, надеясь на сочувствие, взглянул Леви прямо в глаза.

— Если бы ты знал, как я ненавижу продавать! — воскликнул он, как показалось Леви, с горечью.

— Но ты не продаешь, Чу! — горячо возразил Леви. Так вот в чем дело — в отношении! Он это мигом исправит! — Ты же не за прилавком стоишь. Ты впариваешь. Это другое. Это по-уличному. Когда впариваешь, живешь. А не впариваешь, ты труп. И никакой не братан. Это то, что нас связывает, играем ли мы на Уолл-стрит [62] , поем на МТБ или толкаем дешевые сумки на углу улицы. Мы впариваем! Это поэзия, брат!

Наиболее полное на тот момент изложение личной философии Леви повисло в воздухе, ожидая заслуженного «Аминь!»

— Не понимаю, о чем ты, — сказал со вздохом Чу. — Ладно, за работу!

Леви сник. Другим ребятам его энтузиазм по поводу их деятельности тоже был не совсем понятен, но они всегда улыбались и подыгрывали ему. Они освоили тот искусственный словарь, к которому прибегал Леви, описывая их неказистую реальность: зашибала, стремщик, гангстер, ловкач. Рисовавшийся ему образ их группы был лестной заменой действительности. Одно дело лоточник, а другое гангстер. Одно дело торговля, а другое гешефт. Каждому хотелось выбраться из своей одинокой сырой каморки и стать героем яркой хроники, влиться в уличное братство, к которому так убежденно причислял их Леви. Даешь Улицу, гигантскую Улицу братанов, шустрящих на всех углах от Роксбери до Касабланки, от Лос-Анджелеса до Кейптауна!

Леви попробовал еще раз.

— Я говорю, что впаривать — это…

— Louis Vuitton, Gucci, Gucci, Fendi, Fendi, Prada, Prada! — крикнул, как его учили, Чу. Две белые женщины среднего возраста остановились у его простыни и принялись отчаянно торговаться. Леви отметил, что английский его напарника тут же стал куцым и односложным. Не укрылось от него и то, что с Чу покупательницы чувствовали себя гораздо вольготнее, чем с ним. Когда Леви попытался встрять, чтобы расхвалить товар, они взглянули на него изумленно, почти пристыженно. Ах да, Феликс же объяснял, что они не хотят вступать в беседы. Им неловко у тебя покупать. После гипермаркета, где люди так гордятся своей покупательской способностью, Леви все забывал об этом. Он прикусил язык и наблюдал за Чу, который мигом сбыл три сумки за 85 долларов. Еще одно преимущество уличной торговли в том, что клиенты не рассусоливают — быстро платят и быстро уходят. Леви поздравил коллегу с почином.

Чу вынул сигарету и закурил.

— Это не мои деньги, а Феликса, — оборвал он Леви. — Я был таксистом — та же фигня.

— Но мы ведь в доле. Принцип экономики.

Чу саркастически рассмеялся.

— Оригинал — восемьсот баксов, — сказал он, кивая на магазин через дорогу. — Подделка — тридцать. А себестоимость — пять долларов, если не три. Вот и вся экономика. Американская экономика.

Леви в восторге покачал головой.

— И эти тупые коровы отдали тридцать баксов вместо трех? Отпад! Вот что значит впарить.

Тут Чу взглянул на кроссовки Леви.

— Сколько ты за них заплатил?

— Сто двадцать долларов, — гордо сказал Леви и попрыгал на пятках, хвастаясь подошвой со специальными амортизационными вставками.

— Производство — пятнадцать долларов, — сообщил Чу, выдувая клубы дыма из обеих ноздрей. — Не больше. Пятнадцать долларов. Тебе тоже впаривают, друг мой.

— Откуда ты знаешь? Это не так, совсем не так.

— Я с фабрики, где делают твои кроссовки. Точнее, делали. Теперь там ничего не производят, — сказал Чу и крикнул — PRADA! — заманивая новых женщин, число которых росло, словно Чу ловил их тралом. Как это он с фабрики? Что это значит? Но на расспросы времени не было — рядом с Леви стояла группа готочек. Черноволосых, бледных, тощих, с протянутой между ними странной железной цепью — такие девчонки в пятницу вечером шатаются у метро «Гарвард» с бутылкой водки в кармане широченных брюк. Они спросили фильмы ужасов, у Леви они были. Завязалась бойкая торговля, и в течение следующего часа или двух напарники между собой не общались, разве что меняли друг у друга купюры. Леви, не терпевший натянутых отношений, по-прежнему хотел, чтобы Чу полюбил его подобно большинству парней. Он дождался паузы в работе и воспользовался ей.

— Слушай, а что ты по жизни делаешь? Ты только не подумай чего — просто ты не похож на парня, который торгует на углу.

— Давай-ка договоримся, — тихо сказал Чу, в очередной раз встревожив Леви своим знанием американских идиом, которые, впрочем, тонули в экзотическом акценте. — Ты меня не трогаешь, и я тебя не трогаю. Ты продаешь фильмы, а я сумки. По рукам?

— Заметано, — так же тихо сказал Леви.

— Лучшие фильмы, кинохиты, три штуки — десять долларов! — крикнул он прохожим, полез в карман и достал две конфеты Джуниор Минтс. Одну он предложил Чу, но тот ее презрительно отверг. Другую развернул и кинул себе в рот. Он любил Джуниор Минтс. Шоколад и мята — что еще нужно от конфеты? Остатки мятного лакомства скользнули в горло. Леви изо всех сил старался молчать. Затем спросил: