Мир и хохот - читать онлайн книгу. Автор: Юрий Мамлеев cтр.№ 13

…Голос Лены был спокоен как никогда.

— Встретимся через час в нашей стекляшке у метро «Парк культуры», — предложила она.

«Стекляшкой» оказалось кафе у радиальной линии «Парка культуры».

Взяли гору пирожков, кофе и по рюмочке каждой.

— Я вот что хочу сказать, сестрички, — начала Лена, лихо опрокинув в себя рюмашечку. — Все прошло как по маслу. Теперь надо сделать выводы.

— Какие там выводы?! Миша мог ворваться, и что тогда?! — слегка нервно воскликнула Ксения.

Лена укоризненно на нее посмотрела.

— Во-первых, я была на сто процентов уверена, что его не выпустят. Во-вторых, ничего бы вам Миша не смог причинить, если бы даже проклял вас со всей лошадиной силой… Вы защищены, — резко заключила она. — Иначе я бы не рекомендовала вам этот эксперимент. Такие типы, как он, ничего не могут причинить тем, кто из нашего окружения, например…

— Естественно, Леночка, — зря мы, что ли, погружались в метафизику, но нежное женское «эго»… все-таки встало на дыбы, — закончила Алла. — А Сама — мощный и дикий фрукт, ничего не скажешь.

— Отчего она словно в ад полезла? — рассуждала Ксюша, откусывая пирожок. — Надо же, чтоб данные Стасика так довели эту жуткую бабу с глазами пугливого льва.

— То-то и оно, девочки, — ответила Лена, выдохнув. — Но сеанс окончен. Цель достигнута. Если Сама пришла в дикообразный ужас, прикоснувшись к ситуации со Стасиком, то вам, Алла, лучше туда не соваться, и поставьте точку на этой истории. Саму просто так не выведешь из себя…

— Значит, Нил Палыч прав, — задушевно и задумчиво прервала ее Ксюша.

— На то он и Нил Палыч, чтобы часто быть правым, — заметила Лена.

Чашки с кофе уже опустели, но подошла официантка: «Вам еще?» — «Еще», — был ответ.

— Аллочка, я вам советую: главное, выбросите Стасика из головы. То, во что он влип, доконало даже Саму. Если он и вернется, он будет не похож ни на кого и ни на что.

— Конечно, Аллочка, — всхлипнула Ксюша. — На тонком уровне он столько чудовищ на своей спине принесет, если придет… Какой он муж будет?.. Зачем тебе такой супруг?

— Не мучь, Ксюша.

— Брось. В тебя столько влюблены, — парировала Ксюша. — Влюблены, ладно. А вот Саша Смирнов тебя любит. Из нашего круга. И глаза у него не как у людей. А то куда ни глянь, одни люди и люди. Когда ж Боги-то к нам опять нагрянут, как во времена Трои?

— Вся эта история со Стасиком не хуже вторжения Богов, — усмехнулась Алла.

— Ты лапочка. Ура! — воскликнула Ксюша. — Поставим точку!

— Только Андрей точку не поставит. Но это его дело, — тихо произнесла Алла.

И все они опять выпили за непостижимое. «А я к Стасику хочу», — тайно подумала Ксюня и оборвала себя.

На Москву лег туман.

К Степану стала подбираться тоска, и тоску он нередко любил, блаженно-недосягаемой любовью.

Начиналось у него обычно с любимой в этом случае песни:

Шла машина грузовая,

Раздавила Николая,

И на Колю свысока

Смотрит желтая луна.

…

Молвил Федору Максим:

Ну-ка сбегай в магазин.

…

Шла машина грузовая,

Раздавила Николая,

Над его башкой несчастной

Тихо светит месяц ясный.

…

Хорошо Максим играет,

Даже крыша разъезжает,

Федор громко так поет,

Спать соседям не дает.

…

Шла машина грузовая,

Раздавила Николая.

…

Степан видел в этой песне свой собственный перевернутый смысл. И вообще, когда подступала тоска, он пел членораздельно, а не так, как обычно, что-то мыча.

«Разъединит нас только жизнь, а не смерть», — блуждающе проговорил он, закончив внутренне пение. Осмотрел пространство. Ничего в нем интересного не было. Было интересно только то, что в пространстве отсутствовало.

Степан задумался. Тоска у него была не от ума и не от сердца, а от тоски. Она спускалась, точно с неба падала, или же выходила изнутри его самого, из утробы пустоты.

Степан встал со скамейки, захотелось кого-нибудь побить, лучше дерево или самого себя.

Надо было смотреть вдаль. Тоска вела туда, где было больше всего тоски.

И Степан Милый побежал. Бежал он думая, а когда сидел — обычно не думал. Не мог он, однако, понять, почему он жил семьдесят лет назад, если сейчас ему, наверное, около сорока. Может быть, он просто заснул где-то в поздней юности, точнее просто забылся? Он любил забываться, хотя бы просто на время.

Мальчик встал на пути бега. Отсутствующе поцеловав его, Милый продолжал бег. Подпрыгивал от радости: тоска уже овладевала им насквозь.

«Теперь хорошо лечь на траву с пивом и попробовать понять корни моей тоски», — подумал он вдруг вполне разумно.

Но где взять пиво?

Вдруг взгляд Степана упал на пень. На пне стояла нетронутая бутылка пива, и вокруг нее по пню бегала мышь. Слегка удивившись, Степан подошел и взял пиво. Мышь не исчезла, а продолжала бегать по кругу на пне, словно завороженная. Степан ушел с пивом вдаль, лениво открыв бутылку и отхлебывая из нее… Вдруг он опустил голову, и ему показалось, что кто-то, окаменев, глянул на него из глубин падшего мира… Пиво оказалось вкусным.

«А вот и травка», — мелькнуло в его уме.

Кувырнувшись, но не повредив бутылку, он нашел себя на земле глядящим в небо. Бутылка была во рту.

Тоска поднимала его все выше и выше — только в какие дали?

«Не дай Бог сейчас думать, не думая, — решил Степан. — Тогда и разгадаешь некоторые корни тоски. А зачем ее разгадывать? Хорошо бы знать лишь, куда она меня приведет».

Но как познавать во мраке, которым ты сам стал? «Но тоска — это не мрак, это путь», — кто-то тихо шепнул в сознании Степана. Шепнул нежно, но твердо.

Степан потерял способность мыслить. На время, конечно. Сейчас бы попрыгать, барахтаясь в тоске, как в океане. От тоски сердце переставало быть сердцем и весь он переставал быть человеком или даже существом, а становился неким сгустком непонятного начала.

В ответ на такое Степан обычно начинал хохотать, и его хохот был одинок и бесцелен. Но зато порождалось веселье. Так стало и на этот раз.

Его смех разбудил спящих под землей тварей. Лучше бы он так не смеялся. Разбежались даже мальчишки, игравшие рядом в волейбол.

«Чего же мне не хватает, по чему я тоскую? — снова возникли у Степана мысли. — Нет, мне всего хватает. Ксюша во мне, и Безымянная тоже. Мне не хватает тоски. Вот в чем ключ».