Зверинец Джемрака - читать онлайн книгу. Автор: Кэрол Берч cтр.№ 31

— Нет, не рыбалка, — подтвердил Дэн.

— Смешно, правда, — Скип обратился ко мне, — как одна вещь может одновременно быть и тем и другим.

— Ты о чем?

— Когда и хочешь, и не хочешь что-то делать. Например, когда мой брат Барнаби утонул и я пошел посмотреть, как он лежит на кухонном столе. Зрелище было и радостное, и печальное одновременно. Или когда убиваешь кита и сам чувствуешь, что ты и есть этот кит.

Он показал мне свой рисунок. Так Скип представлял себе дракона: древнее существо, трагическое и величественное.

Я понимал, почему Дэн не хочет брать Скипа с собой. Слишком уж тот непредсказуем. Но я-то наоборот. Я хорошо управлялся с животными — все так считали. У меня не было страха перед ними, только уважение к силе, и это заставляло соблюдать разумную осторожность. Почему Тим может быть помощником охотника, а я должен оставаться мальчиком на побегушках? В какой-то момент я подкараулил Дэна, когда вокруг никого не было, и спросил напрямую: почему он, а не я?

Дэн задумчиво выпустил порцию дыма и сказал:

— Во-первых, я ему обещал. Во-вторых, он для этой работы подходит лучше всех.

— Тим?

— Чтобы найти и словить. А ты займешься драконом, когда мы его поймаем.

У каждого моря, как и у человека, свой характер. После архипелага Крозе все постепенно начало меняться. Ветер дул по-прежнему, но уже не пробирал до костей и не швырял наш корабль из стороны в сторону, точно клубок шерсти, попавший в кошачьи лапы. Сначала со всех сторон нам попадались острова — пятна земли в бескрайнем океане, дающие надежду. Потом они вдруг закончились. Перемена настигла нас подобно дремоте, как только острова исчезли из виду. Я вдруг увидел, как земля закругляется, и испытал головокружение, словно жалкая мошка, оказавшаяся на кромке водосточной трубы. Море поменяло цвет и стало мучительно голубым. Но я чувствовал еще что-то, нечто, не поддающееся описанию, нечто, пугавшее меня до безумия. Невыносимую огромность. Как будто под гладью моря было что-то скрыто. Там, в самой глубине.

Я попытался объяснить это Тиму:

— Повезло мне, застрял тут в море, а вокруг одни психи. Будет полнолуние — хоть святых выноси.

По мере приближения к местам обитания дракона мысль о нем начинала постепенно овладевать членами команды. Джо Харпер и Сэм Проффит мастерили для него клетку прямо на палубе. Комера наблюдал за ними.

— Смотрите, чтобы крепкая была! — С этими словами он засмеялся в платок, представляя, как диковинная тварь выберется и начнет разгуливать по палубе. — Вот заберется в кубрик! — крикнул старший помощник и громко высморкался.

— А потом к капитану в каюту, — улыбнулся Сам.

Джо стукнул кулаком по крепкой деревяшке.

— Такая и для слона сгодится, — уверенно заявил он.

— Или для тигра, — добавил я. Клетка была похожа на ту, из которой сбежал мой тигр.

— Джафа однажды тигр схватил, — вмешался Тим, и все посмотрели на меня. — Расскажи им, Джаф! Давай расскажи про тигра.

Пришлось снова рассказывать всю историю о том, как я познакомился с Чарльзом Джемраком. Вернее, рассказывал Тим:

— Гигантский бенгальский тигр! Голова вот такущая! А этот карлик, от горшка два вершка, прямо на него идет, будто это кот домашний, и давай трепать его по носу…

— И вовсе я его не трепал, — поправил я, — просто потрогал. Хотел узнать, какой он на ощупь.

Все трое — Сэм, Джо и Комера — уставились на меня с удивлением. История произвела на них впечатление. Мистер Джемрак выглядел в ней очень достойно, но главным-то героем был я. Теперь я это понимал. Джемрак храбро разжал тигриные челюсти, это правда, — хотя по рассказам выходило скорее, что он обхватил тигра сзади за шею, заставил его раскрыть пасть и выплюнуть меня. Откуда мне знать? Я ведь ничего не видел. Как очутился во рту у тигра — это да, помню до сих пор. Потому я и стал героем. Не многим довелось побывать у тигра в пасти. И почти все, так или иначе, мне завидовали.

— Будешь потом внукам рассказывать, — улыбнулся Комера. У него была жуткая простуда, отчего верхняя губа стала красной и все время шелушилась.

И часа не прошло, как моя история разлетелась по всему кораблю, и в ближайшие несколько дней мне пришлось раз за разом рассказывать ее все новым и новым слушателям. Эти бесконечные повторы, словно гигантская волна, пробудили воспоминания о происшедшем в глубинах моей плоти. На какое-то время я превратился в достопримечательность нашего кубрика, и перемена оказалась приятной. Долго все это продолжаться не могло, но день-два именно моя история витала по кубрику, пока мы валялись на койках и в гамаках, вдыхая гнилой воздух и глядя, как клубы дыма поднимаются к низкому дубовому потолку в приглушенном свете фонаря.

Койка Скипа располагалась прямо над моей.

— На что это было похоже на самом деле? — поинтересовался он. — Ты хоть помнишь? Помнишь, что ты почувствовал, когда оказался в пасти?

— Помню, конечно.

Это ощущение возвращалось ко мне во сне. Снова и снова. И всегда по-разному. Теперь я бы и близко не подошел к тигру, но тогда это было чистое блаженство. Испытать его вновь я бы не смог, даже если бы захотел.

— Затрудняюсь описать, — добавил я.

Скип помолчал, а потом задумчиво продолжил:

— Интересно, мой пес то же самое почувствовал? Его звали Разбойник.

— В каком смысле?

— Когда его убили, — пояснил Скип. — Его загрызла бешеная гончая, огромная псина, на берегу, там, где река делает поворот. Она гналась за кем-то, и Разбойник оказался у нее на пути. Тогда она схватила его за голову — за всю голову целиком. Ну и пасть была у той зверюги — одни слюни. Хвать за голову, вот так, и перебросила через плечо — раз! — шею сломала, и нет Разбойника.

— Вряд ли он испытывал то же самое, — сказал я. — То, что произошло со мной, было не так страшно.

Я снова зажег потухшую трубку, затянулся и передал ее наверх Скипу:

— Все равно, думаю, твой пес не слишком страдал. По крайней мере, он страдал не долго.

Слышно было, как мой сосед причмокивает губами, пытаясь пускать колечки.

— Помню, командовал ему: Разбойник, к ноге! — произнес он, задерживая дым в горле.

После этого я рассказал Скипу про Джемрака и его зверинец, про то, как я работал во дворе, про животных, которых привозили и увозили все эти годы. Особенно на него подействовало описание молчащих птиц. Я рассказал, как они сидели без движения в тесных коробках, молчаливые певчие птицы, и Скип заявил мне, что это неправильно, что ему неприятно видеть птиц в клетках.

— Это как-то связано с крыльями, — заключил он, — когда они не могут их расправить.

Мы замолчали, и я вспомнил, какую грусть наводила на меня та комната в детстве, но с годами я привык, и молчаливые птицы перестали казаться чем-то из ряда вон выходящим. Так уж устроен мир. Ничего не поделаешь.