Приключения русского дебютанта - читать онлайн книгу. Автор: Гари Штейнгарт cтр.№ 40

— За пять тысяч мог бы подбросить меня до дому, — сказал Владимир.

— Ой! Вы только послушайте этого гонифа! И где же твой дом? На Райкерз-Айленде? [22]

Где его дом? Владимир даже задумался на секунду. Но, вспомнив, не смог удержаться от улыбки. Если верить часам на приборном щитке, было три часа дня. Франческа, скорее всего, дома, в своей спальне-мавзолее, в окружении текстов и контртекстов. Владимир надеялся, что его двадцатичетырехчасовое отсутствие, нехватка его влажного дыхания на щеке Фрэн по ночам, пустота там, где всегда была его бесконечная заботливость, его «нечеловеческое терпение», как выразился Джозеф Руокко, уже дали себя знать и, когда он войдет в дверь, на лице Франчески возникнет совершенно несвойственное ей выражение — безоглядного счастья быть рядом с таким парнем, как Владимир Гиршкин.

Они свернули на Пятую авеню, и Владимир заерзал на сиденье. Осталась последняя минута. Ну Давай же, Лев! Израильтянин ловко втискивался меж желтыми такси, вслед ему грозили кулаками и возмущенно гудели (только посмотрите на этого выскочку в «краун-виктории» с флоридскими номерами!). Вывески на первых этажах казались близкими родственниками: «Матсида», «Меза Гриль»… В прежней жизни Владимир оставил небольшое состояние под каждой из них.

— Возвращение гонифа. — Лев затормозил у бежевого здания ар деко, где жили Руокко. — Не забудь про чаевые.

Наполовину из вежливости, наполовину не соображая, что делает, Владимир выудил из рваного кармана рваной футболки последнюю пятидесятидолларовую бумажку и протянул ее водителю.

— Оставь себе, — неожиданно отеческим тоном произнес Лев. — И постарайся жить праведной жизнью, если сможешь, вот мой совет. Ты еще очень молод. У тебя еврейские мозги. Значит, надежда есть.

— Шалом, — попрощался Владимир.

Его нелепые приключения в компании с этим огромным израильтянином подходили к концу. Финалом станет подъем на лифте. А вот и Джозеф Руокко, вышагивающий по холлу своей фирменной походкой динозавра, одетый по случаю жары в откровенно колониальный костюм из хаки («конрадианским» называла этот костюм Фрэн). Владимир уже собрался обрадовать Джозефа русским «Привет!», которому он обучил семейство Руокко, как вдруг увидел, что профессор не один…

Впрочем, все было не совсем так. Сперва до него донесся голос. Нет, сперва смех. Они смеялись. Нет, и это неправда. Сначала он услыхал гол ос профессора, потом смех — так смеются над какой-нибудь ерундой, потом он услыхал другой голос, а потом уж увидел.

Мощная рука в золотом браслете, с флоридским загаром, пахнущая детской присыпкой, дружески хлопала профессора по плечу.

Персиковый автомобиль знакомой марки стоял у обочины Двадцатой авеню, мигалки задорно мигали.

Джорди знакомился с новым другом. Смешно и грустно одновременно.

— Что с твоей футболкой? — достаточно громко спросил молодой привратник-бразилец, профессор и Джорди в дальнем конце холла запросто могли его услышать.

Ответа привратник не получил. Парень в синяках, этот коротышка, который каждый день выходит с дочкой Руокко и который всегда казался бразильцу то ли слишком застенчивым, то ли слишком высокомерным, когда ни от того ни от другого пользы ни на грош… этот трясущийся бритый дамский угодник выбежал вон, пересек улицу, свернул за угол и исчез. Канул в небытие, подумал привратник, улыбаясь фразе, вычитанной среди заголовков в «Пост».

— Я не поеду в Вичито. — Акцент Владимира преобразил топоним Вичито в самое иностранное слово в английском языке, какое только можно было вообразить. — Я хочу жить с Фрэн и чтобы все было хорошо. Ты сделаешь так, чтобы все было хорошо.

Хотя он и диктовал условия, но руки дрожали так, что с трудом удавалось удерживать трубку между ртом и ухом. Владимир стоял в покореженной телефонной будке. Слезы набухали в уголках глаз. Разразиться бы сейчас серией долгих, конвульсивных рыданий в стиле Роберты — пусть Баобаб послушает. Он всего лишь хотел добыть двадцать тысяч вшивых долларов. Не миллион же. Двадцать тысяч доктор Гиршкин зарабатывает на паре своих пугливых пациентов с золотыми зубами.

— Хорошо, — ответил Баобаб. — Значит, вот как мы поступим. Вводятся новые правила. Запомни их или запиши. У тебя есть ручка? Алло? Ладно, правило первое: тебе нельзя никого навещать — ни друзей, ни родственников, ни на работу ходить, ничего. Звонить мне будешь только из автомата и разговаривать не дольше трех минут. — Он умолк. Владимир представил, как он заглядывает в памятку, на которой отпечатаны правила. Неожиданно Баобаб понизил голос: — Дерево, девять тридцать, завтра. Встречаться мы не должны, — продолжил он громко. — Связь держим исключительно по телефону. Если остановишься в отеле, обязательно заплати наличными. Ни в коем случае кредитной картой. Еще раз: дерево, девять тридцать, завтра.

Дерево. Их дерево? То самое дерево? В девять тридцать? Утра? Неужто Баобаб поднимется в столь жуткую рань?

— Правило пятое: все время перемещайся или по крайней мере стремись к тому. Из чего вытекает…

Но правило шестое не успело перевалить через мембрану, в трубке послышалась возня, и на линии возникла Роберта. Коронным тоном дешевой шлюхи, от которой разит джином за девятьсот миль, девчонка воскликнула:

— Владимир, милый, привет! — Что ж, хоть кто-то рад его возвращению. — Послушай, зайка, у тебя случайно нет связей в русском криминальном мире, а?

Владимир едва не повесил трубку, но в сложившейся ситуации даже голос Роберты звучал на удивление по-человечески. Он вспомнил о сыне мистера Рыбакова, Сурке.

— Права, — пробормотал он, не в состоянии более выговорить ни слова.

Под ним грохотал городской поезд, лишь подчеркивая шаткость его жизни. Двумя кварталами ниже двое веселых грабителей перебрасывались меж собой, как мячом, вопящим офисным служащим.

— Права, как кстати! — возликовала Роберта. — Ласло подумывает открыть там Академию актерской игры и пластических искусств. Тебе известно, что в Праве сейчас находится тридцать тысяч американцев? По меньшей мере половина из них — законченные Хемингуэи. Ты бы поехал туда?

— Спасибо за предложение, Роберта. Это трогательно. Но сейчас у меня другие… кое-какие проблемы. Кроме того, в Праве… Чем я могу тебе помочь? Я знаю одного старого моряка… Старого сумасшедшего… Ему необходимо натурализоваться.

Повисла долгая пауза, и Владимир сообразил, что из его торопливого бормотания ничего не понять. — Это длинная история… — размеренно начал он, — но суть в том… мне необходимо… О господи, что со мной?

— Расскажи мне все, большой медведь! — подбодрила его Роберта.

— Суть в том, что, если я добуду этому сумасшедшему гражданство, он устроит меня к своему сыну в Праву.

— Ясно, — сказала Роберта. — Гражданство я ему определенно предоставить не могу.