La storia - читать онлайн книгу. Автор: Эльза Моранте cтр.№ 133

читать книги онлайн бесплатно
 
 

Онлайн книга - La storia | Автор книги - Эльза Моранте

Cтраница 133
читать онлайн книги бесплатно

Нино не хотел ни на минуту расставаться с собакой, иногда он предпочитал ее общество даже любовному свиданию! Та отвечала ему полной взаимностью, хоть и не забывала о другом Антонио, который сидел в Поджореале. Даже случайно, в разговоре незнакомых ей людей, услышав имя Антонио, она тотчас же приподнимала свои белые висячие уши, а ее осознанный взгляд выражал тревогу. Она сама поняла, что Антонио, хотя и жил в Неаполе, был недосягаем. Нино относился к собаке с уважением, и чтобы не бередить рану, старался не произносить в ее присутствии имя прежнего хозяина.

На Красавицу, как и на других близких к природе тварей, слова имели непосредственное и конкретное воздействие. Например, если произносили слово «кошка», она слегка шевелила хвостом, приподнимала уши, в глазах у нее зажигались вызывающие и одновременно веселые огоньки (действительно, как и Нино, она не принимала всерьез кошачье племя; если кошка при встрече угрожающе шипела, Красавица сначала принимала вызов, наверное, чтобы не обидеть кошку, но, сделав два-три прыжка в ее сторону, отходила, смеясь и как бы говоря: «Что ты о себе воображаешь? Может, принимаешь себя за волка?!»)

Теперь, после знакомства с Узеппе, едва при ней произносили его имя, Красавица начинала радостно и нетерпеливо прыгать. Когда они бывали в Риме, Нино ради забавы не мог удержаться и искушал ее, предлагая: «Пошли к Узеппе?» И часто, не желая огорчать животное, он действительно шел к брату. Так собака стала одной из причин частого появления Нино в доме матери в июле и августе.

Однако соблазны лета не оставляли Нино в покое. При любом удобном случае он мчался на пляж и возвращался оттуда бронзовый от загара, с блестящими глазами, немного покрасневшими от солнца и воды, с волосами, пропитанными солью. Красавица тоже пропахла соленой морской водой и часто чесалась, так как песок застревал у нее в шерсти. Тогда Нино вел ее мыться в специальную парикмахерскую для собак, откуда она выходила несколько растерянной, но обновленной — белой и причесанной. Как дама из салона красоты.

Нино обещал Узеппе взять и его на море и научить плавать, но у него в Риме было так много дел, дни так быстро летели один за другим, что на обещанную поездку не оставалось времени. Да и их прогулки втроем (Нино, Узеппе и Красавица) хоть были и частыми, но очень короткими: они никогда не ходили дальше Пармиды или Авентинского холма.

Тем летом Нино носил цветастые американские рубашки, купленные им в Ливорно. Такие же рубашечки он принес и для Узеппе. Нино не забыл и о матери: он подарил ей полотенца с клеймом английских военно-воздушных сил и соломенные африканские шлепанцы, а также металлическую пепельницу, покрашенную «под золото», украденную им в какой-то гостинице.

В конце августа, приехав в Рим на несколько дней, из-за Красавицы Нино поссорился с людьми, у которых обычно останавливался. Недолго думая, он схватил чемодан и вместе с собакой явился на улицу Бодони.

Ида наскоро приготовила ему комнатку, где стоял маленький матрац.

Красавица не была комнатной собакой, как Блиц, и крохотная квартирка с ее появлением, казалось, еще более уменьшилась в размерах, как если бы в ней поселился гигант. Но Ида охотно приняла бы и настоящего белого медведя — так она была рада, что Ниннуццо снова дома, хоть и проездом. Собака спала в комнатке Нино, на полу у кровати, утром спокойно и терпеливо дожидаясь пробуждения хозяина, но стоило ему немного потянуться или зевнуть, или просто приоткрыть глаза, как она тут же радостно шумно вскакивала, приветствуя его, как некоторые первобытные племена приветствуют восход солнца. Так в доме узнавали, что Нино проснулся.

Это происходило обычно около полудня. До этого часа Ида, как обычно, суетясь на кухне, старалась не шуметь, чтобы не побеспокоить своего первенца, молодой храп которого доносился из-за двери. Она гордилась этими звуками. Если уже проснувшийся Узеппе начинал шалить, она делала ему замечание, как если бы там, в комнате, спал глава семейства, кормилец. Что Нино работает, было ясно, потому что он зарабатывал деньги (правда, немного), но что это была за работа — оставалось непонятным (было более или менее известно, что речь шла о контрабанде и черном рынке, для Иды это была еще одна тревожная загадка).

Через пару минут после неистовств Красавицы из комнатки вылетал Нино, в одних трусах, и начинал мыться на кухне с помощью губки, заливая весь пол. Вскоре кто-то громко звал его со двора (чаще всего это был парень в рабочем комбинезоне), и Нино мчался вниз вместе с Красавицей, забегая домой в течение дня. Ида пошла на самую большую жертву со своей стороны: она дала сыну ключи от квартиры, которые для нее значили очень много — больше, чем ключи Святого Петра. Нино возвращался поздно ночью, будя не только Иду, но и Узеппе, который в полусне бормотал: «Нино… Нино…» Пару раз он оставлял дома и собаку, которая ждала возвращения хозяина и встречала его с шумной радостью, а он останавливал ее: «Тсс… Тсс».

Так продолжалось всего пять дней, но этого было достаточно, чтобы Ида начала мечтать. Особенно по утрам, когда она в кухне чистила овощи, а оба сына еще спали, ей казалось, что у нее снова настоящая семья, что никакой войны не было, что мир снова пригоден для жизни. На третий день Нино проснулся раньше обычного, но еще не выходил из своей комнаты. Ида зашла к нему и, в конце концов, хоть и осторожно, заговорила о продолжении учебы, «чтобы обеспечить себе будущее». Она бы постаралась, сколько времени будет нужно, зарабатывать на всех, также и с помощью частных уроков… Нынешние занятия Нино казались ей временными, неосновательными.

В простоте душевной она уже давно вынашивала в мыслях свое предложение. Однако на этот раз Нино не взорвался (раньше произошло бы именно так), а слушал мать с каким-то веселым терпением, почти жалея ее. Когда Ида вошла, Нино был голым; чтобы не смущать ее, он проворно прикрыл низ живота цветастой рубашкой. В этот ранний для него час (еще не было десяти) он лениво потягивался и зевал, но на порывистые ласки Красавицы то и дело отвечал быстрым движением, при котором, несмотря на рубашку, открывалась то спереди, то сзади его молодая нагота. Среди этой возни он все же рассеянно прислушивался к словам матери, с видом человека, в сотый раз выслушивающего один и тот же глупый анекдот, к тому же рассказываемый каким-нибудь тупицей. Наконец, Нино воскликнул: «Мать, ты думаешь, о чем говоришь?! Красавица, прекрати!.. Ма, что ты такое плетешь? Дипломы? Я… (зевок)… у меня этих дипломов навалом, ма!».

«Я говорю не о высшем, а хотя бы о среднем образовании… Аттестат зрелости в жизни всегда пригодится… как основа…»

«Я давно зрелый, ма! Я зрелый!!!»

«Тебе бы не стоило большого труда… Ты уже подходил к концу… в лицее, когда бросил… Достаточно небольшого усилия… ты не глупый… столько жертв уже принесено… а теперь, когда война закончилась…»

Нино внезапно нахмурился и даже сердито прикрикнул на собаку. Сев на кровать, не прикрывая больше наготу, он воскликнул: «Война — это комедия, ма!» И встал во весь рост. Голый, бронзовый от загара, посреди этой жалкой, душной комнатенки он казался героем. «Но комедия еще не закончилась», — добавил он, будто грозя кому-то.

Вернуться к просмотру книги Перейти к Оглавлению Перейти к Примечанию