Публичные признания женщины средних лет в возрасте 55 и 3/4 лет - читать онлайн книгу. Автор: Сью Таунсенд cтр.№ 41

На носу 2000-й год, и я благодарна судьбе, что рядиться в серебряный комбинезон с острыми плечами, как мне виделось в детстве, не пришлось. Однако новый век требует некоторых перемен в стиле. Пора, пожалуй, заняться собой уже сейчас, весной, чтобы следующий год встретить в новом имидже.

Неплохо бы отрастить волосы, покрасить и затянуть в пучок на затылке. С узким черным платьем и лаковыми лодочками проблем не будет. Злобная мина и трость имеются, причем в избытке. Вопрос лишь в том, сумею ли я убедить мужа, чтоб называл меня мадам Водкой? Ну хоть разочек.

Вечером в прошлую субботу мы с мужем ходили в Лестере в ресторан. Называется «Коста Брава». Стены украшены постерами с боем быков, интерьер безошибочно испанский. На стенах повсюду испанская утварь. Пальто с меня снял официант-испанец. Испанский шеф-повар проводил нас к столу, где десять наших родственников уже изучали до безобразия знакомое английское меню.

Главные блюда: говядина, индейка, барашек, бифштекс, скампи [31] , овощи в соусе карри. На первое: суп, яйцо под майонезом. (Версия усеченная, но суть очевидна.) Когда официант подошел принять заказ, я спросила, можно ли получить испанское меню.

— Не-а, — сказал он. — Нету у нас испанского. Не делаем мы тута испанского, уже годов пятнадцать.

Разведка донесла, что паэлью вам все же подадут, если долго просить, умолять и обещать, что никому не расскажете. Я извинилась за свою глупость, ибо возомнила, будто в ресторане «Коста Брава», которым владеют и управляют испанцы, должны подавать испанские блюда.

— Ну? Чё будете-то? — нетерпеливо спросил официант, хмуря густые брови. Вычислил смутьяна, понятное дело.

— Грейпфрут и скампи, — запинаясь, попросила я.

Появился другой официант и неизвестно зачем убрал со стола все бокалы. Собравшиеся родственники подняли вой протеста, и бокалы нам возвратили.

Мой муж попросил карту вин. Большинство из перечисленных названий были зачеркнуты черными чернилами с кляксами. Муж сделал выбор из того немногого, что осталось, но сеньор Густые Брови заявил, что этого тоже «нету». У меня зловеще затикало в висках. Однако муж не терял энтузиазма, и скоро мы уже пили столь тонкое вино, что семейный фигляр заметил:

— То самое вино, что Иисус из воды сотворил, не иначе.

Такой выпивкой можно угощать Винни-Пуха или телепузиков, и они не опьянеют.

Подоспели «закуски». Грейпфрут мне подали свежий, прямехонько из банки, на крошечной металлической тарелочке, какая сгодилась бы для Мальчика-с-пальчика в качестве ванны. Грейпфрут украсили половинкой вишни из компота. Объедение, доложу я вам.

Платформу в конце зала (назвать это сценой язык не поворачивается) занял музыкальный дуэт. С началом «разогрева» вся Великобритания содрогнулась от печальных воплей синтезатора. Закрутился зеркальный шар, и оба парня проникновенно запели в ритме синтезаторной босановы. Довольно безобидно, но циники в нашей компании закатили глаза и обменялись взглядами типа «боже мой»… и тут нам подали основное блюдо.

Такого количества мяса я не видела нигде, даже в Соединенных Штатах. Бифштексы вяло свешивались с краев громадных тарелок. Толстые ломти говядины, индейки и баранины уложили один на другой, словно многоэтажный гараж, а любители курятины получили по четырехногому и четырехкрылому мутанту на каждого.

Наконец появились скампи — восхитительно хрустящие снаружи, внутри сочные и со вкусом моря. Кстати, никто не в курсе, где их ловят? Известно ли что-нибудь об ареале обитания или образе жизни скампи? Они из тропиков или из холодных морей? Бывают ли фермы скампи? Это вообще рыба или рак? Плавает стайками или поодиночке? Сумеет ли скампи за следующие 2000 лет эволюции сформировать собственное покрытие из хлебных крошек?

Лидер дуэта, поразительно похожий на папу Дэнниса Разрушителя [32] , призвал нас подпеть.

— Рты набиты! — в ответ прошамкали родственники, и я в их числе.

Колоссальные блюда с великолепными тушеными овощами официанты ловко несли из кухни на одной руке и подавали с похвальной скоростью. Жирные золотистые картофелины фри шипели, когда их раскладывали по тарелкам, так что тест Таунсенд для картошки фри прошли.

Позже мы все-таки пели, танцевали вальс, плясали твист, летку-енку, песенку птичек и конгу и всем залом отмечали три дня рождения, получение диплома акушерки и сдачу экзаменов по юриспруденции.

Чем ближе к ночи, тем лучше пел дуэт; зеркальный шар, казалось, вращался все быстрей, и я устыдилась своей былой критики. Только таким и должен быть субботний вечер. Я намерена его повторять, и почаще. Куда лучше, чем читать Достоевского в постели.

Когда вы будете читать эту статью, я уже закончу новую книгу. Название не открою, потому что не хочу использовать эту колонку для саморекламы, да и книга не поступит в продажу раньше октября 1999 года.

Сроки поджимают. Осталось шесть недель. Некогда болеть, некогда глазеть в потолок, некогда вести нормальную жизнь. К сожалению, нормальная жизнь об этом не догадывается, она постоянно похлопывает меня по плечу, напоминает о себе, просит выйти и поиграть с ней.

Книга давит на меня каждый момент бодрствования. Утром открываю глаза, через тридцать секунд просыпается мой мозг и тут же начинает внутренним зрением просматривать написанные страницы, выискивая в тексте ошибки и упущенные возможности.

Кроме того, я веду по несколько бесед одновременно. Некоторые из них реальные, с людьми из плоти и крови, другие — в голове, с вымышленными персонажами, населяющими книгу. Для взрослого человека это не жизнь.

Напряжение страшное, и его надо как-то сбрасывать. Некоторые писатели прибегают к алкоголю, наркотикам или разврату (если не к всему одновременно). Но большинство, по данным моего собственного выборочного опроса, расслабляются на прогулках с собакой, лежа в ванне и слушая радио. Кто грызется с любимыми, кто дымит как паровоз, кто бьется в истерике, плачась в жилетку незнакомцам. Последнее — единственный из пяти вышеперечисленных методов, которым я не злоупотребляю.

Есть, разумеется, иная категория писателей: те живут упорядоченно и респектабельно. Ровно в девять утра заходят в кабинет, предварительно приняв ванну и проглядев за завтраком газету. В 09.05 садятся за компьютер и сочиняют. В 11.00 делают перерыв на кофе с печеньем. В 11.15 возобновляют работу. Из-за закрытых дверей их кабинета доносится только щелканье клавиш, приближающее конец книги. В 13.00 они прекращают работу, прохаживаются туда-сюда, чтобы размять ноги, затем идут в кухню и обедают. У них превосходное пищеварение. Кроме того, они отлично высыпаются, а по вечерам ведут активный общественный образ жизни.