У нас в саду жулики - читать онлайн книгу. Автор: Анатолий Михайлов cтр.№ 42

Я хватаю «Записки» с «Героем» и, взглянув на часы, выскакиваю. Уже без четверти. В букинистическом отделе «Старой книги» хвост. Не меньше, чем на полчаса. У входа отирается маклак.

Кивает на мой портфель:

– У тебя что?

Я открываю портфель и достаю свое богатство. «Героя нашего времени» маклак бракует: «Библиотека школьника». А над «Записками из Мертвого дома» задумывается.

– Сколько? – спрашивает у меня маклак.

– Два, – говорю я и показываю два пальца. Как будто он иностранец. Или глухонемой.

Но маклак меня хорошо понимает.

– Рубль, – говорит мне маклак и еще раз повторяет, – рубль.

«Записки» уже довольно потрепанные. Когда-то они стоили тринадцать рублей. Еще до войны.

– Нет, – говорю я, – не пойдет. – И опять смотрю на часы. Уже без восьми.

Маклак делает широкий жест и набрасывает еще полтинник. Шесть пятьдесят да рубль с полтиной. Ровно восемь. А нужно восемь двенадцать. Да еще на троллейбус.

– Два, – повторяю я маклаку, – понимаешь, не хватает, – два рубля…

– Ладно, давай! – маклак снисходительно уступает, и я бегу дальше.

В водочный уже не пускают. Уборщица с тряпкой в руке стоит намертво.

– Мне коньяк, – говорю я и протискиваюсь впритык, – понимаете, коньяк…

Уборщица на меня смотрит и неожиданно для себя открывает. Потом спохватывается, но уже поздно. Сзади врываются еще двое.

Я подбегаю к витрине. Слава Богу! Есть!

5

– Ну, как, успел? – добродушно улыбается товарищ Хохлов и порывисто идет на сближение. В коридоре никого нет, и товарищ Хохлов открывает на ходу свой портфель. Четким движением выхватывает бутылку и щелкает затвором замка.

– А теперь пошли.

Мы заходим в приемную и проходим мимо секретарши. Товарищ Хохлов окидывает ее хозяйским взглядом. Секретарше года двадцать три. В пишущую машинку вдеты с копиркой листы. Что-то печатает. При нашем появлении прерывается и поворачивает голову.

Мы уже в кабинете, и товарищ Хохлов открывет тумбочку.

– Что стоишь, садись… – бросает мне приятельским тоном товарищ Хохлов и достает вместе со стаканом бутылку «Иверии». Из бутылки уже примерно треть отпита. Секретарша без всякого выражения разглядывает меня из приемной.

– Люськ, выпить хочешь? – подмигивает товарищ Хохлов и, порывшись в закромах тумбочки, вытаскивает еще один стакан. Деловито прищуривается и выдувает из него крошки.

– Вы же, Николай Сергеевич, знаете, что я со вторника не пью… – кокетливо произносит секретарша и, обиженно отвернувшись, продолжает печатать.

– Ну, смотри, как хочешь…

Товарищ Хохлов наливает мне первому и придвигает. Потом себе.

– Не так-то просто было их уломать, – признается товарищ Хохлов и кивает на свой портфель, – а это… сам понимаешь… надо угостить… Ну, давай. За удачу!

По клеенке ползет таракан. Прицелившись тряпкой, я наношу удар. Таракан прекращает движение и застывает.

На кухню пришел дядя Вася. Это наш новый сосед. Его вселили в одну из бывших комнат Натальи Михайловны.

– Толик, извини меня, пожалуйста, – ласково начинает дядя Вася. – Очень тебя прошу, зайди ко мне…

Дядя Вася в тельняшке. Он среднего роста. Такой чубастый, и на обеих руках – по татуировке. На правой – отсутствует большой палец. Дядя Вася – участник Великой Отечественной войны. Бывший партизан. Временно нигде не работает. Лечится.

– Хорошо, – говорю я дяде Васе и снимаю с чайника крышку, – сейчас… закипит…

Дядя Вася садится на стул и, вытащив пачку, ловко достает папиросу. Закуривает.

– Ты один, Толик, человек….

Я слежу за чайником и каким-то боковым зрением ощущаю дяди-Васин взгляд. Взгляд у него недобрый и угрюмый. Как будто навешивает замок. Наверно, много пережил.

– Что, устал? – участливо спрашивает дядя Вася и стряхивает прямо на пол пепел. Не спеша поднимается и, как-то независимо от своего вопроса, словно тут же его позабыл, деловито напоминает:

– Так зайди, дорогой… ты мне очень нужен…

Чайник, наконец, закипает, и я его хватаю за ручку…

В дяди-Васину комнату все время приоткрыта дверь. А сам дядя Вася стоит всегда лицом к коридору. Наблюдает за обстановкой. Или сидит. Но так, чтобы все было видно. Как на посту. Даже если у него гости. Наверно, привычка. А может, такой характер. Общительный.

– Заходи, заходи, голубчик… – улыбается мне навстречу дядя Вася и широким жестом приглашает меня присесть.

В нескольких шагах от дяди Васи стоит Федосья Павловна. У нее за спиной высится аккуратно взбитая подушка. Поверх подушки – кружева.

– Феня, достань рюмку… ты, Толик, не стесняйся… Ты, я слышал, москвич… – Дядя Вася наливает мне коньяк и придвигает блюдце. На блюдце – шпроты. – Давай, за столицу!..

– Не, Василь Нилыч… не могу… у меня сегодня талон… к зубному… – Федосья Павловна протягивает мне вилку. – Спасибо, Федосья Павловна… Нет, честное слово…

Федосья Павловна – дяди-Васина спутница жизни. Она за дядей Васей ухаживает. Поддерживает в трудную минуту.

С виду ей лет пятьдесят, но у нее сейчас вторая молодость. Федосья Павловна работает в санэпидстанции. Отлавливает в пределах Ленинградской области мышей.

«Поймает мышку и ложит ее в мешочек. А мешочек – в лаболаторию». Я сам слышал на кухне, когда чистил в помойное ведро картошку, а Варвара Алексеевна разговаривала возле плиты с соседкой. «А начальница ЖЭКа – ее знакомая».

А дядя Вася по специальности сантехник, но сейчас открылись старые раны.

От первого брака у Федосьи Павловны уже двое внуков, и свою комнату она оставила дочери. А пока переехала к дяде Васе.

Но все это, конечно, временно. Скоро они распишутся, и им дадут отдельную квартиру.

Дядя Вася нагибается и откуда-то из ящика достает альбом. Вынимает из альбома фотографии и показывает. Вот его первая жена. А это первая дочь. С фотографии глядит ничем не примечательная женщина с чахлыми кудельками. Женщина держит за руку девочку. Девочка, хотя и малышка, но не очень приятная. Не поймешь, то ли захнычет, то ли завопит.

– Скоро восемнадцать! – с гордостью произносит дядя Вася и снова наполняет рюмку.

– Вась, может, хватит… – опасливо косится Федосья Павловна, и дядя Вася вдруг со всей силы стукает кулаком по скатерти:

– Молчать!!!

Федосья Павловна как-то затравленно морщится, но, взяв себя в руки, успокаивающе улыбается:

– Васенька… ну, Вась…

Дядя Вася облапливает ее за мягкое место и, похлопав, как бы отходит: