Моя любимая сказка - читать онлайн книгу. Автор: Ксандр Лайсе cтр.№ 36

А может, и нет. Может — замкнулся бы, замолчал и тянул свою жизнь, как бурлак — баржу. Только непонятно, куда… Не видно.

Помню, как-то видел пару… Он и она. Довольно молодые. В дорожных куртках, он в шортах, она — в спортивных брюках. Оба с рюкзаками. Здоровые такие рюкзаки, меня уложить можно. Идут быстрым шагом, держатся за руки, болтают, смеются… Я даже не сразу заметил: у него белая трость в руках была. И тёмные очки.

Что это? Стремление продлить иллюзию осмысленности бытия?

Нет. Это — любовь к жизни. Несмотря ни на какие преграды. Даже поставленные собственным телом. Или судьбой. Я думаю, если спросить, он скажет: «Я не инвалид! Не дождётесь!»

Вот — человек. Чёрт! Почему мне от этого так больно?

* * *

Какая, оказывается, гладкая обивка на её двери. И мягкая. Если положить на пол — можно будет спать.

За дверью — опять никого. И в глазке света не видно.

Мне показалось, что дверь, на которую я, сидя на корточках, откинулся, опрокидывается назад, и я уже лежу на ней. Нет, сижу.

А что в этот глазок вообще снаружи видно? Они же с такими крышечками бывают. У неё — с крышечкой?

Действительно, чего я тут дёргаюсь, переживаю…

* * *

Пришлось, выйдя из подъезда, обходить дом: её окна — на другую сторону. Тапочки скользили по мокрой земле. В то время, как три шага направо — и будет асфальтовая дорожка. Сзади на шею падали мелкие холодные капельки… Вздрогнул.

Отличить бы ещё Ярины окна… Вон те? Нет, у неё балкона не было… Значит, вот эти, рядом. Да, кажется это — её… Свет?!

Так… Этот, в свитере, только что на балконе курил. Опять мимо. Какие?

А, чтоб тебе! Это ж надо..! Я их там ещё сто лет бы искал. Этажом выше. Следопыт.

Вот они, два окна направо от балкона. Выступ — кухня. Тёмные.

* * *

Темень. Который час?

Спал одетый. Где мобильник — непонятно, а других часов в доме нет. Начал шарить на столе — пусто. То есть, не пусто, конечно, — книжки, листы какие-то — телефона нет.

На полу — тоже ничего, кроме тапочек. Ага. Надо просто подсветить. Подсветил. Нигде ничего похожего. Ни возле компьютера, ни на подоконнике. Куда он мог деться?

Не вставая, попытался заглянуть в книжный шкаф — может, случайно убрал, бывает… Нет, там тоже ничего…

Только после этого сообразил, что всё это время подсвечивал себе искомым телефоном.

* * *

У Яры, по-прежнему, никто не открывает. В окнах темно. Как, впрочем, почти во всём доме. Только на верхнем этаже горит свет. Наверное, день рождения… Или — бессонница. Когда, ещё на старой квартире, у соседа-ветерана была бессонница, он включал всё, что можно включить — телевизор, радио, все лампы, какие были в доме, зажигал. От одиночества. Никогда я не мог понять, как люди могут мучиться или тяготиться одиночеством. Так хорошо: твори, что душе твоей угодно, читай, занимайся… Но теперь вот одиночество как-то уже и не привлекает.

Может, это тоже — взросление, о котором говорила Алла? Да нет. Мне вовсе не всё равно, кто будет рядом… Точнее, нужен мне только один человек. Всегда. Или — как можно чаще. По мере возможности. Похоже, я просто перепутал одиночество и уединение. Впрочем, уединения мне хватало и раньше, до того, как мы с родителями стали жить отдельно.

Спустя несколько лет после того, как отец вышел на пенсию, мы разъехались. Я — на Соколинку, родители — на дачу. Было странно. Со стороны казалось, что мы прощаемся навсегда, будто какая-то постыдная тайна разделяет нас, не даёт нам быть вместе. Отец сказал, что мобильным телефоном на даче они с матерью пользоваться не станут. Машину он оставил мне. Не бог весть что, сказал он, но в хороших руках… Если ты не будешь к нам приезжать — ничего страшного… Тогда я не понял. Как же так — ничего страшного — родители!

Позже мне, как будто, стало понятнее, почему всё произошло так, а не иначе. Давным-давно, в средние века на Руси было принято: пожилые люди, чувствуя приближение конца, уходили в монастыри, принимали схиму. Монах считался умершим для мира обычных людей, для привычной жизни. Возможно, этот наш разъезд и стал для них своеобразным постригом. Способом без боли проститься с жизнью, к которой они привыкли.

Свободного пространства в центре Москвы не так много, оно — в цене. Наш старый дом на Лесной снесли, на его месте начали строить что-то очень нужное — какой-то торговый центр. Того, к чему они привыкли, места, где они прожили всю свою жизнь, больше не было. Всё, что им осталось — попрощаться, сохраняя остатки достоинства…

С той поры прошло больше полугода. Летом я ездил к ним… Привёз инструменты, денег. Поразительно! Я даже не сразу узнал их, до того они стали… светлыми, что ли? Нет, они не отощали, не стали, конечно, постниками… Но… Узнал я их не сразу. А того, что это — мои родители, я не в силах понять до сих пор. Мозгами понимаю, а вот…

Иногда я отгоняю от себя мысль, что я навестил их в раю. Я, да и никто другой, думаю, не смог бы поверить, что здесь, на земле, в нашем мире, людям может быть так хорошо. Так хорошо, как им вдвоём. Они там как-то непривычно, противоестественно как-то счастливы… Без меня.

Когда я приехал, отец пересаживал клубнику, мать колдовала в летней кухне, возле печки, и всё было так ровно и… Словом, я почувствовал себя там лишним. И мне стало досадно. Я отказался от обеда и уехал. А ночью мне вдруг вспомнилась фраза, сказанная отцом, когда я ещё был школьником. В разговоре с матерью он как-то произнёс: цель воспитания — научить детей обходиться без родителей.

Ну, а родители без детей?

* * *

А между тем — уже четыре часа. Утро.

Кстати, наши предки считали часы не с полуночи, а с рассвета. Так что сейчас, по их представлению — ночь.

Я с раздражением пресёк в себе порыв сбегать, в очередной раз позвонить к Яре. Какого лешего? Ей хочется пропадать неизвестно где, возиться со старухой… Бога ради! У неё, возможно, даже не один я… Не один?

От последнего соображения мне стало не по себе. Нет… Не может быть. Она честная…

Но может же быть, что в её представлении честность не имеет никакого отношения к подобным вещам?! Может. Она мне ничего не обещала. Да и я никогда её не спрашивал, есть ли у неё кто-то… Для меня было очевидно… Если девушка не сопротивляется ухаживаниям… Даёт понять, что ты ей не противен, значит… А вот и не значит! Оказывается — не значит!

Посмотреть трезво, так вообще… Телефона её я не знаю. Где работает? Тоже неизвестно. Где она пропадает?

Возится со своей старухой-родственницей? Ну, не всё же время она с ней проводит. И сама эта бабка — вполне ещё самостоятельная. Сам видел, ходила куда-то. Одна. Ярослава красива. Волшебно красива. Мало того, никаких претензий по этому поводу, никакой звёздной болезни у неё нет, нос она не задирает. Когда девушка при таких качествах — и одна… Да кто же такую девушку в покое оставит? Да не бывает так! На свете так не бывает!