Я умер вчера - читать онлайн книгу. Автор: Александра Маринина cтр.№ 69

* * *

Домой Настя вернулась около полуночи. Позади остались долгие разговоры и объяснения в милиции, допрос у дежурного следователя и прочие необходимые в таких случаях дела. Она была вымотана до предела. А день так славно начинался…

Сняв в прихожей кроссовки, она босиком прошла на кухню, чтобы выпить кофе. На глаза попалась большая яркая коробка с тортом. Димка, Димка… Так хотел уложить ее в постель, а она смеялась: «Тебя только могила исправит». Как в воду глядела.

«То, что я тебе предлагаю, замечательно. Это прекрасно. Это избавляет человека от страданий и от страха смерти. Это делает человека счастливым и свободным».

У него не было страха смерти. Или был? Может быть, именно поэтому он так настойчиво предлагал ей заняться любовью? А страдания? Были ли у него страдания? Она так мало знала о нем.

«Надо было согласиться, – внезапно подумала Настя. – Надо было согласиться и лечь в постель. Мы бы никуда не поехали. И он остался бы жив. Теперь мне начинает казаться, что он что-то предчувствовал. Я же видела, что он хочет остаться здесь и совсем не хочет никуда ехать. Но я, как обычно, думала только о себе. О том, что мне потом будет неловко и противно. О том, что изменять мужу, с которым поссорилась, – пошло. Господи, о какой ерунде мы порой думаем, носимся с ней как с писаной торбой, считаем самым главным в этой жизни, а потом оказывается, что самое главное в жизни – это именно жизнь и ради ее сохранения можно пожертвовать чем угодно. В смерти Димы Захарова я виновата столько же, сколько и сами убийцы. Насильственная смерть – это пересечение времени жизни убийцы и его жертвы. И к точке пересечения привела Димку я».

Она вспомнила его яркие синие глаза, в которых плескалась готовая вырваться наружу ласковая улыбка, и расплакалась. Горько, навзрыд.

Минут через пятнадцать она умылась холодной водой, вытерла полотенцем красное опухшее лицо и удивленно прислушалась к себе. Страха больше не было. Того самого страха, который брал ее за горло и мешал разговаривать с мужем и родителями. Все это казалось таким мелким и ничтожным. Она вдруг поняла, что пули, убившие Дмитрия, только чудом не задели ее саму. Она была на волосок от смерти. И по-настоящему значение имело лишь то, что она осталась жива. Страх смерти – это единственное, с чем надо считаться. Все остальное – дурь, блажь и розовые сопли.

Настя посмотрела на часы. Двадцать минут первого. Поздновато. Но в конце концов она же решила, что есть вещи главные и есть неглавные, которыми можно пренебречь. В данном случае пренебречь можно приличиями, это вполне простительно.

Она решительно набрала телефон Чистякова в Жуковском. Долго никто не снимал трубку – наверное, все уже спят. Наконец раздался сонный голос Алексея.

– Слушаю вас.

– Леша, приезжай, я все расскажу тебе.

– Надумала? – Его голос сразу перестал быть сонным, в нем послышались насмешливые интонации.

– Надумала. Я все поняла, Лешик. Я была полной дурой. Больше это не повторится. Честное слово. Ты приедешь?

– Пока нет. Отец болен, я должен побыть здесь. Так что твоим благим намерениям придется подождать. У тебя все в порядке?

– Да. То есть нет. То есть… Это все сложно, Леша. Ладно, отложим пока. Извини, что разбудила. Спокойной ночи.

– Счастливо, – ровным голосом ответил он.

«А чего же ты хотела? – с ненавистью к себе самой вслух произнесла Настя. – Ты так радовалась, что осталась одна, что можно ни с кем не разговаривать, когда приходишь домой с работы, что можно ни перед кем не отчитываться. Тебе даже казалось, что одной спать куда удобнее, чем с Лешкой. Ты сомневалась в правильности решения выйти замуж, ты считала, что не создана для семейной жизни. Ты обидела Лешу, он уехал, и ты столько времени ему не звонила, не попыталась вернуть его, не сделала над собой ни малейшего усилия, чтобы наладить отношения и возвратить вашу жизнь в нормальную колею. А сегодня на твоих глазах убили человека, который чуть было не стал твоим любовником, это стряхнуло пелену с твоих глаз, ты поняла, что была не права, и кинулась звонить мужу. Ты за все это время даже не поинтересовалась, как он живет, как у него дела, здоров ли он. Не обязательно было просить его вернуться, ведь он поставил условие: он не приедет, пока ты не созреешь для разговора, но хотя бы просто позвонить ты могла? Могла. Но не позвонила. Вот и получай все, что тебе причитается. И не думай, что верный и преданный Лешка будет мчаться к тебе по первому свистку, как дрессированная собака. Этого не будет».

Она подошла к окну и встала перед ним, обхватив себя руками и пытаясь унять противную дрожь. Интересно, что бы сказал Алексей, если бы узнал, что попытка сохранить ему верность стоила человеку жизни?

Ночью Татьяна почувствовала себя плохо, до утра перемогалась, а утром ее увидела Ира и пришла в ужас.

– Ты с ума сошла! – завопила она на всю квартиру. – Что с тобой?

– Да что-то нездоровится, – вяло произнесла Татьяна, заваривая себе чай с травками.

– Немедленно к врачу! – потребовала Ира. – Не хватало еще, чтобы на седьмом месяце что-нибудь произошло. Немедленно.

– Мне на работу надо, – попыталась возражать Татьяна, но Ира была непреклонна.

– Работа перебьется, ребенок важнее, – заявила она.

– Но у меня люди вызваны…

– И люди перебьются.

Татьяна понимала, что родственница права. Люди, конечно, не перебьются, но рисковать здоровьем будущего малыша тоже нельзя. И она отправилась в женскую консультацию.

– Да, мамочка, – покачала головой пожилая женщина-врач, – вам надо не на работу ходить, а дома сидеть. У нас это называется «старая первородка». На течение беременности и родов может повлиять все что угодно. В двадцать пять лет беременные этого могут даже не заметить, а в тридцать шесть все куда сложнее с первыми родами. Да и сердце у вас могло бы быть получше.

Из консультации Татьяна поехала на работу и первым делом зашла к начальнику. Совсем недавно, еще в декабре минувшего года в Петербурге, ей пришлось пережить несколько неприятных бесед со своим бывшим начальником, который не хотел отпускать ее в Москву к мужу, и она готовилась к тому, что сцена скорее всего повторится сейчас. Надо же, только-только перевелась – и на тебе, на сохранение, а потом в декрет. «Может, правы те руководители, которые не любят брать на работу женщин? – думала она, идя по коридору к кабинету начальника. – Меня это всегда смешило и возмущало одновременно, но теперь я начинаю их понимать. А в моем случае это особенно неловко. Ведь Стасов организовал мне перевод в Москву именно к этому начальнику, потому что они хорошо знакомы. Вроде как поручился за меня, напел, какой я хороший работник, а я четыре месяца всего проработала и уже ухожу».

Новый начальник, однако, оказался скуп на эмоции, как на положительные (что плохо), так и на отрицательные (что намного лучше).