Рассеянные мысли - читать онлайн книгу. Автор: Уильям Сомерсет Моэм cтр.№ 20

Если убийца при первом же появлении выглядит мерзавцем, то какие бы ложные улики ни подбрасывал автор, ваше подозрение падет на него, и детектив закончится, не успев начаться. Иногда писатели стараются выйти из затруднительного положения, сделав всех или большинство персонажей отвратительными, чтобы было из кого выбирать. Думаю, это неправильная тактика. Сегодняшний читатель, в отличие от викторианцев, не верит в существование чисто положительных или чисто отрицательных персонажей, а как только мы перестаем верить, для автора мы потеряны. Нам все равно, что он делает со своими марионетками. В убийце, как и в прочих людях, должны сочетаться добро и зло, но писатель должен так искусно передернуть карту, что, когда преступник будет изобличен, мы будем рады, что его повесят. Этого можно добиться, сделав преступление чрезвычайно гнусным и жестоким. Возможно, у нас возникнут сомнения, что такое злодейство было совершено человеком, у которого есть хоть какие-то положительные черты, но это самая меньшая из стоящих перед автором трудностей. Никому (в детективном романе) не жалко жертву. Либо она была убита еще до начала книги, либо вскоре после этого, поскольку мы ничего о ней не знаем, ее смерть, какой бы чудовищной она ни была, оставляет нас равнодушными. Более того, если подозрение падает сразу на нескольких людей, у них должны были быть мотивы для убийства. Наверное, за жертвой водились свои собственные грехи, будь то преступное прошлое, глупость, склочность, скупость и много еще всякого, так что ее смерть нас мало волнует. По-видимому, для убийства имелись веские причины, но, если мы придем к заключению, что жертва получила по заслугам, нас не очень-то обрадует наказание преступника. Некоторые авторы решают эту дилемму, заставляя убийцу покончить с собой сразу после разоблачения. Это соответствует принципу, что за жизнь должно быть уплачено жизнью, но бережет чувства читателей, которым отвратительна перспектива виселицы. Убийца должен быть злодеем, но при этом его злодейство не должно быть очевидным или отталкивающим, его мотивы должны быть убедительны, а сам он должен быть достаточно несимпатичным, чтобы, когда его разоблачат, мы чувствовали, что он вполне заслужил свое наказание.

Я бы хотел еще немного поговорить о проблеме мотива. Однажды мне случилось побывать в исправительной колонии во Французской Гвиане. Я уже писал о своих впечатлениях, но, так как я не могу рассчитывать, что все читатели ознакомились с тем эссе, и поскольку это имеет отношение к предмету нашего разговора, я прошу прощения за повторение. Там было по крайней мере три учреждения, в которые заключенных распределяли в соответствии с характером совершенных ими преступлений. В Сен-Лоран-дю-Марони все были убийцами. Поскольку присяжные указали в вердикте, что в их делах имелись смягчающие обстоятельства, смертную казнь заменили длительными тюремными сроками. Я провел там целый день, расспрашивая о причинах, заставивших их пойти на преступление. Они охотно рассказывали. На первый взгляд, многие убивали ради любви или из ревности. Они убили своих жен, или любовников своих жен, или своих любовниц. Но стоило мне продолжить расспросы — почти сразу выяснялось, что основным мотивом преступления была финансовая выгода. Один человек убил жену, потому что она тратила его деньги на любовника, другой убил любовницу, потому что она мешала ему жениться на богатой вдове, у третьего любовница вымогала деньги, угрожая в противном случае рассказать про их отношения его жене. Даже когда преступление не имело отношения к любви, деньги всегда оказывались убедительным стимулом. Один мужчина убил во время ограбления, другой убил брата, поспорив с ним из-за наследства, третий убил подельника, потому что тот не отдал ему денег за продажу украденной машины. Бандит убил сожительницу, потому что она выдала его полиции, другой убил члена конкурирующей банды из мести за то, что тот в пьяной драке убил члена его собственной банды.

Мне не встретилось ни одного убийства, которое с полным правом можно было бы назвать преступлением на почве страсти. Возможно, конечно, что в таких случаях снисходительное жюри оправдывало убийц или они получали незначительные сроки и отбывали наказание на родине, а не в Гвиане. Еще один частый мотив — это страх. Там был один молодой пастух, который изнасиловал в поле маленькую девочку, а когда она закричала, испугался и задушил ее. Один мужчина, занимавший хорошую должность, убил женщину, которая узнала, что в прошлом он сидел в тюрьме за мошенничество: он боялся, что она расскажет его нанимателю.

По всей видимости, наиболее достоверные мотивы для убийства — деньги, страх и месть. Убийство само по себе ужасно, и человек, решившийся на него, сильно рискует. Трудно убедить читателя, что кто-либо отважился на подобное преступление, потому что его любимая девушка предпочла другого или потому что коллега в банке получил повышение вне очереди. Ставки должны быть высоки. И автор обязан убедить читателя, что дело того стоило.

Детектив так же важен, как и убийца, если не больше. Всякий прилежный читатель детективов может составить список известных сыщиков, но самый знаменитый, конечно же, Шерлок Холмс. Несколько лет назад, готовя к печати одну антологию, я перечел сборник рассказов Конан Дойла и с удивлением обнаружил, до чего плохо они написаны. Вступление эффектно, обстановка прописана хорошо, но сам сюжет совершенно неубедителен, и, заканчивая чтение, вы испытываете разочарование. Шуму много, а толку мало. Чтобы антология получилась репрезентативной, мне непременно нужно было включить в нее рассказ о Шерлоке Холмсе, но я не мог найти ни одного, который удовлетворил бы взыскательного читателя. Тем не менее факт остается фактом: Шерлок Холмс сумел завоевать любовь публики. Его имя знают во всем мире. Оно знакомо даже тем, кто никогда не слышал о сэре Уиллоуби Паттерне, [5] господине Бержере [6] и мадам Вердюрен. [7] Холмс выписан широкими, выразительными мазками; мелодраматический персонаж, наделенный яркими своеобразными чертами, которые Конан Дойлов вколотил в головы читателей так же прямо и незатейливо, как рекламное агентство, расхваливающее достоинства сорта пива или сигарет, и результат получился столь же доходный. Прочтя пятьдесят рассказов о Шерлоке Холмсе, вы знаете о нем ровно столько же, как если бы прочитали один, но после назойливых повторений ваше сопротивление сломлено, и этот манекен с театральными чертами уже успел потеснить в вашем воображении Вотрена [8] и мистера Микобера. [9] Ни один автор детективов не может похвастаться такой популярностью, как Конан Дойл, и, надо сказать, он ее полностью заслужил.

Сыщики бывают трех видов: офицер полиции, частный детектив и любитель. Сыщик-любитель долгое время пользовался у публики особой популярностью, и писатели прилагали максимум изобретательности, чтобы выдумать персонаж, который можно было бы использовать снова и снова. Офицер полиции — обычно заурядный тип, почти лишенный индивидуальности, в лучшем случае, проницательный, усердный и рациональный, но совершенно лишенный воображения и довольно бестолковый. Он служит удобным фоном, на котором выгодно смотрится великолепие сыщика-любителя. Чтобы любитель походил на живого человека, его обычно наделяют характерными особенностями. Он постоянно обнаруживает нечто, что ускользнуло от внимания инспектора Скотленд-Ярда, тем самым доказывая, что любитель гораздо умнее и компетентнее профессионала, что, естественно, радует читателей, живущих в стране, где к специалистам всегда относились с подозрением. Конфликт между этими двумя персонажами принимает весьма драматичный характер, и хоть мы законопослушны, нам приятно видеть, как представитель закона садится в калошу. Самая важная черта, которой писатель должен наделить своего сыщика-любителя, — это юмор, но вовсе не потому, что смех способствует эмоциональной нестабильности и, таким образом, заставляет читателя сильнее реагировать на перипетии сюжета. Нет, у автора есть значительно более веская причина. Детектив-любитель должен вызывать смех, и не важно, остроумием или нелепой манерой речи. Смеясь над персонажем или вместе с ним, мы проникаемся к нему симпатией, а писателю эта симпатия жизненно необходима, поскольку он должен всеми силами скрывать от нас тот очевидный факт, что детектив-любитель на самом деле — порядочная свинья.