Рассеянные мысли - читать онлайн книгу. Автор: Уильям Сомерсет Моэм cтр.№ 19

Хоть я прочел сотни детективов, плохих и хороших, однако в этой области я всего лишь дилетант. И даже решившись ознакомить читателя со своими соображениями относительно этого жанра, я отчетливо осознаю собственную некомпетентность.

Для начала я должен провести границу между триллером и детективом. Первые попадают мне в руки только случайно, если по названию на обложке у меня складывается ошибочное представление, что речь пойдет о расследовании преступления. Триллеры — незаконные наследники книг Хенти и Баллантайна, которыми зачитывались подростки, и своей популярностью они обязаны лишь тому, что у нас сохранился большой класс взрослых читателей, чей мозг так и остался на детском уровне. Мне не хватает терпения читать про отважных героев и безупречных героинь, которые после множества невероятных приключений, наконец соединяют свои судьбы. Первых я ненавижу за твердость характера, вторые путают меня своей неуместной игривостью. Я иногда размышляю о людях, пишущих подобные книги. Неужели они охвачены божественным вдохновением и вкладывают в свои произведения всю боль души, как Флобер, когда писал «Госпожу Бовари»? Я не верю, что они сознательно рассчитывают написать успешный роман, который принесет им кругленькую сумму. В таком случае я не стал бы их винить: так зарабатывать на жизнь гораздо приятнее, чем торговать спичками под дождем и ветром или служить смотрителем в общественном туалете. Но мне приятней думать, что ими движет любовь к ближнему, что с помощью историй о пожарах, кораблекрушениях, железнодорожных катастрофах, вынужденных посадках в Сахаре, пещерах контрабандистов, опиумных притонах и зловещих азиатах они надеются привить огромной читательской массе, порожденной всеобщим школьным образованием, любовь к творчеству Джейн Остен.

Мне куда интересней преступления, особенно убийства. Кражи и мошенничества — тоже правонарушения, и иногда, чтобы их распутать, нужно изрядно потрудиться, но они меня мало волнуют. В принципе не так уж важно, стоила ли украденная нитка жемчуга двадцать тысяч фунтов или была куплена в «Вулворте» за пять шиллингов. То же самое и с мошенничеством: о какой бы сумме ни шла речь, будь то миллион или три фунта и шесть пенсов — это выглядит одинаково мерзко. Писатель-детективщик не может, подобно довольно скучному древнему римлянину, утверждать, что ничто человеческое ему не чуждо; ему чуждо все, кроме убийства. Это, конечно же, самое человеческое из всех преступлений, поскольку мы все, я уверен, когда-либо обдумывали его и отказались от своих планов из страха перед возможным наказанием или из опасения (вероятней всего беспочвенного) столкнуться с муками совести. Но убийца рискнул сделать то, на что мы не отважились, и перспектива виселицы придает его действиям мрачную внушительность.

Я думаю, писателю важно не переусердствовать с убийствами. Одно убийство — прекрасно, два — допустимо, особенно если второе — прямое следствие первого, но непростительная ошибка — вводить второе убийство лишь для того, чтобы оживить ход расследования, которое, как чувствует автор, становится скучноватым. Как только убийств становится больше, чем два, детектив превращается в побоище, и очередная жуткая смерть вызывает у читателя скорее смех, чем трепет. Большой недостаток американских детективов заключается как раз в том, что их авторы редко удовлетворяются одной или даже двумя смертями, они имеют тенденцию пристреливать, закалывать, отравлять и избивать людей пачками, превращая таким образом детектив в хаос, и у читателя остается неприятное чувство, что его оставили в дураках. Это вызывает сожаление, поскольку Америка с ее разнородным населением и внутренними противоречиями, с ее жизнелюбием, жестокостью и любовью к приключениям предлагает писателю-детективщику значительно более широкое и вдохновляющее поле деятельности, чем наша неизменная, однообразная и в целом законопослушная страна.

Теория логического детектива проста. Кого-то убили, ведется расследование, под подозрение попадают сразу несколько человек, виновный выявляется и несет заслуженное наказание. Это классическая формула, и она содержит все элементы хорошего романа, в ней есть завязка, развитие сюжета и развязка. Эту схему воплотил Эдгар По в «Убийстве на улице Морг», и в течение многих лет остальные авторы скрупулезно ей следовали. Долгое время «Последнее дело Трента» считалось идеальной детективной историей, сконструированной по этому шаблону. Действие развивается медленно, как сейчас принято, но она написана хорошим, легким языком. Юмор неназойлив. Мистеру Эдмунду Бентли не повезло лишь в том, что отпечатки пальцев, о которых мало кто знал, когда он писал эту книгу, стали обычным делом. Без них теперь не обходится ни один детектив, и тщательность, с которой мистер Бентли описал весь процесс, утратила свой смысл. Читатели детективов заметно поумнели, и если им представляют милого, симпатичного старичка, у которого нет никаких причин совершать убийство, они не сомневаются, что он и есть преступник. Дойдя до середины «Последнего дела Трента», невозможно не догадаться, что убийство — дело рук мистера Каплса. Впрочем, это не мешает вам читать с интересом, поскольку остается еще выяснить, зачем ему понадобилось убивать Мандерсона. Мистер Бентли намеренно не стал придерживаться правила, согласно которому детектив должен рассказать преступнику, как все было на самом деле. Загадка так бы и осталась нерешенной, если бы мистер Каплс любезно не открыл правду. Надо сказать, что совпадение, в силу которого он оказался на том самом месте и вынужден был выстрелить в Мандерсона из самообороны, выглядит совершенно неправдоподобно. Совершенно невозможно поверить, чтобы расчетливый финансовый магнат спланировал самоубийство так, чтобы за него повесили секретаря, и приводить при этом в пример известное дело Джона Перри, который признался в убийстве, которое он, по его словам, совершил вместе с матерью и братом. Как выяснилось впоследствии, «убитый» на самом деле был жив, и Перри оговорил своих родных, желая, чтобы их повесили, пусть даже и вместе с ним самим. Этот случай имел место в действительности, но он не годится в качестве сюжета для романа. Реальная жизнь полна невероятных происшествий, однако в литературе они недопустимы.

Для меня в «Последнем деле Трента» осталось величайшей тайной, почему невероятно богатый человек, обладатель огромного загородного дома, в котором по меньшей мере четырнадцать комнат и шесть человек прислуги, ограничился таким маленьким садиком, что его обслуживает человек из ближайшей деревни, приходящий на два дня в неделю.

Но хотя, как я уже говорил, теория детектива проста, удивительно, как много опасностей подкарауливает автора. Его цель — не дать вам догадаться, кто убийца, до тех пор, пока вы не доберетесь до конца книги, и для достижения этой цели ему позволены любые ухищрения. Однако он должен играть по правилам. Убийцей должен быть один из главных действующих лиц, а не какой-нибудь побочный персонаж, туманно маячащий на горизонте, на которого никто не обращает внимания. Однако, если уделить ему слишком много места, он может вызвать у вас интерес, а возможно, даже сочувствие, и вам будет неприятно предавать его в руки полиции и приговаривать к смерти. Сочувствие — очень щекотливая тема. Очень часто автор привязывается совсем не к тому персонажу, к которому хотел. (Думаю, Джейн Остен первоначально планировала сделать Генри и Мэри Кроуфорд несимпатичными — читателю полагалось осуждать их за легкомыслие и бессердечие, но они получились такими милыми и обаятельными, что их любят гораздо больше, чем чопорную Фанни Прайс и надутого Эдмунда Бертрама.) У сочувствия есть одна небольшая особенность, о которой, я полагаю, не все догадываются. Читатель склонен сочувствовать тому, кому его представили в первую очередь (это относится не только к детективам, но и к другим литературным жанрам), и он почувствует себя обманутым, если герой, с которым он знакомился на первых десяти страницах книги, окажется отрицательным персонажем. Думаю, создателям детективных романов имеет смысл держать в голове это правило и вводить убийцу лишь после двух или трех главных действующих лиц.