Иван Калита - читать онлайн книгу. Автор: Максим Ююкин cтр.№ 3

Однажды, возвратившись с очередного объезда войска, Данило Александрович увидел близ своего шатра незнакомых людей, внешний вид которых указывал на их высокий сан. Князю доложили, что эти люди хотят с ним говорить, но отказались назвать себя, заявив, что скажут свои имена только самому князю.

— Вот как? — с неудовольствием промолвил Данило Александрович. — Не с добрым, видать, делом они пожаловали: честный человек свое прозванье таить не станет. Ну да поглядим, что за гости.

И он медленно подъехал на своем буланом жеребце к невозмутимо ожидавшим незнакомцам, которые при приближении князя сняли шапки и с достоинством поклонились.

— Вы кто такие будете? — сухо обратился к ним Данило Александрович, не сходя с коня.

— С позволения твоей милости, мы желали бы говорить с тобой наедине в твоем шатре, — выступив вперед, сказал старший из них, подслеповатый старик с безбровым восковым лицом.

Данило Александрович нахмурился.

— Говорите здесь, — довольно резко произнес князь, но все же велел бывшим с ним отойти в сторону.

— Да будет тебе ведомо, княже, — торжественно начал старик, — что ты зришь пред собою знатнейших бояр земли Рязанской...

— Ежели Константин Романович желает мира, — холодно перебил его Данило Александрович, — ему надлежит сперва исполнить все мои нароки, кои ему добро ведомы, а уж затем засылать послов.

— Нас послал не Константин Романович, — многозначительно произнес боярин, — хотя речь пойдет именно о нем. Нам не нужна эта распря, княже: твои ратники зорят наши вотчины, вытаптывают посевы, угоняют смердов. Сколько раз мы предлагали Константину Романовичу покончить дело миром! Но он не хочет нас и слушать. И тогда мы подумали, что лучше пожертвовать князем, дабы спасти Рязанскую землю, нежели лишиться и того и другого...

— Так, значит, я вижу перед собою крамольников, предающих своего господина?! — сурово спросил князь Данило. — А вы не помыслили о том, что я могу выдать вас с головою Константину Романовичу, и он повесит вас так высоко, как и приличествует таким знатным особам?

— На то твоя княжья воля, — спокойно ответил его собеседник. — Токмо корысти тебе в том никакой не будет. Мы же предлагаем тебе дело.

— И в чем же состоит ваше дело? — помолчав, спросил князь.

Чего-чего, а храбрости Константину Романовичу Рязанскому было не занимать. Словно считая себя заговоренным, мчался он в бой впереди своей рати, ничего не видя перед собой, кроме зловеще поблескивающей брони врага, ибо всегда чувствовал за спиной согласное биение тысяч сердец, готовых разделить с ним и таинственный холод смерти, и одурманивающий жар победы. Мог ли он предположить, что в час решающей битвы с давним и непримиримым соперником вдруг почему-то один за другим отстанут его верные боевые соратники и, когда князя окружат выросшие как из-под земли москвичи, рядом не будет никого, чей меч поднялся бы, чтобы защитить его? А ведь все случилось именно так! Прежде чем князь успел понять, что произошло, сразу несколько наброшенных на него арканов сковали движения Константина Романовича, мгновенно сделав его беспомощным, как спеленатый младенец. Яростно двигая кистью руки, Константин Романович попробовал перерубить узы, но его меч, выбитый мощным ударом, полетел куда-то в сторону. Лишь тогда князь обернулся, чтобы позвать на помощь, и действительно увидел своих воев, скачущих во весь опор, только не к своему князю, а прочь от него. Еще мгновение, и, влекомый безжалостной силой, рязанский князь уже несся вслед за своими похитителями к московскому стану.

Данило Александрович отложил беседу с пленником до следующего утра, рассудительно полагая, что, придя в себя и поразмыслив над положением, в котором он оказался, Константин Романович будет вести себя гораздо благоразумнее. Когда назавтра князь Данило вошел в плотно окруженный ратниками шатер, Константин сидел на полу, по-татарски скрестив ноги, ссутулясь и устремив неподвижный невидящий взгляд куда-то вниз. Принесенный ему завтрак стоял нетронутым. Было заметно, что рязанский князь сильно подавлен внезапной переменой в своем положении. Увидев входящего Данилу Александровича, Константин резко выпрямился, как будто внутри него разжалась тугая пружина, и постарался принять вид подчеркнуто гордый и независимый. Сердце князя Данилы дрогнуло от жалости.

— Что ж, торжествуй, Иуда, твоя взяла! — глухо произнес Константин, не глядя на московского князя. — Не сумел на поле брани одолеть, так холопьей изменой не побрезговал! Родитель-то твой (Александр Невский) по-иному победы одерживал!

— Я не ищу твоего живота, Константине, — как можно мягче произнес князь Данило. — Все, что мне от тебя надобно, это слово твое, что ни делом, ни помыслом злоумышлять противу меня не будешь и в делах моих помехи чинить не станешь. Аче поцелуешь мне на том святой крест, клянусь, сей же час сможешь воротиться восвояси.

— А ежели я откажусь, тогда что? — с вызовом спросил Константин. — Силой заставишь али живота лишишь? Что ж, ко всем твоим делам токмо такое злодеяние прибавить и осталось!

— Нет, Коснячко, к насилию я не прибегну, — спокойно ответил московский князь и решительно добавил: — Но и отпустить тебя без крестного целования, дабы ты снова промеж нас смуту сеял, я не могу. Одним словом, быть тебе моим гостем, покуда не одумаешься!

С этими словами Данило Александрович повернулся к выходу.

— Никогда! — в бешенстве крикнул ему вслед Константин. — Что ты возомнил о себе? Али мыслишь, что рязанский князь холоп московскому, чтобы присягать ему на верность?! Можешь убить меня, но покуда я жив, тому не быть!

Князь Данило остановился и грустно поглядел на своего пленника.

— Потому и надобно мне твое целованье, что не разумеешь ты, Константине, того, что допрежь всего мы русские, а уж опосля того рязанские, московские и прочие. Когда бы разумел, то и не сидел бы здесь, яко волк в яме. Да ежели бы ты один так мыслил! — вздохнул Данило Александрович и отдернул полог шатра.

Вскоре после возвращения Данилы Александровича из рязанского похода князья снова, как и пять лет назад, встретились, чтобы обсудить границы княжений, которые никак не удавалось определить таким образом, чтобы все остались довольны. Съезд проходил в Дмитрове. Несмотря на бесконечные унылые склоки, к которым неизбежно сводились подобные мероприятия (на сей раз, к счастью, князья вели себя спокойнее, за мечи никто не хватался — и за то, как говорится, слава богу), князю Даниле эта встреча подарила неожиданную радость. Дело в том, что переяславский князь Иван Дмитриевич, обычно кроткий и сговорчивый, неожиданно проявил неуступчивость, отказавшись подписать мир с Михаилом Ярославичем. После ссоры племянника с одним из его недавних покровителей Данило Александрович почти не сомневался, что рано или поздно Переяславль станет-таки московским уделом.

Время не обмануло его ожиданий. В последних числах мая следующего, 1302 года гонец привез в Москву долгожданную весть о том, что Иван Дмитриевич преставился, отказав перед смертью свою вотчину Даниле. Московский князь немедля отправился вступать во владение новым стяжанием, захватив с собой изрядную дружину. Вскоре он убедился, как уместна была его предусмотрительность: подъезжая к Переяславлю, князь Данило узнал, что в городе уже засел Андрей — великий князь не оставлял надежды прибрать к рукам столь ценное владение. Отвергнув совет воевод, призывавших послать за подкреплением, Данило Александрович решил действовать столь же безоглядно и нахраписто, как и его брат. Среди белого дня, не дав великокняжеским воинам оправиться от изумления, московская рать въехала в Переяславль через открытые ворота и без какой-либо борьбы заняла княжий терем.