Властелин Урании - читать онлайн книгу. Автор: Кристиан Комбаз cтр.№ 26

Выкрикивая это, граф сжимал кулаки в смешной ярости, покачиваясь на своих хрупких лапках с острыми коленками, затем снова выскочил вон, пустившись на поиски этого столь необходимого ему Йохана, которого он нашел и велел отлупить палкой в коридоре. «Ай, ай!» – кричал несчастный. Послышался скрип отворяемой ставни, и я испугался, уж не осуществил ли его господин свою угрозу вышвырнуть провинившегося в окно.

Моего, собеседника это не смутило. Не спуская глаз с двери, он стал меня уверять, что Тихо Браге надлежит очень опасаться его хозяина. Несколько лет назад, сопровождая графа на мыс Куллен, он собственными ушами слышал, как тот сказал, что он платит арендатору из Куллагора, чтобы тот нарочно позабывал зажигать «маяк астронома». (Именно тогда господин Браге, вместо него изобличенный в небрежности, из-за которой немало судов разбилось о скалы, был отрешен от своего фьефа и утратил расположение будущего монарха.)

Наконец интриган с треугольной рожей возвратился в комнату, возбужденный, но исцелившийся. Со сверкающими глазами и ясным голосом он прогнал прочь того, кто так существенно просветил меня, и сделал мне знак раздеться. Я приподнял свою серую рубаху и высвободил злополучного братца из кармана, заботливо пришитого портным, чтобы поддерживать его. Глядя на склонившегося надо мной графа, я почувствовал, как сердце сжимается от стыда и жалости к моему Сеньору: он послал меня сюда, чтобы позабавить этого вероломного негодяя, строящего при дворе губительные козни против него!

«Садись-ка сюда».

Он снял свои перчатки из черной козьей шкуры с отворотами. Руки у него были так же непомерно огромны, как ступни, и покрыты черной шерстью даже между пальцами. «Какой феномен! – пробормотал он. – Эта живая химера и впрямь любопытна!» Он перестал мять моего брата-нетопыря и как бы по рассеянности запустил руку в другое место. Я, со своей стороны, даже не дрогнул. Еще и часа не прошло с тех пор, как мой мед излился в изобилии, а его физиономия внушала мне полнейшее отвращение. Такая бесчувственность, похоже, разозлила его, да к тому же он видел, что я пытаюсь уклониться от потайных блужданий его пальцев. «Ну же, не будь таким пугливым», – уговаривал он меня. Под конец он притворился, будто хочет сравнить размеры моего причиндала и стерженька братца, но сам все взвешивал на ладони первый, пренебрегая вторым. Потом, устав изображать скромность, вдруг принялся тереть себя сквозь ткань одежды, и его острые черты тотчас исказила гримаса похабного возбуждения, оно быстро дошло до крайности, отчего лицо так побагровело, словно граф поперхнулся глотком раскаленного питья.

Разом успокоившись, он отослал меня на кухню:· три продолговатые комнаты со сводчатыми потолками, расположенные в подвальном этаже дома, мрачнейшем подземелье, озаренном красным пламенем громадного очага. Там кто-то хлопотал над пострадавшим лакеем Йоханом, он сломал ногу, пытаясь быстрее улизнуть от графского гнева. Выпрыгнул из окна. Его подобрали во дворе с переломанными костями. Несчастный лежал, растянувшись на лавке:· его перевязывали, а он стонал и вскрикивал.

На столе, где разделывали бычью тушу, кровь раненого парня смешалась с кровью животного, издавая запах от которого меня замутило. К тому же весть о том, что я ношу у себя на брюхе какую-то диковину, успела распространиться, слуги валом валили поглазеть на моего братца, шли один за другим, а повара, подобравшись вплотную, нарочно точили ножи. Они водили лезвиями по его хребту, приговаривая:

– Он не меньше гуся, да уж больно тощ!

– Не беда, – фыркнул один. – Может, все-таки разделаем его?

– Собаки его жрать не захотят, – вставил другой.

Мысленно я что было сил призывал моего Сеньора, заклинал его меня выручить. Он в то время был в гостях у одного родича королевы, дом которого находился в дальнем конце того же квартала столицы, где обитал Рюдберг, и, охваченный волнением, живо приказал отвезти его к графу.

Часа не прошло, как они явились оба. За мной послали в этот адский подвал, где я томился в плену. И очень вовремя:· я уже был близок к тому, чтобы хлопнуться в обморок от ужаса. При виде господина Браге я подумал, что он издали услышал мою мольбу. Он поручил меня заботам своих лакеев и стал прощаться с Рюдбергом:

– Я вам весьма обязан… – сказал один.

– Для меня большая честь… – отвечал другой.

После множества церемоний и любезных врак они расстались еще большими врагами, чем раньше.

Со мной хозяин держался крайне сурово. Взгляд, брошенный им в мою сторону, когда я устраивался на подножке кареты, готовой углубиться в городские улочки, говорил о ярости, в которую приводило господина Тихо нынешнее состояние его дел. Он не мог бранить меня за то, что я провалил его хитрый замысел, ведь это бы значило в нем признаться. Также он не мог и оставить безнаказанным мое упрямство, в котором видел ответную хитрость. Но, как бы то ни было, он и не желал меня озлоблять чрезмерно жестоким наказанием, так как считал, что я способен из мести околдовать его.

За время этого пути под дождем много грязных брызг попало на мою серую одежду, но сердце мое было замарано еще сильнее. Из-за того, что улочки были слишком узки – двум экипажам трудно разминуться, мне часто приходилось спрыгивать на землю, и мои башмаки черпали грязь. Один из них соскочил с ноги. Я едва не отстал от экипажа. Возница бросил меня, совершенно растерянного, среди запертых лавок и каких-то бочек. Тут бы мне и конец, если бы меня не заметил лакей на запятках. Он крикнул «Догоняй!» и затащил меня к себе.

«Чего это ты ревешь?» – удивленно вопросил он.

Что я мог ответить? Мой хозяин отдал меня в руки этого ужасного графа Рюдберга – вот что было горько и стыдно. Но и эта печаль меркла в сравнении с той жалостью, которую я испытывал к нему. Даже если бы он бросил меня погибать, забытого или замученного дурным обращением, как тех разбойников, которых я видел в то утро у позорного столба церкви Святого Клементия – один из них был изнурен голодом, уже почти мертв, и никто, кроме меня, даже не глянул в его сторону, – но и тогда собственные горести не уязвили бы меня сильнее, чем невзгоды моего господина; ведь его ненавидели, он был осмеян, зависть и злоба то и дело затевали козни против него, а между тем он, столь же простодушный, сколь тщеславный, и вообразить не мог ни единой из тех ловушек, которые расставляли, чтобы его погубить.

В тот же вечер я от его сестры Софии узнал, нимало не удивившись, что Геллиус Сасцеридес, этот монстр, пытавшийся его отравить, тот самый, что хотел отрезать от меня моего брата, близко знаком с графом Рюдбергом и эти двое отлично ладят между собой.

Педерсена заковали в кандалы. Я при том не присутствовал, поскольку в наказание меня, как обычно, загнали под лестницу. Его конвой в полночь прибыл из Роскилле он состоял из повозки – ее тащили вооруженные люди из челяди семейства Браге – и тех шестерых всадников, которых я приметил накануне.

Пленник был сперва помещен на втором этаже круглой крепостной башни, потом, когда «Веддерен» готовился к отплытию, его бросили в трюм, сгрузив туда же часть его приходно-расходных книг. Остальные должны были прибыть позже, на другом судне.