Последняя любовь - читать онлайн книгу. Автор: Исаак Башевис Зингер cтр.№ 12

Вдобавок ко всему Белла была уродливой — самая некрасивая девочка в школе. У нее была несообразно большая голова, низкий покатый лоб, овечьи глаза навыкате, нос крючком, огромная грудь, широкие бедра и кривые ноги. Мать следила за тем, чтобы ее дочь одевалась как следует, но на Белле все смотрелось как-то нелепо. Другие девочки называли ее «наша уродина».

Марк Мейтельс считал, что он обязан дать Белле хоть какие-то представления об основах математики. Он — в который раз! — начал с азов. Если к десяти грошам прибавить еще десять грошей, получится двадцать грошей. Если к обеим частям равенства прибавить по одинаковому числу, равенство сохранится. Если из обеих частей равенства вычесть по одинаковому числу, равенство также сохранится. И хотя математические аксиомы по определению не требуют доказательства, Белла все равно не могла их усвоить. Приоткрыв рот с кривыми зубами, она улыбалась виновато и испуганно. В такие мгновения она становилась похожей на животное, пытающееся постичь человеческие представления.

Но в одном Белла была одарена сверх меры — это была область чувств. Сидя в классе, она не отрывала от Марка своих больших черных глаз. Ее взгляд излучал любовь и какую-то собачью преданность. Ее губы повторяли каждое сказанное им слово. Когда Марк произносил ее имя, она вздрагивала и бледнела. Иногда — крайне редко — он вызывал ее к доске. Белла шла такой неуверенной походкой, что Марк всерьез опасался, не упадет ли она в обморок. Мел выскальзывал из ее пальцев, и класс хохотал.

Как-то Марк попросил ее задержаться после уроков для индивидуальных занятий. Он усадил ее за парту и начал все с самого начала. Как первобытные люди открыли число? Они стали загибать и отгибать пальцы на руках… Марк взял руку Беллы. Рука была влажной и дрожала. Ее грудь вздымалась. Белла смотрела на него со страхом и восторгом. Марк был потрясен. Да что она такого во мне нашла, недоумевал он.

Он дотронулся указательным пальцем до ее пульса. Пульс был учащенным, как при высокой температуре. Марк спросил:

— Что случилось, Белла? Ты не заболела?

Она вырвала руку и разрыдалась. Вмиг ее лицо перекосилось и стало мокрым от слез — как у маленькой девочки, которую незаслуженно и жестоко обидели.

3

Лена часто лечилась. Она постоянно принимала какие-нибудь лекарства. Когда она как-то сказала, что плохо себя чувствует, Марк не придал этому особого значения, но вскоре заметил, что ее лицо приобрело желтоватый оттенок. Оказалось, что у Лены тяжелая и страшная болезнь: рак селезенки. Врачи ей ничего не сказали, но, по-видимому, она догадалась, что шансы на выздоровление невелики. Консилиум специалистов рекомендовал ей лечь в больницу, но она наотрез отказалась обсуждать даже более мягкий вариант частной клиники. Мать попыталась убедить Лену последовать совету врачей, но та была непреклонна. Тогда Лене наняли сиделку.

Три женщины — Ленина мать, Стася и сиделка — ухаживали за ней. Каждый день приходил врач, но улучшения не было. Врач поговорил с Марком начистоту: рак затронул другие органы, положение безнадежно.

Марк с удивлением наблюдал, как его избалованная Лена, в былые времена поднимавшая шум из-за сломанного ногтя или выпавшей пломбы, сделалась вдруг безропотной и покорной. В своем шелковом халатике, напудренная, нарумяненная, надушенная, с уложенными волосами и накрашенными ногтями, она лежала в кровати и читала те же модные журналы, что и прежде. Мать приносила ей новейшие польские и французские романы и иностранные иллюстрированные журналы.

У Лены было мало подруг — две-три бывших одноклассницы по гимназии, причем одна из них приходилась ей двоюродной сестрой. Лена составила завещание, в котором распорядилась, кому что достанется после ее смерти: шуба, платья, украшения и бесчисленные безделушки.

Только теперь Марк понял, что эгоизм Лены был на самом деле инстинктом человека с малым запасом прочности. Ей просто не хотелось слишком быстро израсходовать свои силы. Однажды ночью, когда они остались одни, он встал перед ней на колени и попросил прощения за свои упреки, резкость и слепоту. Лена погладила его по волосам, которые уже начали редеть на макушке, и сказала:

— Мне с тобой было хорошо. Тебе не в чем себя винить. В следующий раз выбери себе кого-нибудь поздоровее.

— Лена, нет, мне никто не нужен!

— Почему? Ты же всегда мечтал о ребенке, а мне не хотелось оставлять сирот.

Значит, она знала, что долго не проживет? — недоумевал потом Марк. Неужели она предвидела, что умрет молодой? Но разве это возможно? А может быть, врачи предупреждали ее? Или действительно в человеке есть что-то, предчувствующее будущее?

Загадочным было все — и, сама его влюбленность, и отчуждение, которое возникло потом между ними, и вся их совместная жизнь, лишенная подлинной близости, и вот этот неожиданный финал.

Он был почти готов снова влюбиться в Лену, но она была уже не чувствительна к подобным эмоциям. Она стала еще более молчаливой и замкнутой и потребовала, чтобы Марк спал на диване в гостиной. Теперь Лена проводила дни в кровати, обложившись иллюстрированными журналами. Она читала светские сплетни о дворцовых интригах, американских миллионерах и голливудских кинозвездах. Неужели это было ей интересно? Или просто помогало забыться? Марк Мейтельс понял: то, что их разделяет, не удастся преодолеть никогда. Было ясно, что общением с ним она только тяготится. Она никогда не обращалась к нему первой, а если он заговаривал с ней, отвечала односложно, так, что продолжать разговор было невозможно. Может быть, в ее душе жила какая-то обида — но в таком случае она, очевидно, решила унести ее с собой в могилу.

Врач честно признался Марку, что давать болеутоляющее — это все, на что способна теперь медицина.

Вскоре Лена вообще перестала читать. Когда Марк открывал дверь в спальню, она почти всегда спала или лежала с открытыми глазами, погруженная в раздумья, для здорового человека недоступные. Постепенно она перестала заботиться о своей внешности, прекратила пользоваться косметикой и разговаривать по телефону с матерью.

У Лены теперь было только одно желание: чтобы ее оставили в покое. Но посетители продолжали приходить. Подруги, чьи имена стояли в завещании, приносили цветы и всевозможные деликатесы, к которым Лена не притрагивалась, и журналы, которые больше были ей не нужны. Чтобы подбодрить больную, врач каждый раз изрекал одни и те же банальности:

— Она выпила бульон? Прекрасно, прекрасно. Она приняла таблетку? Замечательно!

Он распорядился почаще проветривать комнату. Когда сиделка сообщила, что сделала больной ванну с одеколоном, он воскликнул:

— Отлично!

Уходя, врач неизменно напоминал Марку:

— Не пренебрегайте собственным здоровьем! Вы сами неважно выглядите.

Он посоветовал принимать витамины, которые тогда в Польше были в новинку.

На протяжении всей Лениной болезни Марку приходилось давать уроки в гимназии и дописывать учебник по геометрии — поджимал срок, указанный в договоре.