Последний атаман Ермака - читать онлайн книгу. Автор: Владимир Буртовой cтр.№ 59

— До поры живите, как прежде жили. Думаю, что зима пройдет спокойно. Если какая смута и грянет в Москве, то не раньше весны. Ради бережения от годуновских подсмотрщиков более видеться не будем, но через своих людей, коль нужда какая придет, известим тебя, атаман Матвей. К тебе придет Тихон, которого ты хорошо знаешь. О нашем разговоре не сказывай даже доверенным есаулам. Правитель Борис умеет в пытошной ломать людей на дыбе, обучен, нагляделся за времена опричнины! Кат — не свой брат, много говорить не станет!

Понимая, что главное уже сказано, атаман Матвей поднялся с лавки, поблагодарил хозяина подворья за хлеб-соль и спустился в прихожую, где его ожидал улыбчивый, с шустрыми глазами Тихон.

* * *

Над Москвой то и дело раздавались раскаты первых майских гроз, но не менее грозными были раскаты назревающего бунта московской черни. Не опасаясь уже вездесущих послухов правителя Бориса Годунова и его родных братьев и дядьев, в торговых рядах открыто говорили и пересказывали друг другу дворцовые новости, которые вылетали из кремлевских ворот сквозь стиснутые зубы дьяков и подьячих Посольского приказа.

— Да нет, совсем это не боярские враки про Бориса Федоровича! Мне подьячий Филимошка сказывал, что еще по осени прошлого года правитель отсылал в город Прагу в австрийское царство своих послов!

— Так что же с того? Послам иного дела нет, как ездить в гости друг к дружке! Меды пьют да бумаги тьму изводят. Как говорится у нас: мешай дело с бездельем — проживешь век в веселье!

— Так Филимошка что сказывал? Будто посол Лука Новосильцев по уговору с правителем вел дело к тому, чтобы после скорой кончины царя Федора Ивановича царица Ирина, сестра правителя, вышла бы замуж за одного из братьев австрийского императора и по той свадьбе будет явлен народу аки царем московским! Вот!

— Ишь ты-ы! Нам в цари австрийского католика! Неужто в Москве не сыщутся князья с кровью великого князя Александра Ярославича, названного Невским? Хотя и те же князья Шуйские или Мстиславские?

— А еще сказывали, что в Боярскую думу от поляков привезли запрос, правда это, альбо лжа какая, будто московские бояре обговаривали сватовство царицы Ирины Федоровны с братом австрийского цезаря? Стало быть, и в Польше этот слушок слышали!

— И что же наши умные бояре на тот спрос сказывали? Неужто вправду при живом-то царе Федоре Ивановиче такие дела затеяли? Ишь ты, лихоманка их задери! Деда болячка крючит, а баба ногами от смеха сучит! Так и у нашего правителя получается! Царь еще жив, а он сестрице жениха заморского ищет! Так чтó, сознался Борис?

— Как же — сознается! Да какой тать кричать примется: «Вот, дескать, я! Имайте меня да на дыбу правежную волоките!» Сказывал думный подьячий Антошка, будто отпирался правитель Борис, что все это лжа злодейская. И еще будто правитель кричал в Думе, что он ставит в великое удивление такие речи, а кто такие слова о нем сказывает, тот злодей и изменник!

— Да-да, и мне ведомо стало от свата моего, что в стременных стрельцах при карауле состоит, будто им, стрельцам, от думских писчиков знамо стало, что князь Андрей Иванович Шуйский подрался с правителем Борисом Годуновым, их бояре едва растащили, так зело хватко вцепились друг дружке в бороды! Хотя по мне боярских бород вовсе не жалко, лишь бы наши волосья не принялись сообща трепать!

— А нешто зря монах Иеремия из Троице-Сергиева монастыря прошлой неделей у меня воску три пуда на свечи брал? И похвалялся при этом, что денег у их игумена теперь много, потому как правитель Борис Федорович в начале зимы пожертвовал их монастырю тысячу рублей на всякие нужды!

— Надо же? Такие деньжищи отвалил при ведомой всем скупости! Ныне добрый бык стоит чуть менее рубля, а овца — три копейки! С чего бы такая милость к монастырю, как мыслишь, Кузьма?

— Знамо дело — нужны правителю крепкие стены! Случись какому бунту быть, да в том монастыре можно сесть в долгую осаду даже при малой ратной силе при себе! Умен правитель, далеко вперед глядит, как хитрый лис загодя тайную лазею из норы роет ради спасения!

— Истинно сказываешь, друг Кузьма! Не из страха ли такого бунта монахи кремлевского Чудова монастыря днями в большом количестве скупали ратные припасы? Статься может, что и они готовятся к бунту московской черни?

— Да как же нам, братцы, не бунтовать? При великом князе Василии Ивановиче, в год его венчания с Соломонией Сабуровой, по всей Руси с сохи брали в государеву казну всего пять рублей, а ныне под сто рублей тот налог — будто опара в кади! — всплыл вверх! А каково мужикам на барщине? Да и оброки с подушных пахарей стали непомерными!

— Видит бог, мужи московские, что надобно и нам, под стать монастырской братии, запасаться ратными припасами! Чтобы опосля не хватать впопыхах голую жердь да оглоблю! Ахти нам, сирым, чует мой носище, со дня на день ждать над Москвой большого пожара — дымом откуда-то потянуло некстати!

Матвей Мещеряк вздрогнул, когда в толпе народа у торгового ряда с оружием чья-то сильная рука неожиданно легла ему на плечо. Атаман резко обернулся — Тихон улыбнулся столь радушно, что стало его щекастое лицо весьма схоже с пухлым блином на Масленицу, но голубые глаза были строгими, отчего Матвей сразу смекнул, что в государевых палатах что-то случилось, и совсем недавно.

— Это ты-ы? Слава богу, а я уж подумал было, не ярыжки ли из пытошной надумали лапать меня — рука к ножу потянулась сама по себе… — Матвей заметил сразу, что Тихон оделся для встречи с ним в чистый, но простенький кафтан простолюдина, пытался пошутить, что в таком наряде ни одна приличная девица на него и глазом не глянет, но сдержался, а голос невольно выдал вспыхнувшее в душе волнение. Да и было отчего волноваться. Совсем недавно дьяк Ларион через подьячего известил атамана, что Борис Годунов с согласия Боярской думы принял решение спешно готовить новое войско для похода в Сибирь, чтобы оказать помощь зимовавшему в небольшом Обском городке воеводе Мансурову. Войско должны были возглавить воеводы Василий Сукин и Иван Мясной. В этот большой отряд были включены и бывшие казаки атамана Ермака, причем Иван Черкас в думском указе был поименован в чине головы.

— Отойдем, атаман, на просторное место, надо потолковать ухо в ухо! А тут народу столпилось, что вшей в мужичьем полушубке!

— Неужто день роковой грянул? — насторожившись, спросил Матвей, когда они выбрались из шумной толпы торгующих и покупающих и пошли неспешно к Лобному месту, откуда зеваки уже расходились после очередного битья батогами по чьей-то исхудалой ребристой спине. Оголенного по пояс мужика с лысой головой за руки с двух сторон утащили к возу с соломой два рослых отрока, а заплаканная баба мокрой белой холстиной накрыла спину пострадавшего — через холстину тут же проступили красные кровавые полосы.

— Дай бог, чтобы выжил несчастный Афонька! Вишь ты, сворованного гуся съесть не дали, а батогами употчевали досытушки, — сожалеючи проговорил один из зевак, проходя мимо Матвея и Тихона. И не понять было, сожалели о том, что Афоньку выпороли, или о том, что не дали хотя бы уворованного гуся съесть и лечь под батоги с полным животом.