От Рима до Сицилии. Прогулки по Южной Италии - читать онлайн книгу. Автор: Генри Воллам Мортон cтр.№ 72

Так пробежали счастливые шесть лет. Эмма Харт сделалась достопримечательностью Неаполя. Все ею восхищались, а величайший знаток и ценитель прекрасного горячо ее любил. Неземная красота и таланты молодой женщины покорили не только самых образованных членов высшего общества. Простые неаполитанцы, восхищаясь ею, сравнивали Эмму с Девой Марией. В 1791 году, когда Гамильтону было за шестьдесят, а Эмме почти тридцать, сэр Уильям увез ее вместе с миссис Кэдоган в Лондон, где они с Эммой обвенчались. Будучи любовницей Гамильтона, она сумела покорить Неаполь, а теперь, в качестве леди Гамильтон, вошла в круг приближенных короля и победила даже строгую королеву Марию-Каролину. Казалось, из волн Неаполитанского залива вышла сама Венера, с обручальным кольцом на пальце, всецело преданная британскому министру.

Желая пройтись по помещениям, в которых леди Гамильтон держала свой двор и исполняла знаменитые «аттитюды», я спросил у прохожих дорогу к палаццо Сесса, но лишь несколько человек о нем слыхали, да то и думали, что дворец снесен. Наконец, в Британском консульстве припомнили, что кто-то давно задавал тот же вопрос, и меня направили в старый квартал позади моего отеля, туда, где находится капелла Веккья и церковь Санта-Мария.

На круто взбирающейся вверх улице было полно магазинчиков и мастерских, где в чисто неаполитанской манере человек чинил на мостовой старый стул и беседовал с сапожниками, которые там же делали свое дело. К их разговору присоединялись проходившие мимо знакомые. Улица заканчивалась аркой, выводившей во двор с припаркованными в нем автомобилями. Я спросил у одной женщины, не является ли здание с балконами дворцом Сесса, однако она ничего не могла мне ответить. Я попытался представить, как выглядело это здание, прежде чем его разделили на квартиры. Тогда под арку въезжали экипажи и, сделав круг по двору, останавливались у главного входа. У этой двери еще сохранились слабые признаки прежнего величия. Широкие каменные ступени из темного вулканического камня вели теперь к квартирам и коридорам. Единственное, что мне оставалось, это — позвонить в чей-нибудь звонок или постучать дверным кольцом. Возможно, я найду человека, который ответит на мои вопросы.

После второй попытки дверь осторожно открылась, и я увидел помещение, забитое старой мебелью, комодами, столами и кроватями, поставленными одна на другую. Старик, охранявший эти сокровища, никогда не слышал о палаццо Сесса и, предположив, что я пришел за каким-то громоздким предметом, завернутым в коричневую бумагу, попытался мне его всучить. Затем я поднялся по солидной лестнице и подошел к внушительной двери. На звонок откликнулся пожилой слуга в белом жилете. Когда я задал ему вопрос, он почтительно поклонился и сказал, что проконсультируется у нанимателя. Знаком указал мне на ренессансное кресло — великолепную версию трона чистильщика обуви у галереи. Сам тем временем исчез за гобеленом. Вернувшись, сказал: да, это и в самом деле палаццо Сесса, но — увы — маркиза уже немолода, плохо себя чувствует, а потому просит простить за то, что не может меня принять. Что могло быть вежливее такого отказа? Я почувствовал, что этот дом сохранил дипломатичные манеры времен Георга III.

На мой взгляд, фрагмент старого дворца заметен в угловой квартире, окна которой смотрят сейчас на глухой переулок. Вид на залив закрывают высокие современные здания. Когда-то из этих окон можно было беспрепятственно увидеть весь залив — от Кастель дель Ово и до Везувия. Интересно, подумал я, не тот ли это зал, в котором леди Гамильтон давала свои представления? С помощью одной или двух шалей она принимала позы, приводившие общество в восторг, а обожающий ее супруг ставил подле жены зажженную свечу. Гёте, возможно, дал лучшее описание такого представления. Его пригласили на «аттитюды» в марте 1787 года, через три года после приезда Эммы в Неаполь и за три года до того, как она стала второй леди Гамильтон. Он написал:

«Сэр Уильям Гамильтон, после долгих лет увлечения искусством и природой, увенчал свои успехи в этой области, найдя себе прекрасную молодую женщину. Она живет с ним: это двадцатилетняя англичанка, красивая и чудно сложенная. Он велел сшить очень идущие ей греческие одежды, и она ходит в них с распущенными волосами. Она находится в неустанном движении — стоит, преклоняет колена, сидит. В постоянной сменяемости выражения ее лица можно увидеть то, что желали бы изобразить величайшие артисты: вот она смотрит серьезно, грустно, кокетливо, с удивлением поднимает глаза, скромно опускает их, поглядывает то соблазнительно, то со страхом, то грозно. К каждому выражению лица она умеет задрапироваться шалью и изобретает разные способы украсить ею голову. Старый муж держит подле нее свечку и со всем пылом участвует в представлении. Он думает, что она похожа на знаменитые античные статуи, а ее прекрасный профиль напоминает те, что отчеканены на сицилийских монетах. Такие представления воистину уникальны. Два вечера все мы по-настоящему наслаждались».

Возможно, думал я, шесть лет спустя, когда между Англией и Францией завязалась война, те, кто смотрел из этих окон вечером 12 сентября 1793 года, увидели в потемках английский военный корабль, бросивший якорь в заливе. «Агамемнон» вез донесение от лорда Худа сэру Уильяму Гамильтону. Капитан судна, Гораций Нельсон, только что окончил письмо своей жене в Англию: «Мои бедные люди вот уже девятнадцать недель не видели ни кусочка свежего мяса, ни овощей, а за все это время я лишь Дважды выходил на берег, в Кадисе. Мы падаем от усталости…» Утром Нельсон в парадной форме приплыл в лодке на берег вместе с депешей. Они с сэром Гамильтоном с первого взгляда понравились друг другу, и Гамильтон пригласил Нельсона остановиться в палаццо Сесса во время его краткой остановки в Неаполе. Тот принял приглашение. Сэр Уильям сказал Эмме, что она увидит маленького человека, которого нельзя назвать красивым, но который, по мнению Гамильтона, может когда-нибудь удивить мир. Позже Нельсон писал своей жене о леди Гамильтон: «…красивая женщина с приятными манерами, достойными восхищения, если вспомнить, в какой среде она родилась».

Небезынтересна судьба палаццо Сесса. Во время оккупации французов в 1799 году дворец был разграблен революционной толпой, а во время бомбардировки города, устроенной Нельсоном, снаряд не долетел до батареи на горе и взорвался возле дворца, нанеся ему большой ущерб. В здании, разумеется, в то время никого не было: сэр Уильям и леди Гамильтон уехали в Сицилию вместе с королевской семьей. К счастью, удалось спасти несколько ящиков с греческими вазами. Их доставил в Англию военный корабль «Колоссус», который, к горю сэра Уильяма, затонул возле Сицилии во время шторма. И все же некоторые ящики были спасены, а другие так и не были подняты. Возможно, впоследствии ныряльщики найдут утраченные сокровища.

Позднее, когда Гамильтоны переселились в Англию, Нельсон заходил в бухту Неаполя по долгу службы. Он написал Эмме, что ее старый дом стал отелем.

8

Профессор был не похож на неаполитанца: маленький, круглый, косматый и веселый, он напомнил мне перекормленного ирландского терьера. Он принадлежал к тому разряду толстяков, которые весело воспринимают свой вес и счастливо катятся по жизни. В Испании я встречал такого Санчо Пансу, а потому подумал, что, возможно, он неаполитанско-испанского происхождения.