Столетняя война - читать онлайн книгу. Автор: Жан Фавье cтр.№ 129

Один итальянский купец, поселившийся в Париже, писал в Тоскану, чтобы его больше не посылали за оружием. Оружия больше нет в продаже. Зато ему можно срочно заказывать драгоценные ткани и украшения. Начинается праздник. Мир, свадьба, процветание — одно к одному.

На рынке присутствовали не только итальянцы. Аррасские ткачи гобеленов или парижские ювелиры вскоре нашли больше клиентов, чем могли обслужить. В эти годы во всей Франции на ярмарках, где ворочали делами, был наплыв народа.

И праздник на самом деле настал. 27 октября 1396 г. перед шатрами, поставленными близ Ардра, оба короля публично обнялись. Устроили пир. Ричард увез Изабеллу, с которой сочетался браком 4 ноября в Кале. Другая дочь Карла VI была через недолгое время выдана за будущего герцога Бретонского. Война заканчивалась, как всегда, свадьбами. Стороны состязались в любезности. Англичане продали Брест в 1397 г. герцогу Бретонскому, а Шербур в 1399 г. — королю Наваррскому Карлу Благородному, сыну Карла Злого, который через пять лет обменял королю Франции все свои нормандские владения на то, из чего образуется герцогство Немур.

Эта страница истории была бы окончательно перевернута, если бы Ричард II не допустил в Англии многочисленных промахов. Он теперь настроил против себя церковь, в частности, епископа Кентерберийского, а также большинство баронов. Всех этих людей не прекращало беспокоить укрепление абсолютной власти короля. Его главный противник герцог Дерби, старший сын Ланкастера, нашел убежище во Франции, где в согласии с герцогом Орлеанским подрывал бургундскую политику, дружественную по отношению к Ричарду II. Вернувшись в Англию летом 1399 г., он скоро стал властителем королевства. Ричард II оказался в тюрьме; 30 сентября парламент объявил о его низложении. Обстоятельства его смерти до сих пор неизвестны. Многих его советников казнили, другие не давали о себе знать. Новый король, бывший герцог Дерби, взял имя Генриха IV. Он не скрывал, что одной из ошибок его предшественника было заключение договора с Францией.

Отказ от повиновения

Политика Людовика Орлеанского в отношении Авиньона точно так же потерпела крах. Непреклонность Бенедикта XIII — «арагонского мула» — раздражала тех, кто ожидал, что он уступит и покажет тем самым волю к единству. Тщетно французский двор после смерти Климента VII в 1394 г. пытался добиться отсрочки выборов нового папы — королевский гонец опоздал. Правду сказать, кардиналы поспешили, чтобы не допустить торжества пути «уступок», что обернулось бы против них, поскольку повиноваться им пришлось бы папе, избранному не ими.

Фискальная политика Бенедикта XIII оттолкнула от него многих клириков, которым надоело платить за все подряд и подвергаться отлучению за малейшую задержку бесчисленных платежей, которыми папские сборщики испещрили литургический год. Десятина следовала за десятиной для финансирования политических предприятий, в которых никто не мог усмотреть того, что теоретически оправдывало всякую десятину, — крестового похода. «Аннаты» лишали получателей нового бенефиция их чистого дохода за целый год. «Прокурации», которые кюре прежде должны были платить своим епископам или архидьяконам в качестве компенсации расходов на пастырские визиты, теперь поступали Святому престолу: прелаты были вольны наносить визиты, зная, что ничего за это не получат. Подобный порядок надоел епископам.

Резерв вакантных бенефициев создавал еще более тяжелую угрозу всему отправлению культа. Доход от бенефиция — епископства, архидьяконата, аббатства, приората, прихода, капелланства, пребенды — поступал Святому престолу в течение всего периода между смертью или сложением полномочий последнего владельца и назначением его преемника. Но курия без колебаний умышленно оставляла некоторые бенефиции вакантными с единственной целью умножать этот доход. Некоторые диоцезы не имели епископа месяцами, а то и годами. Приходы оставались без кюре. Христианское население начало волноваться, будут ли производиться таинства.

Авиньонские финансисты, как и римские, придумали «благотворительную» субсидию, иначе говоря, дружеский налог. Это было то, чего требуют, когда требовать нет никаких оснований. При всем том папская казна была пуста. Папа занимал у своих кардиналов, у своих чиновников, у своих банкиров. Он требовал от своих сборщиков денег авансом в счет грядущих доходов. Ему приходилось обращаться к ростовщикам. Тем не менее шла молва, что авиньонская курия купается в золоте — отнятом у церквей и у христиан.

К ярости клириков добавлялось недоверие герцога Бургундского. Парижский университет принял на себя долю ответственности Карла V в начале схизмы, но он хорошо видел, что положение безвыходное, и начал склоняться к варианту «уступки». Нужно было убедить папу отречься — ради общих интересов, ради Единства. Жан Жерсон — кстати, один из самых умеренных среди парижских богословов, — уже в 1391 г. выступал против насильственного пути, которому по-прежнему был привержен Людовик Орлеанский, поскольку этот путь служил его итальянским амбициям. Уход королевского брата с 1392 г. из политики привел к тому, что авиньонский папа потерял свои позиции в Париже.

Участники голосования в университете в 1394 г. высказались за созыв собора, за компромисс и, прежде всего, за путь уступок. Король выслушал магистров, но ответ отложил. В феврале 1395 г., напротив, Карл VI и его Совет поддержали решение собрания духовенства, которое большинством в три четверти в принципе проголосовало за ходатайство об уступке. Отправили посольство в Авиньон. Бенедикт XIII не уступил. Оставалось сделать уступку без согласия папы: это и был «отказ от повиновения».

Между Парижским университетом и Святым престолом началась война. Добиваясь от французов согласия на отказ от повиновения, магистры шли на все, даже на настоящие поездки с проповедями по провинции. Они использовали эти поездки, чтобы устраивать суд над папством, обличать его злоупотребления, перечислять его пороки. Путь к выходу из схизмы проходил через реформу церкви.

Идея такой реформы с давних пор была дорога для интеллектуалов, как схоластов Сорбонны, как и гуманистов из канцелярии герцога Орлеанского. Поскольку герцог Бургундский питал выраженную враждебность к папе, как будто намеренно ставящему препоны для объединения христиан, понятия «Бургундец» и «реформа» для многих стали равнозначными. И старые магистры вроде Куртекюисса, и молодые вроде Кошона считали, что пути к идеалу идут через политический успех Филиппа Храброго.

Общественное мнение было хорошо подготовлено, и в августе 1396 г. состоялся новый собор французской церкви. Патриарха Александрийского Симона де Крамо — одного из крупнейших знатоков канонического права, вышедших из Орлеанской школы, — здесь не оказалось, чтобы стать председателем, как в прошлом году на заседании, в котором проявилась особая враждебность по отношению к папе. Друзья герцога Орлеанского воспользовались этим, чтобы попытаться добиться примирения. Аббат монастыря Мон-Сен-Мишель Пьер Леруа предложил снять с повестки дня вопрос об отказе. Он в этом не преуспел. Но в воздухе витала идея: если папа не «уступит», обойдутся без папы. Здесь не собирались судить о легитимности второго избрания 1378 г., с которого началась схизма. Намерение было чисто практическим: нужно вернуть христианам единство, и средством для этого казалась уступка.