Плоть и кровь - читать онлайн книгу. Автор: Иэн Рэнкин cтр.№ 43

— Кто руководит бригадой?

— Гэвин Макмарри. Но вы это и без меня знаете. Ваш главный констебль спрашивал, не могу ли я вмешаться. Но я ему сказал, что они не имеют никакого отношения к Оранжевому ордену — совершенно никакого.

— У них есть какие-либо связи с другими правыми группировками?

— Вы имеете в виду фашистов? — Гоури пожал плечами. — Они это, конечно, отрицают, но я не удивлюсь, если увижу на марше скинхедов, даже из числа сассенаков.

Ребус немного помедлил, прежде чем задать следующий вопрос.

— Вы не знаете, существует ли какая-либо связь между Бригадой оранжистов и «Щитом»?

Гоури нахмурился:

— Каким щитом?

— «Щит и меч» — еще одна раскольническая группа.

Гоури отрицательно покачал головой:

— Никогда о такой не слышал.

— Правда?

— Никогда.

Ребус поставил стакан с виски на столик рядом с диваном.

— Я был уверен, вы что-то о них знаете.

Он поднялся, за ним встала и Кларк.

— Извините, что побеспокоили вас, сэр.

Ребус протянул руку.

— И всё?

— Да, сэр. Спасибо вам за помощь.

— Что ж…

Гоури явно был встревожен.

— «Щит»… нет, мне это ничего не говорит.

— Ну, тогда вам нечего об этом и беспокоиться, сэр. Желаю приятно провести вечер.

Кларк, дойдя до двери, повернулась и улыбнулась Гоури:

— Мы больше не будем отрывать вас от ваших цифр, сэр. До свидания.

Дверь с резким щелчком закрылась за ними, и они пошли по короткой гравийной дорожке к подъезду.

— У меня только один вопрос, сэр: что это было?

— Мы имеем дело с сумасшедшими, Кларк, а Гоури к таковым не относится. Фанатик — может быть, но не сумасшедший. Скажи-ка мне, как называется крайняя степень заморозки?

Теперь Кларк понимала, к чему клонит ее босс.

— Отмороженность, — сказала она.

— Вот с одним из отморозков я и хочу поговорить.

— Вы имеете в виду Бригаду непримиримых оранжистов?

Ребус кивнул:

— И все они выйдут в субботу на Принсес-стрит. — Он невесело улыбнулся. — Всегда любил парады.

Суббота выдалась жаркой и ясной, но подул слабый прохладный ветерок, благодаря которому день обещал быть сносным. На Принсес-стрит высыпало множество людей, устремившихся сюда за покупками. Газоны были заполнены детьми, словно морской пляж, все места на скамейках заняты, на карусель — очередь. Атмосфера стояла праздничная и немного истеричная, детишки непрерывно вопили и надоедали родителям, когда таяло мороженое в сахарных трубочках и, шлепаясь на землю, мгновенно становилось добычей белок, голубей и бродячих собак.

Парад должен был начаться от Риджент-роуд в три часа, а в два пятнадцать из пабов неподалеку от Принсес-стрит стали выходить пожилые люди с зонтиками, в белых перчатках и котелках на потных головах; [85] их лица раскраснелись от выпитого. Собравшиеся щеголяли разнообразными регалиями; тут же разворачивалось несколько больших знамен. Ребус никак не мог вспомнить, как называют человека, возглавляющего марш, — того, кто на ходу подбрасывает и ловит тяжелое декоративное древко. Вероятно, в молодости он знал это. «Разминались» флейтисты, подгоняли длину ремней барабанщики, попивая пиво из принесенных с собой бидонов. Люди у почтамта на Ватерлоо-плейс слышали флейты и барабаны и поглядывали в сторону Риджент-роуд. Тот факт, что марш начинался от Королевской средней школы, издавна считавшейся местом зарождения шотландского парламента, добавляло маршу некоторую новизну.

Ребус заглянул в несколько баров, окинул взглядом членов бригады и группы поддержки. Люди тут были разные: начиная от нескольких скинхедов в берцах (как и предсказывал Гоури) до солидных мужчин в котелках. Были тут и ребята в темных костюмах, белых рубашках и темных галстуках, в туфлях не менее отполированных, чем их лица. Большинство из них деловито напивались, хотя пока что еще нельзя было сказать, что они пьяны в стельку. Пустые банки из-под пива на Риджент-роуд пинали ногами, давили подошвой и оставляли у кромки тротуара. Ребус не мог понять, почему эти марши, еще не начавшись, всегда несли с собой дух угрозы и едва сдерживаемого насилия. В центр города были стянуты дополнительные полицейские наряды, готовые перекрыть въезд транспорта на Принсес-стрит. Вдоль дороги были установлены металлические сеточные барьеры, за которыми стояли группы протестующих, протестовавших против протестующих. Ребус уже не первый раз спрашивал себя: какой маньяк в муниципалитете дал добро на этот парад?

Сезон маршей, конечно, уже закончился, основные парады прошли около 12 июля — дня сражения у реки Бойн. Но и тогда крупнейшие марши проходили в Глазго. Какой смысл был в нынешнем шествии? Конечно, заварить кашу, произвести шум. Быть замеченными. Теперь вон замолотили в большой барабан — ламбег. У вокзала Уэверли соревновались между собой несколько волынщиков. Но когда парад дойдет до них, они замолчат.

Ребус прохаживался между собравшихся, а те пили, шутили, поправляли на себе форму. Развернули Юнион Джек, потом распорядились снова его свернуть, поскольку на нем оказалась аббревиатура Британской национальной партии. Никаких ящиков для сбора пожертвований, похоже, здесь не было. Полиция настаивала на быстром марше при минимальном взаимодействии с публикой. Ребус знал об этом, поскольку спрашивал у Фермера Уотсона, и тот подтвердил, что так оно и будет.

— За короля Билли! — Поднятая банка с пивом. — Благослови Бог королеву и Вильгельма Оранского!

— Хорошо сказано, сынок.

Мужчины в котелках почти ничего не говорили, они стояли, уперев зонтики в землю и держась за изогнутые деревянные ручки. Можно было пренебрежительно пройти мимо этих неулыбчивых мужей. Но упаси вас бог попытаться спорить с кем-нибудь из них.

— Почему вы ненавидите католиков? — крикнула проходившая мимо женщина.

— Мы их не ненавидим, — крикнул кто-то в ответ, но женщина уже шла прочь со своими пакетами с покупками.

Некоторые язвительно улыбались, но она сказала то, что хотела сказать. Ребус проводил ее взглядом.

— Эй, Гэвин, сколько еще?

— Не волнуйся, через пять минут начнем.

Ребус кинул взгляд на говорившего, которого, судя по всему, звали Гэвин Макмарри, а потому он и был здесь главный. Он появился, казалось, из ниоткуда. Ребус читал его дело: два ареста за нарушение порядка и нанесение телесных повреждений, но, кроме этого, про него было известно еще много чего. Ребус знал его возраст (тридцать восемь), знал, что он женат и живет в Карри, что у него есть собственная автомастерская. Ребус знал, что у налоговиков нет к нему претензий, что он ездит на красном «мерседесе» (хотя сам деньги зарабатывает на прозаических «фордах», «рено» и им подобных) и что его подросток-сын несколько раз привлекался за драки, дважды арестовывался за участие в серьезных столкновениях после матчей «Рейнджеров», а один раз — после стычки в поезде на пути домой из Глазго.