Порнографическая поэма - читать онлайн книгу. Автор: Майкл Тернер cтр.№ 61

Мартин ответил не сразу. Но даже когда ответ наконец последовал, понять его было невозможно. Все, что я понял, — что рот говорящего был набит до отказа. Мой вывод тут же подтвердила Джо-Джо, упрекнувшая Мартина в том, что он говорит с набитым ртом.

Через пять минут вся компания переместилась в комнату, где я сидел. Все ухоженные, у всех одежда в серых тонах, натянутые улыбки, сдержанность, которая приходит с деньгами. Они расселись на стулья и диваны парами — шесть пар. Всем за сорок. В руках у них были чашки и блюдца. Никто не посмотрел в мою сторону. Коллекционер спросил, готов ли я. Я ответил, что да.

— О’кей! — сказал он, улыбнувшись, и выключил свет.

Это был единственный случай, когда меня не просили показать «Любимую собаку» второй раз.

Я вернулся на квартиру Робина в одиннадцать. Я устал и хотел сразу идти домой, но он настоял на том, чтобы я ему рассказал, как все прошло. Он заставил меня рассказать все до мельчайших подробностей. Это оказалось хорошей идеей: припоминая подробности прошедшего вечера, я сам смог понять истинный смысл событий.

Я рассказал Робину о скромном доме коллекционера, о Джо-Джо и других гостях, о нечаянно подслушанном мной разговоре. Я рассказал о разговорах после показа фильма, о том, как гости спорили друг с другом о том, почему «Любимая собака» не имеет отношения к искусству, как это было глупо и обидно, о том, кому фильм не понравился больше всего и почему. Я рассказал и о том, как в ходе обсуждения на меня не обращали никакого внимания, как я сидел в стороне и слушал рассуждения об испорченности молодежи в наши дни и отсутствии у нее вкуса. Я рассказал также о мужике по имени Томас, который колебался, не позвонить ли копам, чтобы они конфисковали фильм, о его жене, которая стала плакать, чувствуя, что нарушила закон, посмотрев этот фильм, о ее страхе попасть в тюрьму, где ее, по ее словам, непременно изнасилуют ручкой от метлы по причине ее хрупкой красоты, о том, как это вызвало признание другой женщины, что ее дочь пристрастилась к наркотикам и что, если ее в конце концов приговорят к тюремному заключению, мать сама убьет ее, не в силах пережить такого позора.

И это было только начало! Эти люди были сумасшедшими. Абсолютно не в своем уме. Хотелось как можно скорее уйти, но удерживала мысль, что, сделай я это, мне никогда не видать денег за работу и все мучения пойдут прахом. Робин спросил, что все это время делал коллекционер. Я ответил, что он дирижировал ходом разговора, поддерживал его, если тот начинал затухать, и любезно поощрял гостей говорить дичайшие вещи. Что же касается Джо-Джо, она при каждом удобном случае вскакивала, делала несколько фотографий, что-то записывала в свой блокнот и снова подсаживалась к коллекционеру и о чем-то с ним шепталась. Робин спросил, не слышал ли я, о чем они говорили. Я ответил, что нет. Мне не удалось уловить ни слова. В этот момент меня осенило. Я понял, что на самом деле происходило у коллекционера.

Ближе к окончанию вечера я заметил, что Джо-Джо очень мало участвует в общем разговоре. Вернее, совсем не участвует. Она только фотографировала, делала записи и таинственно перешептывалась с коллекционером. Она ни разу ничего не сказала ни одному из гостей. Меня сильно удивило это открытие. Она так много говорила за обедом! Мне очень хотелось вмешаться в разговор (мы с Робином сошлись во мнении, что это было бы ошибкой и свидетельствовало бы об отсутствии у меня профессионализма) и спросить ее, почему она ничего не говорит и каково ее мнение о фильме. Когда я был уже готов сделать это, она повернулась ко мне и подмигнула. Я не шучу! И вот теперь, делясь впечатлениями с Робином, я вспомнил о ее рассуждениях за обедом и все понял. Как я мог быть таким дураком? «Любимая собака» совершенно ее не интересовала.

Я протянул Робину чек. Он посмотрел на него и кивнул. Чек был выписан не коллекционером, а самой Джо-Джо. Робин сказал, что я был просто одним из зонтов Кароли Шнееманн.

— Это откровение вас огорчило.

— Это было унизительно. Я сказал Робину, что не хочу больше показывать фильм.

— Что он ответил?

— Он сказал, что случившееся у коллекционера было весьма необычным и что такое больше не повторится.

— И вы ему поверили?

— Нет.

— Однако это оказалось правдой.

— Частично. Остальные показы были ничуть не проще.

— Сколько показала Джо-Джо на детекторе лживости?

— А, да, это было довольно интересно. Я знал, из чего исходит Джо-Джо, но не имел никакого представления о ее намерениях. Так что она не поддавалась измерению. Она была первым большим исключением, с которыми я столкнулся.

— Продолжал ли Робин наряжать вас перед показами фильма?

— Нет. Я наотрез отказался дальше участвовать в этом маскараде. Просто одевался во все черное. И русский акцент тоже послал куда подальше.

— Почему Робин не сопровождал вас после премьеры?

— Он стал слишком занят. Кроме того, он сидел на коксе. После премьеры он стал большую часть своих ночей проводить у Макса.

Следующие три демонстрации фильма состоялись по соседству с квартирой Робина. Все три были заказаны людьми, которых я видел на премьере. Относительно молодые люди артистического типа. Музыкант, писатель и художник. Забавно, как мало эти показы отличались друг от друга. Одно и то же с минимальными вариациями. По крайней мере мне они запомнились именно так.

Я приходил и звонил в дверь. Хозяин встречал меня. Он был радушен, улыбался и помогал мне справиться с техникой. Громко играла музыка. В первом случае — Игги Поп. Во втором — «Modern Lovers». В третьем — Брайан Ино.

Затем следовали взаимные представления. Хозяин знакомил меня со своими гостями, которые, во всех трех случаях, состояли из четырех парней и двух девушек. Все они сидели со скучающим видом, как будто их притащили сюда против их воли. Видимо, они считали, что таким образом выглядят крутыми. Затем кто-нибудь из парней закуривал косяк, и в конце концов он доходил до меня. Во всех трех случаях я отказывался. Не потому, что не хотел. Я любил марихуану. Но мы с Робином решили, что не следует курить во время работы. И это оказалось мудрым. Это не только позволяло мне сохранять профессиональные навыки, но и улучшало мой имидж.

Я быстро понял, что интригую людей, когда говорю им, что не употребляю наркотики. Думаю, у многих наркотики прочно ассоциируются с сексом. Художника, на квартире которого я показывал фильм, сильно удивил мой отказ, особенно когда я заявил, что терпеть не могу рок-н-ролл.

— Слишком много для несвятой троицы, — заметил он.

Тем не менее это работало. Все находили меня очаровательным. Любитель джаза, который пьет только чай и всем показывает порнографический фильм. Это стало моей изюминкой. И слава богу. Мне было семнадцать лет, и никакая помощь не была для меня лишней.

Сначала приготовления к показу сводились к тому, что я выбирал подходящее место, хозяин расчищал стену напротив проектора, а я тем временем включал аппарат в сеть и заряжал пленку. Оставалось только выключить свет и нажать «Пуск». Но затем, после памятного показа на Норт-шор, я решил предварять свои демонстрации краткой речью. С целью сориентировать аудиторию, рассказать слушателям, какого рода фильм они будут смотреть. Написав речь, я заучил ее и отрепетировал перед зеркалом. Она должна была быть убедительной. И мне удалось этого достичь. Короткое выступление тоже стало своего рода моей изюминкой.