Белое отребье - читать онлайн книгу. Автор: Джон Кинг cтр.№ 68

Путешествие домой было коротким, сначала на поезде, потом на автобусе, Руби отключилась от всего мира, и весь путь обратно она не замечала ни улиц, ни людей, не слышала ничего, она была в каком-то шоке и изо всех сил пыталась с ним справиться, прокручивала в голове снова и снова все те же вопросы, говорил ли Джеффрис правду об убийствах, которые он совершил, и если это было правдой, значит, деньги гораздо важней, чем что-то еще, даже чем человеческая жизнь.

Был ли Джеффрис действительно общественным чистильщиком, натренированным органами? Действительно ли государство проводило эвтаназию в соответствии со стоимостью лечения и экономической ценностью человека? Если это было правдой, тогда она попала в большие неприятности и ей нужно держать язык за зубами, молчать обо всем, что она теперь знает. Размышляя таким образом, она размеренно проследовала в кошмарное видение мира вокруг нее, в этом мире она записывалась и оценивалась экономистами, нечто настолько чистое — медицина и охрана общественного здоровья — заражено мертвенным цинизмом, и так же быстро, как она успела подумать эту мысль, от нее и отказалась, скользнула в другом направлении, представила себе Джеффриса не больше чем просто одиночкой, трусом, снобизм которого был неконтролируемым, и это значило, что он убивал всех, кто ему не нравился, убивал каждый раз, когда у него появлялся такой шанс. Он был клоун контроля, сумасшедший во власти, отброс на этом свете.

Стоя в ожидании на автобусной остановке, Руби вдыхала выхлопы с двойной проезжей части дороги и слышала рев моторов, и это ввело ее в депрессию, ее обычная радость просто от того, что она жива, была деформирована, потому что обыкновенно запах бензина был сладким и щекотал ей нос, грохот машин и грузовиков напоминал о жизни, но теперь все было по-другому, теперь все было темным и тошнотворным, ее разум был потрясен, покачнулся, наполнился яростью, когда она узнала правду, узнала, что эвтаназия практикуется по всей стране, в каждой больнице общественные чистильщики в полной готовности, страстно желают выполнять приказы, проводить эту политику, они только выполняли команды и не получали никакого личного удовлетворения от своих действий, проводили конечные акты, облегчали боль и страдания больных, и стариков, и тех, кого дорого было лечить, и любого человека, который займет их внимание.

Но нужно было успокоиться и поразмыслить по существу, составить план, справиться с проклятием, которое придумал Джеффрис. Все, что он сказал, звучало у нее в голове, то и дело сливаясь с кошмаром того видео, которое было вполне реальным, эти истории, которые он шептал ей в ухо, как будто их тоже записывали на пленку, бесконечный повторный показ у нее в мозгу. Она ненавидела его, ненавидела всех и все, чувствовала себя такой одинокой в этом мире и желала бы быть мертвой.

— Выше нос, красавица! — сказал мужчина, пока она ждала зеленого света, притормозил и уступил ей дорогу.

Обычно она всем улыбалась, но теперь она была другой, ничего не замечала, в ее забытьи был ужас, бесконечный документальный фильм, не было ничего хорошего, о чем можно было подумать, и она видела свою маму в больнице и своего папу в могиле и хотела бы, чтобы у них были другие дети, чтобы у нее был брат или сестра, с которыми можно поговорить, но они не могли иметь еще одного ребенка, и она подумала о том, чтобы пойти увидеться с Полой, но той надо забирать детей домой из школы, у нее достаточно забот, и Руби подумала о Доун и остальных, они должны быть на работе, Боксер не поймет, о чем речь, и в любом случае она не хотела идти в больницу, это было последнее место, в котором она хотела быть прямо сейчас, может быть, она никогда туда больше не пойдет, все может быть, и больше всего она думала о Чарли, она знала его совсем недолго, ну и что, он был особенным, ей нужен был кто-то, всем кто-то нужен, в этом нет никакого стыда.

Она пересекла дорогу и зашла в телефонную будку, набрала его номер, голос Чарли зазвучал там, на другом конце, после двух гудков, и это было так, как будто она слышала его по радио, он обрадовался и сказал, что он ей звонил, он хотел с ней увидеться, она хотела что-то сказать, но не смогла выдавить ни слова, у него есть для нее сюрприз, и она перестала пытаться, оставалась спокойной, она расскажет ему, что случилось, когда они встретятся в «Брюерсе», через десять минут.

Она только сейчас подняла голову, чтобы посмотреть на движение машин, потом на тротуар, ныряющий в паб. Была середина дня, и внутри сидело несколько человек, но «Брюерс» большой, в нем полно места, она не могла представить, чтобы он был переполнен, Руби сидит у окна с пинтой сидра, и она хочет пить, вдыхает яблочный аромат и болтает сидр во рту, пытается смыть болезненные ощущения, думает о том, поверит ли ей полиция, когда она пойдет и расскажет им, что случилось, и может, они скажут, что она сумасшедшая, вызовут человека в белом пальто и будут ее держать, пока он будет впрыскивать инъекцию со специальным лекарством, волшебным снадобьем, которое усыпит ее до тех пор, пока ее не увезут в приют, и там она отойдет во сне, никто не будет проверять причин, если доктор заявит, что все о’кей, или если она выпрыгнет из окна и сломает себе шею.

Руби хотела быть с мамой, но не могла. Мама была рядом и в то же время вне пределов досягаемости. Это было несправедливо, это было просто несправедливо, она не понимала, что она сделала, чтобы заслужить такое, большие слезы в глазах, она промокает их салфеткой.

— Все в порядке? — спросила ее барменша.

Руби кивнула и попыталась улыбнуться.

— Вы забыли сдачу.

Руби взяла деньги и положила монеты на стол, горсть серебра, смотрела через окно на улицу и на торговый центр напротив, люди всех сортов снуют по району, и обычно она любила это, цвет, и шум, и живость, но теперь надо всем этим стоял туман, все эти люди обречены, они будут жить и умрут, и на этом все, никакой награды их не ждет, никто не был ценным, не имело значения, как бы сильно они старались, все, что им надо было сделать, — просто заболеть или попасть в аварию, и тогда скорая доставит их к чистильщикам, цивилизованным наемным убийцам, вооруженным шприцами для подкожных инъекций, полным контролируемой ненависти, к разумным людям, злобно относящимся к своим сентиментальным, плачущим жертвам.

— Хотите еще стаканчик? — спросила барменша несколькими минутами позже, проходя мимо, чтобы вытряхнуть пепельницу. — Я принесу еще, если хотите.

Она была доброй, но одного сидра было достаточно, хотя Руби все же соблазнилась. Она быстро выпила второй сидр, наблюдая, как женщина возвращается к стойке бара, а затем повернулась взглянуть на улицу.

От вида розового «Кадиллака» она вздрогнула. Он стоял прямо у окна, рядом с которым она сидела. Такая же машина, которую хотел купить Чарли, и у нее заняло несколько секунд, чтобы осознать, что это Чарли сидел за рулем и махал ей, говорил ей, чтобы она садилась, она моргнула и встала, вышла из паба и села в машину, на огромное переднее сиденье, и черный щенок сидел на изнанке одеяла, и она ничего не поняла, но собака прыгнула, и Чарли поднял щенка и шмякнул ей на колени, помигал вправо и двинулся с места, и после мягкого замедления «Кадиллак» поехал вперед, и она увидела пару глазеющих людей, но ей было все равно, и Чарли говорил как будто издалека, так что она не поняла ни слова, он все говорил об одном, об этом парне в больнице, который дал ему наводку, лошадь звали Руби Мюррей, стометровый забег, и старый парень, который умер несколько дней назад, рассказывал про это другому пациенту, к своему стыду, он не смог поблагодарить его, но в любом случае, он поставил на лошадь и поставил на победителя, выиграл столько, чтобы пойти и купить «Кадиллак», и его мечта стала реальностью, и он даже немного отложил, зная, как сильно ей нравился щенок в зоомагазине, так что он купил его, как подарок, не было ошейника, она не должна выходить за него замуж прямо сейчас и все такое, он засмеялся, не сейчас, во всяком случае, и Руби знала, что она назовет щенка Беном, он лизал ее в лицо, и она обнимала его и плакала, действительно плакала, и Чарли посмотрел на нее, очень удивленный, и она была счастлива, сказала ему, что она плачет, потому что счастлива, Чарли улыбнулся, польщенный, и Руби любила собаку и любила Чарли и была так счастлива, почти как если бы умерла и отправилась на небеса.