Дамасские ворота - читать онлайн книгу. Автор: Роберт Стоун cтр.№ 43

— Нужно было помочь тебе, — проговорил Разиэль. — Извини. Мы медитировали всю ночь.

— Пустяки, — ответил Лукас. На шее Разиэля висело необычное украшение, которого Лукас прежде не замечал. — Что это на тебе?

— А, это. — Он снял украшение и протянул Лукасу. — Уроборос. Змей, кусающий себя за хвост. Нам его сделал эфиоп, серебряных дел мастер, который сидит у рынка Махане-Иегуда.

— Во всех вариантах рассказов о змее, которые я слышал, — сказал Лукас, — это злое существо [153] . Исключение — гностические варианты.

Он видел, что задел воспитанника иешивы Разиэля и тот готов пуститься в спор.

— Уроборос постоянно встречается в «Зогаре», «Книге сияния». Там это берешит, что значит «вначале». То есть просто: «В начале» [154] .

Лукас достал блокнот:

— Могу я это записать?

— Пожалуйста! — ответил Разиэль. — Записывай: это значит «в моем начале — мой конец» [155] .

Лукас записывал за ним, думая про себя: «Сильно звучит». Что-то заставило его почувствовать, что к Разиэлю нельзя относиться с пренебрежением. Ему даже стало страшновато.

— Знаком с кундалини-йогой? — спросил Разиэль.

— Слышал что-то.

— Силы, посредством которых мы совершаем акт творения, схожи. Может быть, одни и те же. Это силы, что не действуют наполовину или кое-когда.

— Но Кундалини — это богиня-змея, — сказал Лукас. — Что-то не очень кошерно.

— Кундалини — это метафора, Кристофер. Скрытые силы — то же самое. Древние мудрецы называли внешний покров мира змеиной кожей.

Лукас записал в блокноте: кундалини.

— Все собирался спросить тебя. Карл Лукас из Колумбийского — не твой отец?

— Он умер три года назад.

— Прости, не знал.

— Это Сония тебе сказала?

— Вовсе нет, — ответил Разиэль.

— Заметил интеллектуальное сходство?

— А что, есть? — улыбнулся Разиэль.

— Да. Но я эпигон. Сукин сын, карлик.

— Нет, ты не прав.

— А твой старик? Конгрессмен?

— Да. И друг президента. Председатель комитета по образованию в палате представителей. Так что я знаю, что значит быть сыном… такого отца.

— Понимаю.

— А мать у тебя пела.

— Забавно, — сказал Лукас. — Я вот расспрашиваю тебя, а ты знаешь обо мне больше, чем я о тебе. Да, моя мать была известная певица, Гейл Хайнс. Хорошо зарабатывала, пока выступала. Отец гордился ею. К сожалению, они расстались.

— Я слышал ее.

— Шутишь!

— Она пела lieder [156] , правильно? У нее вышли знаменитые пластинки Малера и Брамса на «Декке».

— Да, это так.

— Das Lied von der Erde, — сказал Разиэль. — Kindertoten-lieder [157] . Изумительно. Совсем как Ферриер [158] . Ты должен гордиться ею.

— Да, — сказал пораженный Лукас. — Большое спасибо. Я и горжусь.

— Подозреваю, отношения с профессором отрицательно сказались на ее карьере. Необходимость вращаться в том кругу и так далее.

Лукас мог только кивнуть.

— Она умерла молодой, — наконец выговорил он после паузы. — Как Ферриер.

— Она была знакома с друзьями твоего отца?

— Понимаешь, — сказал Лукас, — они были народ чопорный. Буржуа. Немцы, — рассмеялся Лукас, сам того не желая. — Однажды он отправился в Лос-Анджелес на «Суперчифе» [159] и взял ее с собой, чтобы познакомить со своими приятелями по Франкфуртской школе [160] : Теодором Адорно, Гербертом Маркузе и Томасом Манном. Во всяком случае, взял с собой, когда пошел повидаться с ними.

— И как они ей показались?

— Она подумала, что Теодор Адорно — это тот парень, который играл Чарли Чена [161] в кино, — сказал Лукас, — и спросила его: «А вам не больно, когда из вас делают китайца?»

— Интересно, что он ответил.

— Рискну предположить, что он ничего не понял. Потом, судя по всему, она пыталась повернуть разговор на тему восточного грима. И как она пела Баттерфляй на сцене в Чикаго. Она малость пила, — объяснил Лукас. — Хотя, откровенно говоря, пила крепко. Уходила в запой. Набрала вес, села на амфетамины, чтобы похудеть, испортила голос.

— А что она рассказывала о Маркузе? — спросил Разиэль.