На все четыре стороны - читать онлайн книгу. Автор: Адриан Антони Гилл cтр.№ 32

На следующий день в город въезжает Че Гевара и провозглашает социалистическую республику: с Новым годом, мучачос. Через неделю появляется Кастро, а дальше строительство режима неукоснительно идет по намеченному плану.

Теперь, сорок лет спустя, Куба знаменита провальной политикой, синкопированной музыкой, аморальными женщинами и сигарами – если бы остров мог быть человеком, то Куба была бы Биллом Клинтоном. Первое, что замечаешь в Гаване и от чего мороз идет по коже, – сохранившаяся атмосфера 1960-х годов. Вот где они спрятались – я имею в виду не цветочно-хипповые шестидесятые, которые возрождаются на подиуме каждые два года, а политически-праведные, романтические, внушительно-дидактические шестидесятые. Вокруг музыка, сутолока, кучки полицейских, машины выпуска 1950-х и портреты Че. Последнее – крайне выразительный штрих, сразу напоминающий, что ты очутился в последней неприбранной студенческой спальне мира.

И все-таки как-то не верится, что это самое настоящее, зрелое коммунистическое государство. Коммунистические страны серы, холодны, убоги и прагматичны – Куба же теплая, яркая, житейски умудренная и внешне счастливая. Обычные для проржавевшего социалистического строя тяжеловесные символы всеобщего единения пролетариев и интернациональной солидарности силачей, кующих железо и догмы, символы, героика которых давно выродилась и иронию, здесь отсутствуют начисто. Нет и хрестоматийных статуй Ленина с Марксом – разве что несколько стен с официальными граффити в пинк-флойдовском духе. Впрочем, вообще статуи есть. Гавана битком набита монументальной бронзой, но вся она романтически-испанского типа – отважные всадники на вздыбившихся конях, изваянные в память о мелких бесперспективных мятежах и подтверждающие общемировую градостроительную истину: чем игрушечнее война, тем помпезнее мемориалы. Кубинская революция стала торжеством молодежного бунтарства и левацких освободительных движений. Куба – страна, которую соорудили бы Джони Митчелл, Тимоти Лири и Боб Дилан [42] , если бы у кого-нибудь хватило глупости снабдить их необходимым материалом. К ее козырям можно отнести фантастическую систему бесплатного образования, достойную зависти систему бесплатного здравоохранения, избыток не отягощенного чувством вины секса и дешевый ром. А чего в ней почти нет – так это бензина, еды, деловой инициативы, промышленности и наличных.

Хотя после революции прошло ровно сорок лет, а коммунисты широко известны своим пристрастием к бурным празднованиям всяческих годовщин, здесь нет никаких признаков торжества – ни флагов на улицах, ни новых мемориалов и выставок международного революционного искусства, ни массовой гимнастики в исполнении дрессированных школьников. В общем-то, оно и понятно, поскольку радоваться почти нечему. Последние сорок лет были тяжелыми, будущее вряд ли окажется легче – честно говоря, его толком и не разглядеть.

Кастро (которого все зовут просто Фиделем), давно привыкший к роли самого знаменитого человека в Латинской Америке, пересидевший всех президентов-янки со времен Эйзенхауэра, не в силах смириться с тем, что он тоже смертен, и назначить себе преемника. Спросите любого, что будет после Фиделя, и он только пожмет плечами: кто знает? Фидель жадно держится за рычаги власти своими старыми, но все еще цепкими руками: всякий член правительства, хотя бы отдаленно напоминающий соперника, вскоре оказывается передвинутым и переориентированным в процессе революционных чисток и постирушек.

Гавана – город, где время словно остановилось. Здесь испытываешь жутковатое ощущение пойманности в стоп-кадре, будто шестидесятые вдруг замерли на марше – левая нога на земле, а правая так и не успела опуститься, чтобы отпечатать очередной шаг. В будничном, общечеловеческом смысле, в отношении качества жизни, минувшие сорок лет не принесли ровным счетом ничего и даже кое-что отняли. Куба победила время. А ведь все могло быть совсем иначе! Не перестань Куба хотя бы здороваться со своим большим соседом, она запросто могла бы превратиться в карибскую Швейцарию – сытая, нейтральная, независимая, с солнцем, сальсой и сексом вместо снега, тирольских песен и салфеток для вытирания пыли.

Кубинцы борются со временем при помощи музыки. Она здесь повсюду. Она журчит и скачет по пегим разбитым улочкам, выливаясь из сотен баров Старой Гаваны (каждый из них может похвастаться тем, что в нем надрался Хемингуэй), и вся она живая: нанять оркестр дешевле, чем купить CD. Группы бродячих музыкантов наводняют общественные места; вас то и дело загоняют в угол и прижимают к стенке банды жизнерадостных Дези Арназов [43] , которые трясут маракасами и напевают «Гуантанамеру», оптимистические песенки шестидесятых годов и, конечно же, сальсу.

Сальса заменяет кубинцам обед. Сальса – музыка счастливых людей. Кубинцы танцуют постоянно – даже когда они не танцуют, вы знаете, что они танцуют в душе. Это какая-то общенациональная заразная болезнь, проявляющаяся в подрагивании бедер и вращении тазом: люди танцуют в очередях, танцуют, толкая груженые тачки, танцуют за рабочим столом. Если считать танец выпуклым выражением плоского желания, то кубинская сальса – это секс по Брайлю.

Либидозная хореография – конек этого народа. Помимо и сверх красоты самого города прекрасны его жители. Они прекрасны, цветущи, эротически самоуверенны и глубоко безмятежны. Это живое доказательство того, что Бог одной рукой дает, а другой отнимает. На фоне плавной грации кубинцев, их кофейной кожи и ледяных глаз вялые, бледные, неуклюжие увальни-туристы в безобразных одежках «для отдыха» кажутся представителями иной расы, пельменеподобными ошибками природы. Вот она, божественная ирония: у бедняков есть все, чего не могут купить богачи, и без малейших усилий со стороны кубинцев им в изобилии досталось то, что так отчаянно хотели бы иметь многие представители других народов. Смесь испанской и африканской крови произвела на свет нечто близкое к средневековому германскому эталону совершенства. Без денег, на грошовой благотворительности кубинцы все же умудряются выглядеть в сто раз шикарнее и изящнее, чем мы, все остальные. Приятно отметить, что на пике моды в этом году лайкра, а лайкру изобрели в первую очередь для кубинских задниц.

Разумеется, главным образом туристы едут в Гавану ради секса. Можете в этом не сомневаться. Они едут сюда не для того, чтобы выразить солидарность с перманентной сорокалетней революцией, не для того, чтобы изучать архитектуру, и уж конечно, не ради местной еды. Куба страдает от избытка двух вещей – музыкальных инструментов, сделанных из кокосов, и эрекций. Тевтонские инспектора дорожного движения и скандинавские госслужащие, приехавшие сюда оторваться, таращат глаза и пускают слюнки, как постаревшие Вилли Вонки в день праздничной распродажи на шоколадной фабрике. Кубинские девушки – это «Феррари» среди проституток, шлюхи категории «Формулы-1», подлинные энтузиастки своего дела. Но (и это большое но) кубинская девчонка на руке у брюхатого, лысоватого немецкого борова в пляжных сандалиях гармонирует с ним примерно так же, как гармонировала бы свежекупленная «Феррари».